Любовь по переписке - Хэнсон Джинджер - Страница 40

Анджела ненавидела эти водные переправы, как ненавидела упрямых быков, ноги которых часто погружались в песчаное дно. Пастухам приходилось выгребать песок, окружавший бычьи ноги, и связывать их таким образом, чтобы другой бык или лошадь могли вытащить протестующего упрямца из реки.

Во время переправ паника часто охватывала быков, иногда они сцеплялись рогами, и, пытаясь навести порядок, люди получали различные травмы. Когда Анджела слышала слово «переправа», она доставала свой дневник и укладывала его там, где находилась ее коробка с медикаментами. В него она записывала все повреждения, с которыми имела дело, методы лечения и его результаты. Она собиралась взять его с собой, когда поедет поступать в медицинскую школу.

– Как тебе нравится идея искупаться? – Рэнсом наклонился в седле и сверху вниз посмотрел на Анджелу.

Так как вода в реке Арканзас была очень высокой, им пришлось остановиться на пару дней. Уши его лошади были приподняты, как будто ее интересовало, что ответит Анджела, так же, как и ее седока. Меньшая лошадь, стоявшая рядом, только качала головой.

Анджела стояла у самодельного стола, на котором лежало пять яблочных пирогов. Четыре из них были готовы, в пятый еще предстояло положить начинку. Только женщина могла подумать о том, чтобы взять с собой в поход корицу. Вдыхая знакомый аромат, он пытался угадать, на какое расстояние распространится этот запах и сколько пастухов он привлечет в лагерь.

– Изумительная идея, – ответила молодая женщина, – но я не могу.

Сожаление было слышно в ее голосе. Рукой, испачканной мукой, она сдвинула с глаз мокрые пряди волос, и теперь мука прилипла к ее вспотевшему лбу. Потом согнала муху, севшую на незакрытый яблочный пирог.

– Томми соорудил печку и обещает, что на ней удастся испечь пироги. – Она улыбнулась Томми, который возился возле похожей на коробку конструкции. – А Хоколинши принес нам яблоки в обмен на кофейные зерна.

Медленно она раскатала тесто и аккуратно сложила его. Лошадка, которую он привел для нее, помахала хвостом.

– Ты подружилась с этим индейцем?

Тесто, которое она только что раскатала, развернулось. Анджела тихонько выругалась и сложила его. Потом еще раз перемешала начинку и уложила ее на тесто. А Рэнсом ждал, сомневаясь, что она ответит на его вопрос.

– Он лечит людей своего племени, – спокойно сказала она, положив верхний слой теста на пирог и скрепляя его края. – И еще он учит меня, как использовать местные лечебные травы.

Рэнсом не любил индейцев, так как почти всегда у людей, перегонявших стада, возникали проблемы с местными людьми. Но именно сейчас он не хотел с ней спорить.

– Я обнаружил удобное место у реки, где можно искупаться и постирать белье.

– С большим удовольствием я бы искупалась и воспользовалась возможностью постирать, но... – В ее голосе слышалось внутреннее напряжение, не связанное, вероятно, с яблочными пирогами.

Рэнсом взял решение проблемы в свои руки.

– Томми, ты сможешь сам справиться с пирогами?

– Конечно, сэр, смогу.

– Тогда я не вижу причины, которая может помешать вам искупаться, мадам.

– Ты уверен, что не возражаешь, если я уйду? – переспросила Анджела. – Ты не забыл, как проверять, готовы ли пироги?

– Миз Анджела, я все смогу сделать.

– Конечно, сможешь, – с удовольствием согласилась Анджела. – Печь пироги гораздо легче, чем построить печку.

Услышав комплимент, Томми радостно усмехнулся. Усмехнулся и Рэнсом. Мысли о яблочных пирогах, быках, бурных речках и индейцах испарились из его головы, когда он увидел, как его жена развязала передник и поторопилась к повозке. Через минуту она вернулась с большим свертком белья, который кожаным ремешком привязала к седлу небольшой лошадки.

– Томми, протяни, пожалуйста, веревку между повозкой и этим деревом, чтобы мне было где повесить белье после стирки.

Рэнсом нахлобучил на голову шляпу и низко опустил поля, стараясь скрыть явно видные на его лице выражения предвкушения и нетерпения, хотя он и сомневался, что Томми достаточно взрослый, чтобы понять их смысл.

До того места, которое он обнаружил, разыскивая переправу, было примерно одна или две мили. Пришпорив лошадей, они отправились туда. Дубы, ивы и клены окружали отливавший серебром маленький пруд, в воздухе стоял аромат раннего лета.

– Это выглядит так, как будто чья-то гигантская рука перенесла этот пруд прямо с холмов. – Ее хриплый голос обволакивал его, как густой мед. В течение последних недель он не позволял себе поддаваться обаянию ее голоса, но в ближайшие несколько часов он не собирался игнорировать эротичность своей жены. Она смотрела на него улыбаясь, и в прикрытых темными ресницами глазах сияло счастье. Эти глаза заставляли исчезнуть все разумные мысли, и у него оставалось только ненасытное желание. Ему хотелось нагнуться и поцеловать ее, но блестящий рядом пруд обещал ему еще более приятные развлечения.

– Может, ты постираешь белье, пока я позабочусь о лошадях?

– Мне больше всего хочется прыгнуть в воду.

Он готов был согласиться, но замер, увидев, как она покраснела. Напряжение повисло в воздухе, наполненном жужжанием насекомых. Он понимал, что она думает о том же, о чем и он.

– Но я лучше все-таки раньше постираю. – Она похлопала рукой по привязанному к седлу свертку.

Напряжение исчезло, но он был уверен, что оно вернется, и скоро. Анджела слезла с лошади.

Рэнсом распряг обеих лошадей и повел их к берегу, чтобы напоить. Прижимая к груди огромный сверток, Анджела направилась к большим камням, выступавшим из воды у края пруда.

– Здесь будет идеально, – сказала она.

А он подумал, что почти идеально. Идеальной ему виделась картинка, в которой она, обнаженная, лежала на песке.

Рэнсом отвел лошадей в тень, ослабил подпруги, снял уздечки и стреножил их. Похлопав ласково по шее, он оставил их отдыхать в тишине. А Анджела, став на колени, разбирала грязное белье, внимательно глядя на чистую воду.

– Забыла взять мыло? – спросил он, подходя к ней.

– Нет. – Она достала кусок мыла. – Я думаю, что надо раньше выкупаться, а то белье очень пыльное, боюсь, после него вода будет грязной.

Он постарался не думать о том, как бы она выглядела, купаясь в пруду. Стирка была важным делом. Они должны были вернуться в лагерь со свертком выстиранного белья, если не хотели ухудшить настроение мужчин еще больше, чем это уже сделали переправы, разгневанные быки и индейцы.

– Не беспокойся, ты можешь сначала постирать белье. Этот пруд наполняется водой из подземного источника. – Он указал ей на место за камнями. – Если ты посмотришь туда, ты увидишь, что вода из пруда попадаете ручей, а из него в реку. Когда ты будешь тут стирать, грязная вода польется в ручей, а не в пруд.

– Тогда я сначала постираю. – Она бросила одну из его рубашек в воду и начала тереть ее куском мыла. От знакомого аромата жасмина у Рэнсома защекотало в носу. Интересно, сохранится ли этот аромат после того, как рубашка высохнет на солнце, подумал он. Мужчины, конечно, могут дразнить его, но он не возражал, чтобы привычный запах сопровождал его в походе.

– С этой стороны пруда неглубоко, – сказал он, присев на корточки рядом с ней и сорвав пучок травы. – Ты сможешь сесть так, как будто ты в большой ванне.

Мозолистыми пальцами он смял траву. Поля ее шляпы скрывали ее опущенные вниз глаза, но он чувствовал напряжение в ее руках, которыми она так энергично терла его бедную рубашку, что та готова была разорваться. Он еще раз убедился в том, что они оба думали об одном и том же, но решил не торопить события и дать ей возможность спокойно постирать.

– Не возражаешь, если я немного вздремну?

Возможно, в ее глазах отразилось разочарование, но она спокойно ответила:

– По-моему, хорошая идея, – и продолжала полоскать рубашки.

Рэнсом с удовольствием растянулся на согретом солнцем камне, откуда видна была Анджела, надвинул шляпу почти на нос и притворился, что спит. Однако шляпа не помешала ему заметить, как Анджела посмотрела ему вслед, вытаскивая рубашки из воды, выжимая их и бросая на камни.