Смерть Вселенной. Сборник - Брэдбери Рэй Дуглас - Страница 12

— Три фунта, Черная Пантера.

Букмекер, тот самый, с багровым лицом и чем-то белым вокруг рта, коротко глянул на меня, припоминая прошлую ставку, и одним быстрым, почти артистичным движением лизнул пальцы и стер с доски цифру двадцать пять. От влажных пальцев напротив слов «Черная Пантера» осталось маленькое темное пятно.

— Ладно, у тебя еще одна ставка «семьдесят пять к трем», но на этом точка, — заметил он и громко выкрикнул: — Пятнадцать к одному на Черную Пантеру! Пятнадцать на Пантеру!

По всей цепочке стендов цифры двадцать пять были стерты: теперь Пантера шла пятнадцать к одному. Я быстро сделал остальные ставки, но, обойдя всех букмекеров, понял, что им этого достаточно и больше ставок на пса не предвидится. Они приняли всего по шесть фунтов на брата, но рисковали потерять по сто пятьдесят, а для букмекеров их невысокой категории, работающих на мелких сельских бегах, такая потеря на одном забеге была бы весьма внушительной. Я радовался, что выполнил все задуманное — билетов у меня было достаточно. Я вытащил их из карманов и пересчитал: они напоминали лежащую на ладони тонкую колоду карт, всего тридцать три билета. И сколько же мы должны выиграть? Минутку… чуть больше двух тысяч фунтов. Клод сказал, что победит на тридцать корпусов. Но где же Клод?

Далеко внизу я различил воротца и рядом — пальто цвета хаки и большого черного пса. Остальные собаки уже приготовились к забегу, и владельцы покидали место старта. Вот Клод нагнулся, уговаривая Джеки занять место в четвертых воротцах, затем закрыл дверцу и, повернувшись, бросился в своем длинном, хлопающем на ветру пальто вниз, к толпе у подножия холма. На бегу он то и дело оглядывался через плечо.

Возле старта, помахивая зажатым в поднятой руке платком, встал напарник заводилы. На другом конце трека, неподалеку от меня, парень в синем свитере оседлал перевернутый велосипед на платформе, уловил сигнал, махнул в ответ и принялся крутить руками педали. Далекая белая точка — чучело зайца, на самом деле представляющее собачий футбольный мяч, обтянутый куском кроличьей шкурки, быстро набирая скорость, побежало от воротцев. Задвижки поднялись и собаки вылетели на дорожки. Мчались они все вместе, одной темной массой, словно один пес, а вовсе не шесть, и тут же я заметил, как вперед вырывается Джеки — я узнал его по окрасу. Черных псов в забеге больше не было, это наверняка был он. «Не шевелись и не дрогни! — приказал я себе, — ни мускулом и ни кончиком пальца. Наблюдай за его бегом. Давай, жми, Джексон, парнишка!.. Нет, не кричи — можно сглазить. Через двадцать секунд все кончится, не крути головой, а наблюдай за ним краешком глаза. Смотри, как шпарит этот Джексон! Ну и скорость он задал. Он уже победил! Проиграть теперь просто невозможно…»

Когда я подбежал к нему, пес сражался с кроличьей шкурой, пытаясь ухватить ее зубами, но мешал намордник. Остальные собаки примчались следом и внезапно навалились все разом, пытаясь достать приманку. Тут я вцепился в его ошейник и выволок на открытое место, как приказал Клод. Потом опустился на траву и удерживал пса на месте, крепко обхватив обеими руками. Прочим владельцам пришлось порядком потрудиться, вытаскивая из свары своих подопечных.

Клод очутился рядом: тяжело дыша и от волнения не говоря ни слова, он снял с Джеки намордник и надел ошейник с поводком… Тут же появился и мистер Фиси — встал подбоченясь, с плотно сжатым ртом-пуговкой, не сводя с Клода глаз-фотоаппаратиков.

— Так вот что ты придумал… — произнес мистер Фиси.

Клод, будто не слыша, продолжал заниматься своим делом.

— После сегодняшнего, чтобы ноги твоей здесь не было, понял? Клод продолжал возиться с ошейником Джеки.

Я услышал, как сзади кто-то сказал:

— Этот тип с плоской рожей здорово нагрел в этот раз мистера Фиси…

Послышался чей-то смех. Мистер Фиси пошел прочь, а Клод разогнулся и вместе с псом подошел к парню в синем джерси, слезавшему со своей платформы.

— Угощайся, — произнес Клод, протягивая пачку сигарет.

Тот вытащил сигарету, прихватив заодно и сложенную вчетверо пятифунтовую бумажку.

— Спасибо, — сказал Клод. — Весьма благодарен.

— Не за что, — ответил парень.

Клод отошел ко мне.

— У тебя все в порядке, Гордон? — спросил он, подпрыгивая и потирая руки. Губы у него подрагивали, а ладони похлопывали по туловищу Джеки.

— Да. Половина по двадцать, остальное по пятнадцать.

— Эх, Господи, Гордон, это просто чудесно. Подожди здесь, я схожу за чемоданом.

— Забери Джеки, — посоветовал я, — и отправляйтесь в фургон, там подождете меня. До скорого.

Вокруг букмекеров уже никого не было. Я оказался единственным, кому было что собирать и поэтому медленно, чуть пружинящей походкой я направился к первому в цепочке букмекеру, тому самому, с багровым лицом и беловатой присыпкой вокруг рта. Грудь у меня просто распирало от радости. Я встал перед ним и совершенно не торопясь отыскал в пачке билетов те два, что он мне продал. Звали его Сид Прэчетт. Имя крупно значилось вдоль доски золотыми буквами по алому полю: «СИД ПРЭЧЕТТ. САМЫЕ ВЫГОДНЫЕ СТАВКИ В МИДЛЭНДЕ. БЫСТРАЯ ВЫПЛАТА». Я подал ему первый билет и сказал:

— Причитается семьдесят восемь фунтов. — Это прозвучало так здорово, что я повторил фразу — будто спел нежную песенку. Я вовсе не торжествовал над мистером Прэчеттом, фактически, он даже начинал мне нравиться. Мне как-то жаль стало, что ему придется отслюнить мне такую большую сумму. Я надеялся, что ею жене и детям не придется туго.

— Номер сорок два, — произнес Прэчетт, поворачиваясь к помощнику, державшему большой журнал. — Сорок второй желает семьдесят восемь фунтов…

Последовала пауза — клерк пробежал пальцем по столбику занесенных ставок. Он проделал это дважды, потом поднял глаза на шефа и покачал головой.

— Нет, — проговорил он. — Не выплачивается. Этот билет поставлен на Леди Улитку.

Стоя на своем ящике, мистер Прэчетт наклонился к нему и уставился в журнал. Казалось, что он обеспокоен словами помощника: крупная багровая физиономия выразила искреннее сожаление.

«Клерк просто болван, — подумал я. — и мистер Прэчетт сейчас ему это выскажет».

Но когда букмекер вновь повернулся ко мне, глаза у него сузились и стали враждебными:

— Послушай, парнишка, — тихо произнес он. — Давай уж без этих. Ты прекрасно знаешь, что ставил на Леди Улитку, Что за шутки?

— Я ставил на Черную Пантеру… Две отдельные ставки, каждая по три фунта, обе по двадцать пять к одному. Вот второй билет.

На этот раз он даже не потрудился заглянуть в журнал.

— Ты ставил на Улитку, парень. Я помню, как ты подходил. — Он отвернулся и принялся стирать мокрой тряпкой имена собак — участников последнего забега.

За его спиной помощник закрыл журнал и принялся раскуривать сигарету. Я стоял, смотрел на них и чувствовал, как из всех пор моего тела выступает пот.

— Дайте посмотреть журнал.

Мистер Прэчетт высморкался во влажную тряпку и бросил ее наземь.

— Послушай, шел бы ты отсюда и перестал мне надоедать. Штука была вот в чем: на билете букмекера, в отличие от билета тотализатора, не пишется ничего, имеющего отношение к твоей ставке. Это обычная практика на всех рэйсингах страны, будь то Силвер Ринг в Ньюмаркете, Роял Инкложер в Эскоте или маленькое поле неподалеку от Оксфорда. Все, что ты получаешь — это карточка с именем букмекера и порядковый номер. Ставка записывается, то есть должна быть внесена в особый журнал помощником букмекера вместе с номером билета. Кроме этого — никаких доказательств твоей ставки нет.

— Ну давай, чеши отсюда, — приговаривал мистер Прэчетт.

Я отступил и глянул вдоль длинного ряда стендов: никто из букмекеров не смотрел в мою сторону. Вес они неподвижно стояли на деревянных ящиках, возле досок-стендов и глядели прямо перед собой, на толпу. Я подошел к следующему и предъявил билет.

— У меня поставлено на Черную Пантеру три фунта, один к двадцати пяти, — твердо сказал я. — Причитается семьдесят восемь фунтов.