Алиби с гулькин нос - Алешина Светлана - Страница 44

Женщина вдруг всхлипнула и заговорила тонким, звенящим от обиды голосом:

— Потому что замучил он нас совсем, окаянный! Помешался на деньгах своих!

Совсем застращал всех. Денег ни на что не попроси, только и попрекает, что много тратим! Дошел до того, что Рае двести рублей на неделю выдает на питание! И требует отчета еще за каждый рубль! Господи! Да на двести рублей два дня-то прожить тяжело, не то что неделю, да еще втроем! На лекарства попросишь — так он вообще как с цепи срывается!

Вы, говорит, только болеть и умеете. Я говорю — погоди, помру скоро, а он — еще на похороны тратиться! Лучше уж живите! Да разве можно так жить? — она жалобно посмотрела на Ларису и Карташова, ища у них сочувствия.

Лариса, признаться, была ошарашена такими откровениями. Она знала, что ее администратор патологически скуп, но чтобы это приобрело столь гигантские масштабы.

И это после того, как она чуть ли не каждый месяц повышает ему оклад, который, видимо, скоро превысит ее собственный заработок. Администратору она решила устроить хорошую взбучку, припомнив ему все.

И тут она вспомнила, что Степаныч давно не был в отпуске. Похоже, ему неплохо бы подлечиться. Естественно, за свой счет.

Так, видимо, и следует поступить.

— ..Мяса купить не можем, — продолжала плаксиво женщина. — Одной картошкой и питаемся, а этот паразит еще уверяет, что это самая вкусная еда! Я потому тогда мясо и взяла у него, когда увидела. Знала, что он его все равно соседу подороже продаст, а не нам на стол пойдет.

— Вы успокойтесь, — мягко сказала Лариса. — Езжайте сейчас домой и ни о чем не думайте. Я вам обещаю, что Дмитрий Степанович, когда придет с работы, кричать не будет.

Женщина недоверчиво посмотрела на Карташова, стоявшего с хмурым видом — ему, похоже, тоже было неловко, — и, поняв, что никто ее сажать в тюрьму не собирается, быстро попрощалась и поспешно пошла к выходу.

— Да-а-а, — протянул Карташов, покачав головой. — Это уже я даже и не знаю, как назвать.

— Апогей скупости, — ответила Лариса. — Ладно, я с этим разберусь сама, а сейчас пойдем, у нас уже стол накрыт в кабинете.

Карташов пошел следом за Ларисой. Из-за дверей Зеленого кабинета доносились мурлыкающие звуки какой-то песенки. Лариса открыла дверь и увидела вальяжно развалившегося за столом Котова. При виде Ларисы и Карташова по его лицу разлилась умиротворенная улыбка.

— Ребята! — умильно развел он руками и как-то кокетливо добавил:

— А это я выпил всю водку! Надеюсь, вы меня не осудите…

У моей жены взорвали машину… Свой джип я сам… разбил! Так что…

Он причмокнул языком и для наглядности показал пустую бутылку из-под водки, которая стояла на столе, приготовленная для сегодняшнего вечера.

— Одно ворье в ресторане! — возмущенно воскликнул Карташов и посмотрел на Ларису.

Та также была очень недовольна поведением собственного мужа. Она нахмурилась и, подойдя к Котову, резко выдернула у него из рук пустую бутылку. Потом подошла к бару и достала оттуда новую.

— Садись, Олег, — со вздохом пригласила она подполковника. — Слава богу, что он хоть не съел все.

Она оглядела стол. Девственность ваз с салатами была несколько, правда, нарушена, да и на колбаску Женя налег, прямо надо было признаться. Но Лариса надеялась, что этот неприятный инцидент не помешает их дальнейшей беседе. Котов уже начал посапывать, откинувшись на спинку кресла, и Лариса решила не выдворять его — больше будет шуму.

— Что там по поводу Балабанова? — спросила она после первого тоста Карташова.

— Во всем сознался, — радостно сообщил Олег Валерьянович. — И в изнасиловании, и в убийстве Зинки, и во взрыве твоей машины.

— Так что ты полностью себя реабилитировал, — улыбнулась Лариса.

— Да, все прекрасно! — На Карташова напало благодушное настроение после второй рюмки. — Можешь, кстати, требовать от него денежной компенсации. Правда, ждать будешь всю жизнь, у него же нет ни хрена.

— Как это так? — встрепенулся вдруг тихо заснувший было Котов, который, похоже, болезненнее всех переживал утрату «Вольво». — Пускай зарабатывает! Пускай все продает! Квартиру пускай продает!

— Нет у него квартиры-то, — с каким-то сожалением глядя на Котова, пояснил Карташов. — Родительская она. А самому ему в тюрьму. Ну, может, конечно, со своих заработков платить вам ежемесячно… рублей сто. Устроит? — усмехнулся он.

Котов принял негодующе-презрительный вид и хотел что-то возразить, но Лариса перебила его:

— Ладно, с этим все понятно. А что с Сидельниковым? Чем там все закончилось?

— А! — отмахнулся Карташов. — Мне с самого начала эти сестренки не понравились. Дуры деревенские! Отозвала заявление, и все! Денег хочет… Ну, так им обеим и надо. Сидельников, когда узнает, кто это на него так наехал, головы им обеим пооткручивает. А то легких денег все хотят, работать только никто не желает.

— Это правильно, — вставил свою ремарку очнувшийся Котов.

— Да и черт бы с ними со всеми! — продолжил Олег. — В конце концов, Сидельников по делу Величкиной ни при чем, ни одна из «жертв» заявление на него не писала — на что он нам сдался? Помогать этой дуре от мужа избавиться и имущество его захапать?

Пошла она!

— Правильно, — снова поддержал подполковника Котов. — Пошли они все!.. Коленом, понимаешь, их всех!