Предел зла - Алешина Светлана - Страница 22

— А сама она разве не из этой же породы?

— Может быть, и из этой, — тут же выкрутился Измайлов. — Но Гена хорошо на нее повлиял. Может быть, я повторяюсь, но это так.

— Скажите, а какого вы мнения о Юле Зверевой, бывшей подруге Шатрова? У меня сложилось впечатление, что у нее существуют некоторые психологические проблемы.

— Юлька хорошая, классная девчонка, — улыбнулся Эльдар. — Очень красивая и обаятельная. Что же касается нервов, то Геннадий здесь, к сожалению, очень постарался. Он не совсем правильно вел себя по отношению к ней, и, наверное, поэтому они расстались. Но я так полагаю, вы задали вопрос, чтобы прощупать ее причастность ко всему, что произошло?

Если это так, то, полагаю, вы опять ищете не там.

— А где мне искать, на ваш взгляд?

— Я вам подсказал уже два направления, — лукаво сказал Измайлов.

— Обиженный на Илону владелец автостоянок и телефонный магнат? — уточнила Лариса.

— Думаю, вы умная женщина, умеющая делать правильные выводы.

Лариса взглянула на Эльдара и невольно завосхищалась им. Вкрадчивый голос, природное обаяние и какая-то необыкновенная кошачья гибкость, свойственная многим представителям восточных народов, присутствовали и в этом молодом татарине.

— А скажите, вы не в курсе, сам этот Вован Потапов был осведомлен о своей, как вы сказали, непродвинутости? — решилась Лариса на следующий вопрос.

Эльдар молча кивнул. Помолчав немного, он осторожным, вкрадчивым голосом произнес:

— Илона — легкомысленная девушка. Она прямо выложила бывшему любовнику претензию, что он не умеет правильно заниматься сексом. А мужчине нельзя говорить об этом.

Ларисе оставалось признать правильность и этих слов Эльдара и понять, что фигура пока еще неизвестного ей Вована Потапова выдвигается на первый план.

— А что говорит о случившемся сам Шатров? Что рассказывал вам в больнице?

— Он в шоке, сказал, что вчера все было нормально, ничего подозрительного, они с Илоной собирались ехать на природу, а тут такое дело — проехали несколько сотен метров и врезались в столб.

— В двенадцать часов ночи на природу? — удивилась Лариса.

— Ну оба немножко, так сказать, с приветом, — рассмеялся Эльдар. — У них часто возникают непонятные простым смертным желания. Причем Илона настояла на том, чтобы Шатров не садился за руль.

Лариса отметила про себя этот факт, подумав, что, может быть, он будет иметь в будущем какое-то значение. А Измайлов посмотрел на часы. Лариса уже поняла, к чему этот жест.

— Ну, мне пора на пресс-конференцию. Рад был знакомству и общению, — галантно сказал Эльдар.

— Я тоже, — совершенно искренне призналась Лариса и поднялась со стула.

Ей тоже необходимо было ехать и заниматься ресторанными делами, которые, как всегда во время ее расследований, временно отходили на второй план.

Но сейчас в тылу у нее не было исполнительного Степаныча, и она была вынуждена разрываться на два фронта.

Ей удалось соединить два дела вместе. Пришлось очень кстати, что Дмитрий Александрович Болдырев согласился в конце своего рабочего дня заехать к ней в «Чайку».

Телефонный олигарх Тарасова заказал себе на обед фасолевый суп, лечо, шницель и отважился на блюдо под мудреным названием «мусака из цуккини с творогом». На десерт Болдырев выбрал шоколадное мороженое.

— Мне нравится ваша кухня, Лариса Викторовна, — сказал он. — Правда, многие блюда экзотичны, а я поклонник более стандартной пищи.

— У нас представлены и традиционные блюда, — возразила Лариса. — Кстати, сразу вопрос: не распространяется ли ваша любовь к стандартам и на другие сферы жизни? Например, я слышала, что вы не одобряли предстоящее бракосочетание вашей дочери с певцом сомнительной, как вы считаете, репутации.

— Да, и считаю, что я прав, — тут же согласился Болдырев. — Потому что это нарушение системы.

Они — не пара.

— В Америке бы вас не поддержали. На мой взгляд, довольно стандартный звездный брак.

— Для Илоны модельный бизнес просто увлечение, — начал объяснять Болдырев. — Она должна закончить академию госслужбы и пойти работать в солидные структуры. Это в традициях нашей семьи.

А Илона сейчас просто бунтует, она еще не повзрослела. Я же ее лучше знаю, не может яблоко падать далеко от яблони. У нас в семье все всегда вели себя прилично и никогда не нарушали внутрисемейных традиций. Вы понимаете, о чем я говорю?

— Да, вполне, — кивнула Лариса.

— Если же Илона выйдет замуж за Шатрова, то это будет совсем другая жизнь — богема, пьянки, разврат. Я не хочу такого будущего для своей дочери. У меня прочные позиции в элите города, если хотите, и я заинтересован в том, чтобы дети продолжали эти традиции.

— Вы — консерватор и традиционалист, — сделала вывод Лариса.

— Я этого не скрываю. Илона — единственный ребенок в семье, и меня можно понять.

— Допустим. Но вы же согласитесь со мной, если я скажу, что противодействие устремлениям детей должны находиться тоже в рамках некоей системы.

Скажем так, правовой.

— А кто вам сказал, что я действую не в этих рамках? — слегка обиделся Дмитрий Александрович. — Давайте начистоту, — он хлопнул ладонью по столу. — Вы подозреваете меня в неких кознях по отношению к Шатрову. И с точки зрения формальной логики имеете на это право. Но давайте разберемся.

— Давайте.

— Что мы имеем? Два преступления, которые, похоже, связаны между собой. Сначала убивают бывшую подругу Шатрова вместе с его, заметьте, его дочерью.

— Это еще надо доказать.

— Бросьте, все понимают, что это его дочь, — отмахнулся Болдырев. — А потом устраивается покушение на самого Шатрова. Причем покушением я это не назвал бы. Убит лишь охранник, который вполне мог оказаться и исполнителем первого преступления. А Шатров остается жив, отделавшись легким сотрясением мозга.

— Эта версия уже приходила мне в голову, — ответила Лариса. — Она имеет право на существование, тем более что у охранника не было алиби на день гибели любовницы Шатрова.

— Вот именно, — тут же поддержал ее Болдырев. — С другой стороны, есть я, которому и первое, и второе должно быть выгодно. Насколько я знаю Илону, она испугается, и свадьба вряд ли состоится после того, что произошло вчера.

— Вы так уверенно об этом говорите…

— Поверьте мне, я хорошо знаю свою дочь. Слава богу, что стресс случился до подписания брачного контракта. За это можно и выпить, — Болдырев налил себе и Ларисе токайского.

— Если вы не возражаете, я выпью за что-нибудь более мне приятное.

— За вас, конечно же, за вас, Лариса Викторовна, — исправился Болдырев и, поскольку этот его тост не вызвал возражений, быстро выпил вино.

Закусив, он продолжил свои размышления вслух:

— У меня на оба эти случая прочное алиби. Вы, конечно, можете сказать, что я кого-то нанял, и все такое в том же роде. Но… — он предостерегающе поднял палец вверх. — Опять же можете спросить у кого угодно из тех, кто меня знает, и они скажут:

Болдырев никогда не был экстремистом. Никогда. Я очень прагматичный человек. Я уверен в том, что брак Илоны и Геннадия не состоится. Просто будет лучше, если они вообще в него не вступят. А так он развалится в течение максимум двух лет. Так скажите мне, зачем Илоне терять эти два года?

Лариса не нашла что возразить на это и промолчала.

— Вы можете сказать, что это все слова, — продолжал Болдырев. — На это я вам могу предложить доказать мою причастность к преступлениям — вот и все. А от себя скажу, что мне самому интересно, кто это так сильно играет против Шатрова. Я даже рад, что мне ничего не пришлось делать, все само собой образовывается так, как я и хотел.

— Для такого умного человека, как вы, выстроить версии не составит, наверное, труда, — решила польстить собеседнику Лариса.

— Насчет того, кто бы это мог быть? — слегка усмехнулся Болдырев и налил еще вина. — Давайте выпьем за счастливое будущее наших детей — ведь у вас тоже, кажется, дочь, — а потом я поделюсь с вами своими соображениями.