Любовь жива - Хэтчер Робин Ли - Страница 9

— Мне очень приятно вновь видеть тебя, Тэйлор. Ты стала совсем другой.

— Я тоже осталась довольна своим визитом в Беллвилл. Мне кажется, что я не виделась со всеми вами очень давно, несколько лет — так соскучилась. Действительно, я ведь после свадьбы нигде не была, кроме Дорсет Халла. И мне приятно, что ты теперь сопровождаешь меня.

— Видишь ли… Хорошо, я рад, что ты… ты счастлива! — бросил он невпопад, и лицо его покрылось румянцем.

Тэйлор и Джеффри знали друг друга еще с тех пор, когда были маленькими. Джеффри был рыжеволосым, не очень крепким, краснел при малейшем смущении, за что подвергался постоянным поддразниваниям со стороны сверстников, и всегда должен был быть готов дать отпор. У него был орлиный нос, который по крайней мере дважды ломался. Становясь старше, он всячески старался регулировать свой горячий темперамент, но со склонностью смущаться даже по малейшему поводу так и не справился. В целом он был приятным молодым человеком и девушкам нравился. Тэйлор же видела в нем только друга, с которым было весело.

— Счастлива? — словно очнувшись, переспросила она. — О, да, я счастлива. Конечно, счастлива…

Джеффри внимательно посмотрел на нее:

— Мне, честно говоря, не верилось, что ты будешь счастлива. Ведь он так… стар. То есть, я думал, что разница… что твой муж…

Тэйлор, увидев его смущение, сжала его руку и рассмеялась:

— Мне приятно, что ты так беспокоишься о моем счастье.

— Тэйлор, — заговорил он вдруг решительно. — Главное, о чем я все время думаю, — о твоем счастье. И если бы я узнал тогда чуть раньше… Я обязательно поговорил бы с тобой до того, как это сделал Латтимер. Я так любил тебя. Я полюбил тебя навсегда!

Он поцеловал ее руку. Тэйлор остолбенела от неожиданности, глаза ее широко раскрылись. Она не знала, что сказать Джеффри. Его лицо и шея были пунцовыми, что говорило о сильном душевном смятении. Не поднимая головы, он сказал уже спокойно:

— Тэйлор, если тебе когда-нибудь понадобится друг или… или еще что-нибудь, я надеюсь, ты прежде всего придешь ко мне.

— Джеффри, я не могу выразить словами, что сейчас чувствую. Я очень высоко ценю нашу дружбу. Поверь мне, если когда-нибудь мне понадобится надежная дружеская рука, я обязательно вспомню о том, что ты сейчас сказал.

Они подъехали к Дорсет Халлу. Дэвид, увидев жену, сразу же заключил ее в свои объятия. Потом они позвали Джеффри к обеду и пошли в дом. Уже за столом Дэвид, обращаясь к Тэйлор, сказал:

— В ваше отсутствие у нас побывал гость.

Тэйлор вопросительно подняла брови.

— Мой сын Брент был здесь, — продолжал Дэвид.

— Ваш сын? Где же он теперь?

— У него кое-какие дела на Юге. Но он обещал на обратном пути остановиться на некоторое время. Недели на две или на три, я думаю. Он очень хочет познакомиться с вами.

— И я рада была бы его увидеть. Я постараюсь быть с ним любезной.

Дэвид слегка улыбнулся:

— Должен предупредить вас, что он страстно ненавидит рабство. Возможно, он будет пытаться выразить свое презрение к рабовладельцам и, может быть, даже насмешничать над вами по этому поводу…

Тэйлор пожала плечами:

— Это его право. Я не стану с ним спорить. И все будет хорошо.

— Спасибо вам, моя дорогая. Мне очень хочется, чтобы Бренту у нас понравилось. Последние годы я так редко вижу его. Он, кажется, очень удивлен, что я женился. — Дэвид улыбнулся. — Но, думаю, он с радостью благословит меня на союз с такой юной и очаровательной леди.

Потом мужчины переключились на животрепещущие проблемы местного значения, а Тэйлор, склоняясь над едой, погрузилась в мысли о предстоящей встрече с сыном Дэвида. Что он за человек? Должно быть, один из тех ужасных аболиционистов. Едва ли ей понравится Брент Латтимер, однако ради спокойствия Дэвида она готова вынести все, чтобы произвести благоприятное впечатление. Остается надеяться, что он не задержится здесь надолго.

Глава 4

Настойчивый стук в дверь вырвал Тэйлор из глубокого сна. Кто бы это мог быть в такую глубокую ночь? Набрасывая на ходу теплый халат, Тэйлор быстро подошла к двери и, открыв ее, увидела знакомую фигуру.

— Сильви, что случилось? — спросила она, зевая и протирая глаза.

— Миссис, скорей! О, миссис… Дженни… Пожалуйста, миссис, пойдемте!

От большого волнения голос Сильви срывался на пронзительный крик. Свеча в ее дрожащих руках колебалась, от чего на стенах и потолке танцевали жуткие тени. Тэйлор, предчувствуя беду, схватила девушку за руки:

— Сильви, успокойся. Что случилось? Что с Дженни?

— О, ей очень больно. Ребенок… он идет, миссис!

Слезы текли по черному лицу, слова в рыданиях были плохо различимы. Тэйлор трясла Сильви, добиваясь от нее ответа:

— Где Дженни? Говори, Сильви, пожалуйста!

— Она… она в к-конюшне, — выдавила из себя Сильви.

— Пойди и скажи это мистеру Дэвиду. И приведи Миму. Ты слышишь? Ты слышишь меня, Сильви?

Тэйлор бросилась по ступенькам вниз и выбежала на улицу. Сквозь темноту она увидела рабов, сгрудившихся у входа в конюшню. Они удивленно расступились, когда подошла Тэйлор. Она вошла в конюшню и остановилась в изумлении: на полу неподвижно лежало распластанное тело Дженни.

— Мой бог, что это? — выдохнула Тэйлор.

Рабы видели, как она со слезами опустилась на колени перед истекающей кровью Дженни, которую едва можно было узнать. Дженни была так слаба, что даже была не в состоянии кричать от боли. Лишь слабые стоны прорывались через ее распухшие губы.

Раздался голос Дэвида:

— Быстро отнесите ее в дом и положите в комнате напротив спальни госпожи. Нехемия, возьми на конюшне лучшую лошадь, что у нас есть, и скачи за доктором. Или ты летишь, как ветер, мальчик, или я сам спущу с тебя шкуру. Мима, ты будь готова к родам.

Все, кто был здесь, разом участливо зашевелились. Дженни осторожно подняли на руки и понесли в дом. В то время, как Нехемия на черной лошади галопом мчался уже в нужном направлении, Тэйлор не могла найти в себе силы встать с колен. Тогда сильные руки Дэвида, обняв за талию, подняли ее на ноги. Тэйлор благодарно посмотрела в добрые серые глаза.

— Почему, Дэвид? Ну, почему? И… кто? — кричала она слабо, но гневно.

— Я не знаю, Тэйлор. Но узнаю обязательно. Обещаю тебе. Я узнаю!

Они пошли в дом. Тэйлор поднялась по ступенькам и остановилась у комнаты, куда поместили Дженни. Она тихо открыла дверь и вошла. В комнате было душно, приторно пахло кровью. Тэйлор придвинула стул к кровати и села, склонясь над изуродованным лицом Дженни. Еще утром она любовалась своей служанкой, находя ее весьма привлекательной, а что теперь?! Один глаз Дженни распух синим кровоподтеком от сильного удара, губы и подбородок разбиты, вся грудь, живот и спина исполосованы хлыстом. Из воспаленных рубцов через открытые раны сочилась кровь. Тэйлор едва удавалось сдерживать подступающую при виде всего этого тошноту. Она взяла полотенце и стала осторожно обтирать лицо и тело Дженни. Слезы градом катились по ее щекам.

Веки Дженни дрогнули и медленно открылись. В затуманенном взоре был виден страх. Когда она узнала Тэйлор, тело ее слегка расслабилось. Она смотрела на свою госпожу, желая что-то сказать, но вместо слов из нее вырывались лишь слабые стоны.

— Дженни, я здесь, с тобой. Потерпи, Дженни. Ты должна выдержать. — Тэйлор говорила ласково, как с маленьким ребенком, держа Дженни за руку, как бы передавая ей свои силы. — Не сдавайся, Дженни. Мы скоро поможем тебе.

Ночь тянулась медленно. Наконец, прибыл доктор. Осмотрев свою чернокожую пациентку, он отошел в сторону, давая понять, что мало чем может облегчить участь Дженни. Тэйлор с ужасом смотрела, как разбитое тело все слабеет и слабеет. Кажется, сейчас она сама может не выдержать, потерять сознание. Вдруг Мима прошептала:

— Начинается…

Тэйлор склонилась над самым лицом Дженни и вновь заговорила ласково:

— Соберись, соберись же, Дженни. Нужно сделать это… Ребенок уже почти здесь. Помоги себе сама, Дженни…