Любовь и ярость - Хэган Патриция - Страница 65

Что будет, если кто-то проведает о наших отношениях? Так что считай Делию чем-то вроде прикрытия.

Элейн растерянно моргнула, и неестественно длинные, выписанные из Парижа ресницы взметнулись, как крылья.

– Прикрытие? – удивленно повторила она. – Каким образом эта женщина может помешать людям узнать о нас с тобой?

Гевин ласково провел кончиком пальца по ее щеке, ложь всегда давалась ему легко.

– Дорогая моя, ты же знаешь, что ты для меня – единственная женщина, но в обществе этого никогда не смогут понять. Мы должны хранить нашу любовь в тайне, особенно теперь, когда я, так сказать, вступил в брачный возраст.

Элейн содрогнулась:

– Я не хочу ее видеть. И не пытайся врать и убеждать меня, что не спишь с ней, я слишком хорошо тебя знаю! Я не так глупа, как ты думаешь, Гевин, – злобно усмехнулась она. – А теперь, раз мы так богаты, давай уедем куда-нибудь и действительно будем вместе, как всегда мечтали. Пожалуйста, Гевин, отошли ее!

Он покачал головой.

– Пока что все останется, как есть, – твердо сказал он.

– Люди подумают, что она твоя невеста, – настаивала Элейн. – А может быть, ты действительно собираешься жениться на ней? Может быть, вы рассчитываете забрать все деньги и уехать вдвоем, а меня оставить ни с чем? Гевин, ты не можешь так со мной поступить!

Она попыталась вскочить на ноги, но он с силой толкнул ее обратно в кресло и заорал:

– Дьявол тебя возьми, сколько можно повторять! Заткнись и слушай меня!

Их взгляды, яростные, негодующие, скрестились, как две шпаги.

Элейн вдруг почувствовала себя старой и усталой. Ясно, что Гевин не любит ее больше, иначе бы он не обращался с ней так.

Гевин был в бешенстве: да кто она такая, эта старуха, что рассчитывает, будто он до конца дней будет цепляться за ее юбку?! Что с того, что он когда-то спал с ней? Ведь он не клялся ей в верности! Гевин всегда любил женщин, да и как не любить этих ласковых кошечек, только надо уметь ими пользоваться, не то быстро вонзят в тебя острые коготки! И попробуй не дай одной из них то, что она хочет, – мигом встретишься лицом к лицу с разъяренной пантерой. И он украдкой покосился на Элейн.

Увидев выражение упрека на ее лице, Гевин разозлился еще больше. Уже не пытаясь сдерживаться, он размахнулся, и раздался звук пощечины, а за ним – отчаянные женские рыдания. Он выругался и отправился в кабинет за другой бутылкой. Подождав немного и видя, что рыдания грозят превратиться в истерику, он проворчал:

– Либо ты замолчишь и дашь мне сказать, либо я так изобью тебя, что ты неделю проваляешься в постели!

Элейн поперхнулась. Да, он сделает это, нет никаких сомнений, это же чудовище, а не человек!

Она молча кивнула, и Гевин, налив себе еще бокал, начал рассказывать. Он объяснил, как задумал отобрать у Колтрейнов все состояние. Гевин был так горд собой, что не скрывал от Элейн ничего, он со вкусом смаковал самые пикантные детали, и очень скоро ей стало казаться, что он не говорит, а произносит вслух какой-то монолог. Он смеялся своим собственным шуткам, и было похоже, что ему нет дела до Элейн.

Уйди она – он и не заметил бы этого.

Но она не ушла. Со смешанным чувством гнева и удивления она не сводила с него глаз, до глубины души пораженная этим самолюбованием. Но худшее ждало ее впереди. Под конец Гевин объявил, что им на какое-то время придется уехать в Грецию.

– По-моему, будет лучше, если Бриана и я ненадолго исчезнем. Стоит только кому-то пронюхать о нашем вдруг словно с неба свалившемся богатстве, как сразу поползут слухи.

Да и к тому же не стоит забывать, что Тревис Колтрейн все еще в Париже.

Сердце Элейн глухо застучало в груди, и невольное подозрение закралось в душу. Рискуя вызвать его гнев, она тем не менее спросила:

– А я? Куда деваться мне, пока ты будешь в Греции. И кстати, почему именно в Греции?

Гевин напомнил, что один из родственников покойного графа де Бонне обосновался на острове Санторин.

– Если не ошибаюсь, Сент-Клэр был вынужден бежать из Франции, когда его обвинили в политическом заговоре. Только удирая, он прихватил с собой чужие деньги. Кстати, ты помнишь, как твой муж рассказывал, что этот изгнанник живет себе в Греции припеваючи? Так что, думаю, пришло время нанести визит дорогому дядюшке Сент-Клэру.

– Он тебе не родня, – холодно возразила Элейн, – он даже не подозревает о твоем существовании.

Но Гевин ничуть не смутился.

– Мои денежки замолвят за меня словечко, да и шестеро охранников кое-что значат. Все, что мне нужно, это убраться подальше на время, а что может быть лучше острова? Думаю, он меня поймет.

А теперь, – подлив себе вина, продолжал Гевин, – пришло время нам – вернее, тебе – устроить шикарный прием в замке, и как можно скорее. Пригласи всех местных сплетников, мне необходимо, чтобы как можно больше болтали о том, что я навсегда уезжаю в Штаты. Надо объявить, что ты получила наследство от одного из родственников, небольшое, но вполне достаточное, чтобы расплатиться с кредиторами и не заботиться о будущем. Я не хочу, чтобы кто-нибудь узнал, куда я собираюсь ехать на самом деле. Когда все уляжется, я вернусь за тобой и мы начнем где-нибудь новую жизнь, в Испании, например. Я не намерен, – подчеркнул он, – всю жизнь дрожать от страха, что в один прекрасный день появится Колтрейн и потребует обратно свои деньги.

Ревность до такой степени измучила Элейн, что она не выдержала.

– Ты собираешься взять свою потаскушку с собой?

– И ее, и Бриану, – кивнул Гевин, – а ты позаботишься о ее брате. Спустя какое-то время я напишу, что она умерла, и ты сможешь отослать мальчишку в приют.

Гевин взглянул на Элейн, ожидая восхищения. Как всегда, он был в полном восторге от собственной изобретательности.

Но Элейн не сомневалась, что все это просто слова, чтобы обмануть ее. Он никогда не вернется. Все кончено.

Вдруг замок огласили душераздирающие крики, так что оба вздрогнули.

– Какого дья… – Недоговорив, Гевин рванулся к выходу и столкнулся в дверях с Элом, одним из охранников. Тот был бледный, как привидение, явно вне себя от ужаса.

– Где босс? – вопил он. – Мне нужно его видеть!

Гевин подскочил к насмерть перепуганному охраннику.

– Из-за чего весь этот шум, что случилось, черт тебя возьми?! – злобно заорал он.

– Беда! – выдохнул насмерть перепуганный Эл. – С Холлистером беда. Эта сука в подвале – она сожгла его!

Глава 23

На узкой, вымощенной булыжником дорожке стоял человек, пристально вглядываясь в замок. Крестьянин с деревянным ящиком на плече с любопытством покосился на высокого незнакомца и тут же невольно ускорил шаг, поежившись от недоброго взгляда из-под нахмуренных бровей.

– Хочешь, чтобы я пошел с тобой? – спросил подошедший к Колту Бранч.

Не отрывая взгляда от замка де Бонне, Колт покачал головой:

– Я и один справлюсь.

Вся эта история Бранчу была не по душе. Ему казалось, что Колт все время витает в облаках, во всяком случае, вид у него был какой-то странный.

– Знаешь, старина, пойду-ка я лучше с тобой. А то ты еще, чего доброго, пристрелишь кого-нибудь.

Колт нетерпеливо махнул рукой, приказывая ему оставаться на месте, а сам неторопливо двинулся по извилистой тропинке, ведущей к замку.

Бранч проводил его взглядом. Они проделали вдвоем трудный путь, и Бранч подозревал, что впереди их ждут еще большие испытания. Услышав, что из Норфолка, штат Виргиния, в Европу отплывает пароход, они решили отправиться на нем и пересекли Атлантику гораздо быстрее, чем пассажиры комфортабельных лайнеров, отплывавших из Нью-Йорка и Бостона.

Сойдя с корабля в Саутгемптоне, они успели пересесть на маленькое суденышко, переправились через канал и поездом добрались до Ниццы. Там они купили лошадей и вскоре прибыли в Монако.

Бранч устал как собака. Но он не винил Колта в том, что тот не жалеет ни его, ни себя. На его месте Бранч поступил бы точно так же.