Любовь жива - Хэтчер Робин Ли - Страница 12

— Что с Дженни? Как она? — спросила Тэйлор, как только за Мимой закрылась дверь.

— Ей намного лучше. Она даже приходила посидеть с вами. Сейчас Мима принесет суп, и как только вы поедите, я пришлю сюда Дженни. А вот и Мима. Поешьте хорошо, тогда мы с вами еще поговорим.

Съев суп и несколько кусочков хлеба, Тэйлор тут же уснула. Но ненадолго. Открыв глаза, она сразу же вспомнила о своей служанке.

За то время, что уже прошло со дня нападения на нее, Дженни поправилась, раны успели зажить. Лишь небольшой шрам, перечертивший правую щеку, говорил о побоях.

— Дженни, — радостно выдохнула Тэйлор и протянула к ней свои руки.

— Как вы, миссис?

— Мне лучше, Дженни. Но я ничего не помню. Полагаю, что я изрядно поболела.

— Да, миссис, это так.

Тэйлор внимательно посмотрела Дженни в глаза, стараясь уловить ее состояние.

— Ну, а как ты, Дженни? Скажи мне только откровенно. И… что с Цезарем?

Дженни пожала плечами и, разглядывая свои все еще перевязанные руки, сказала:

— Вот, выздоравливаю. С каждым днем я чувствую в себе новые силы, миссис. А Цезарь… — Она сделала паузу. — Он исчез, и никто о нем ничего не знает.

— Будем надеяться, Дженни, что он жив и находится в таком месте, где его не найдут. Я так сожалею, что вам пришлось все это пережить — и тебе, и Цезарю. — Она коснулась руки служанки. — А если нам удастся узнать, где он находится, мы все сделаем, чтобы вы были вместе. Я тебе обещаю, Дженни.

Крупная слеза скатилась со щеки красивой мулатки, которая со вздохом припала к руке своей госпожи.

Глава 5

Тэйлор выздоравливала медленно. Вот уже и зима повернула к весне. Инфекция, хоть уже и в слабой мере, все еще оставалась в легких Тэйлор, что препятствовало скорейшему восстановлению ослабевшего организма. Однако это не мешало больной разгонять скуку разнообразными мероприятиями. Мэрили и Джеффри зачастили, чтобы повеселить ее, а то вдруг без предупреждения заявились Мадсенс из Розвуда и Джонсон из Оук Лауна. Даже Филип останавливался у Латтимеров несколько раз. Тэйлор всем была очень рада, хотя быстро уставала от шумных бесед и разговоров мужчин о надвигающемся расколе союза между Севером и Югом. Порой ей казалось, что мужская половина ее друзей и знакомых не иначе как договорилась беседовать только на военные темы, вовлекая в это скучное занятие и присутствующих дам.

Но вот деревья и цветы вспыхнули красками настоящей весны. Ожил Дорсет Халл. Вдохнула весна жизненные силы и в Тэйлор, вернув ее щекам упругость и здоровый румянец. Смех юной миссис звучал все чаще, чему хозяин дома радовался несказанно. И радость эта была очевидна каждому.

Дэвид любил свою молодую жену страстно, порой до безумия. Он принимал все приглашения ближних и дальних соседей — потому что Тэйлор нравилось бывать в гостях и веселиться. По возвращении с одной из вечеринок Тэйлор объявила, что очень мечтает дать большой бал в честь годовщины их бракосочетания. При этом ей непременно хотелось бы пригласить оркестр для танцев.

— Вы действительно хотите этого, моя дорогая?

— О, да, конечно, Дэвид. Я уже совсем-совсем здорова. И потом… Многие ведь считают наш брак исключительно браком по расчету, который не приносит нам счастья. Но мы-то знаем, что это не так. — Она взяла его за руку. — Я хочу, чтобы все поняли, как я выросла с тех пор и… как мы оба счастливы. Смотрите, вот здесь, — она указала на уютную лужайку, — мы устроим танцевальную площадку, а там, за газоном, буфет. И на всех деревьях мы развесим фонари…

Дэвид смотрел, как она кружилась и порхала, словно мотылек, с одного места на другое. Вдруг он почувствовал себя рядом с ней таким безнадежно старым. «Пойми же, — говорил он себе, — однажды она оставит тебя…»

— Дэвид, — окликнула Тэйлор, заметив в его глазах легкую грусть. — Что-то не так? Есть проблемы?

— Нет-нет, все хорошо, моя дорогая, — улыбнулся он. — Все, что вы захотите, мы обязательно сделаем. К черту проблемы!

Приготовления к балу начались немедленно, так что весь Дорсет Халл пришел в движение. Срочно сооружались подмостки для танцев. Тэйлор достала свой золотисто-коричневый атлас и поставила перед своим портным задачу сшить ей такое платье, о котором будут долго говорить. Тем временем продумывалось и праздничное меню, в котором главным блюдом решено было поставить мясо, зажаренное на решетке над углями. Дэвид радовался вдохновению своей жены и не переставал удивляться ее непредсказуемой фантазии.

На днях Дэвид получил письмо от сына, в котором тот сожалел, что в прошлый раз не смог остановиться в Дорсет Халле на более долгое время, и оповещал о своем намерении навестить отца и его молодую супругу в ближайшие дни, не ограничивая себя при этом сроками пребывания. Тэйлор выразила надежду, что Брент, даст бог, успеет к празднику. Она знала, как Дэвид любит сына и как скучает по нему, несмотря на расхождения во взглядах по некоторым вопросам. Возможно, как раз праздник сгладит все недоразумения между ними, и все будет хорошо, сколько бы Брент ни оставался в этом доме.

Тэйлор успевала везде. Вот она дает указания людям, завершающим оборудование танцевальной площадки пар на пятьдесят, а то и шестьдесят. А вот уже обсуждает с Мимой предполагаемые кушанья. Садовники по ее настоянию занялись приведением в порядок зеленых насаждений и цветочных клумб. Служанки натирали все до блеска даже в самых укромных местах.

За несколько дней до бала Латтимеров навестила Мэрили, вызвавшаяся сопровождать отца, у которого на тот день были запланированы слушания в округе Дорсет Халла. Разговор подруг, разумеется, весь был о предстоящем празднике. Тэйлор показала Мэрили свое платье, которое было уже почти закончено. Мэрили замерла в восторге. Потом она призналась, что всегда мечтала надеть что-либо легкое, открытое, как Тэйлор, но не решилась бы, наверное, даже если бы вдруг у нее появилась такая возможность.

— Но мне кажется, если бы я надела такое платье, все обратили бы внимание, что я… я живая. Тогда, может быть, кое-кто заметил бы меня тоже…

— Как-нибудь, Мэрили, мы подумаем, как соединить вас. Пойдем же, я покажу тебе, что придумал Дэвид для освещения сада. Может быть, вы и пройдетесь с Филипом под этими чудесными фонарями.

Оставив на время Мэрили, Тэйлор вышла из комнаты и прошла в кабинет Дэвида. Она стала перебирать на столе бумаги. Того, что искала, она среди этих бумаг не нашла и тогда выдвинула ящик. Взгляд ее упал на письмо, адресованное Дэвиду. Ей не хватило сил удержаться, чтобы не прочесть письмо от начала до конца, когда в глаза бросились слова «ваша жена». Брент писал: «Я сожалею, что во время моего короткого визита осенью ваша жена оказалась нездоровой. Надеюсь, теперь она выздоровела и помогает вам скрасить одиночество. Отец, признаюсь, что был весьма разочарован, обнаружив вас хозяином плантации — рабовладельцем. Трагичееский случай со служанкой вашей жены должен был, как мне кажется, разбудить в вас сознание того, в каком бесправном положении находятся рабы. Думаю, что мне понравится ваша жена, однако не уверен, что окажусь ей приятным со своими суждениями. Поколебать же меня в моих взглядах вам вряд ли удастся…»

Тэйлор быстро положила письмо в ящик, словно оно обожгло ей пальцы. Этот эгоистичный, самоуверенный янки… Как может он заявлять такое отцу?! Но ведь это Дэвид вырастил и воспитал его, такого грубого, неотесанного. А потому ей остается держать себя в рамках приличия во время его пребывания здесь.

— Тэйлор, что же ты меня оставила? Что случилось? Ты нашла, что искала? — Мэрили заглядывала в кабинет.

— Нет, — коротко ответила Тэйлор, задвигая ящик. — Но это никуда не уйдет. Давай-ка лучше прогуляемся, а то что-то очень душно.

Смущенная переменившимся вдруг настроением подруги, Мэрили едва поспевала за ней, когда они шли по саду, пытаясь заглянуть ей в глаза и разгадать причину. Так они гуляли недолго, и Мэрили, поняв, что Тэйлор, пожалуй, понадобится время, чтобы прийти в себя, уехала домой в глубоком раздумье.