Серебряные фонтаны. Книга 2 - Хьюздон Биверли - Страница 27

– Тогда я соглашаюсь сейчас, – тихо сказала я. – Дай руку.

Опустившись на колени у кресла Лео, я взяла его руку, покрытую черными волосами, в свои руки и сказала:

– Я, Эми, беру тебя, Леонидас Артур Гектор, в законные венчанные мужья. Я буду с тобой отныне и впредь, в радости и горести, в богатстве и бедности, в здоровье и болезни. Я буду любить, и лелеять тебя, почитать тебя, повиноваться тебе до смертного часа. Клянусь тебе в этом. – Я склонилась к его руке и прижалась щекой к черной шерсти на ее тыльной стороне.

Я почувствовала щекой, что Лео задрожал всем телом. Он не переставал дрожать, пока я не подняла голову. Его искривленное плечо было неуклюже согнуто, чтобы было удобнее смотреть вниз на меня. Я улыбнулась ему, но он не улыбнулся в ответ, а просто продолжал смотреть мне в глаза.

– А теперь поцелуй свою невесту, Лео, – радостно сказала я.

Медленно, неохотно, он наклонился, чтобы поцеловать меня в щеку, но я повернула голову, и наши губы встретились, а я обняла его. Губы Лео были мягкими, теплыми и нежными, я некоторое время прижималась к ним, затем отстранилась и сказала:

– Вот теперь, мой Лео, мы женаты по-настоящему, – отпустив его, я встала на ноги, Лео тоже встал. Он выглядел так, словно только что проснулся, поэтому я заторопилась: – Смотри, дождь прошел, над кедром появился кусочек голубого неба. По-моему, к чаю появится солнце. А сейчас мы пойдем и полюбуемся твоими розами.

Наконец Лео заговорил:

– Твоими розами, – поправил он меня. – Я дарю их тебе, и все остальное тоже.

– Нашими розами, Лео, – решительно сказала я. – Идем, однако.

До конца дня я чувствовала себя очень спокойной. Я все еще любила Фрэнка, с этим ничего не поделаешь, но я любила Фрэнка и до рождения Флоры – но все же это не остановило бы меня от замужества с Джо Демпстером, если бы он согласился взять меня в жены. И тем более это не остановило бы меня от замужества с Лео. Если бы он пришел и сделал мне предложение, я была бы изумлена, смущена, напугана – но все равно согласилась бы выйти за него замуж, ради своего нерожденного ребенка. А, поженившись, мы мало-помалу привыкли бы жить вместе, точь в точь, как и сейчас.

Нет, проблема была не в самой женитьбе, а в том, как она получилась. Лео был прав – ему следовало бы спросить меня самому. Вместо этого ошибка доктора дала мне надежду, оживила драгоценнейшую мечту – и возмущение ее потерей не позволяло мне задать себе жизненно важный вопрос, вплоть до сегодняшнего дня. Затем я поправила себя – мне мешало не возмущение потерей, а сама мечта. Мне хотелось верить в свою мечту, хотелось верить, что если бы Фрэнк был свободен, то пришел бы спасти меня. Только известие о девушке из Пеннингса, заставило меня наконец взглянуть в лицо правде о прошлом.

Я ошибалась, считая, что прошлое не изменишь. Конечно, случившееся, не переделаешь – не так, как в калейдоскопе Флоры, где кусочки цветного стекла можно вытряхнуть и заменить новыми – но калейдоскоп прошлого тоже можно повернуть и увидеть случившееся под новым углом. Те же самые кусочки стекла будут выглядеть по-другому, если взглянуть на их иначе. Я хотела видеть только один узор, – в котором Фрэнк пришел бы меня спасти, если бы имел возможность. Словно Клитии, мне хотелось верить, что мой солнечный бог совершенен. Даже прощая ему провинности, я внушала себе, что он непогрешим, но такое самовнушение держалось только на том, что я внушала себе еще одно – будто во всем виноват мой муж, который был человеком с изъянами.

Я заулыбалась, потому что Лео, конечно, был с изъянами, как и все мы – но это не отвратит меня от любви к нему, потому что он был так достоин любви и так нуждался в ней. И теперь я могла дать ему любовь свободно и добровольно.

Когда я пришла в детскую, Лео уже был там и сидел на диване. К одной его руке прижималась темная головка, к другой – светлая, сам он читал дочерям сказку на ночь. Я остановилась на мгновение, глядя, на эту светлую головку, у которой все-таки было имя, вопреки моему греховному безрассудству. Волна чистой, незапятнанной благодарности охватила меня, когда я поняла великодушие того дара, который сделал мне Лео.

Лео, как обычно, дожидался меня перед ужином в холле. Этим вечером он тщательно оделся – высокий воротничок, жесткий галстук-бабочка, белый накрахмаленный жилет – все сияло, сверкало белизной, тогда как фрак и зауженные брюки были черны как ночь. Он выглядел просто великолепно. Я взглянула на его сильное, рельефное лицо и улыбнулась. Однако Лео, не улыбнулся в ответ.

– Пойдем, Эми? – спросил он. Еще до того, как он расправил салфетку, я догадалась, что у него на уме. Мое сердце упало. Неужели к нему вернулись сомнения? Неужели я так и не убедила его?

Когда мистер Тимс оставил нас наедине с супом, Лео сказал:

– Эми, ты и представить не можешь, какую тяжесть сняла сегодня с моих плеч, – он не поднимал на меня взгляда. – Но... – я видела, с каким трудом даются ему слова. Наконец, он запинаясь выговорил: – Но... брак существует для рождения детей...

Я постаралась скрыть волнение в голосе:

– Да, Лео, так говорится в книге псалмов.

– Я... Плевал я на книгу псалмов, я забочусь о тебе, – мое волнение затихло, ведь Лео беспокоился за меня. Затем до меня дошло, что он пытается сказать больше: – Я забочусь о твоих желаниях, поэтому... если этой ночью ты хочешь... – после этих слов мое волнение вспыхнуло словно пламя. Лео тихо сказал: – Я вижу ответ на твоем лице.

– Пожалуйста...

– Тогда я попытаюсь.

Улыбнувшись, я наклонилась вперед, взгляд Лео упал на мою грудь и задержался там. Я засмеялась от радости и сказала ему:

– Это будет хорошо и правильно, – как раз сегодня, в день нашей свадьбы.

И наконец лицо Лео запылало влечением. Больше мы почти не разговаривали, Лео только сказал мистеру Тимсу после десерта:

– Мы с ее светлостью сегодня будем пить кофе в этой комнате.

Я кивнула в знак согласия. Лео залпом выпил обжигающий кофе и поднялся на ноги.

– Давай прогуляемся немного в парке, – предложил он.

– Тогда я позову Неллу, – ответила я. Я не успела выпить свой кофе, но Лео, не заметил этого, а мне было все равно.

Мы гуляли бок о бок по темным тропинкам. Солнце еще не зашло, но постепенно тени в парке становились длиннее, а воздух прохладнее. Я задумалась о следующем годе, о том, что, возможно, в это время я уже буду держать на руках младенца, а перед этим будут спокойные месяцы вынашивания жизни в чреве. Так много было смертей, так много людей погибло за последние годы, и я хотела выносить новую жизнь. Это было вовремя.

Когда мы подошли к фонтану и «Розе Гарланд», Лео начал спускаться вниз, а я задержалась, чтобы поглядеть на окружающие меня розы в разгаре цветения. Он остановился и оглянулся, дожидаясь меня. Из-за того, что он, был на несколько ступенек ниже, я смогла заглянуть ему в глаза и увидела, что они полны желания – и неуверенности.

– Все будет хорошо, Лео, не бойся, – подбодрила я его.

– Возможно... ребенка не будет... – запинаясь, сказал он. – Женщины не всегда зачинают... когда им этого хочется.

Я улыбнулась ему, затем взяла его руку и крепко прижала к своему животу.

– Оно готово, мое чрево готово для семени.

Лео вздрогнул всем телом и отдернул руку, словно мой живот обжег ее.

– Нам пора идти в постель, мой Лео, – решительно сказала я. – Нелла! – она оглянулась, удивившись, что ее обычная прогулка оказалась такой короткой, нехотя повернулась и затрусила рядом с нами. Ни Лео, ни я не разговаривали, пока не вернулись в дом, все мои мысли и чувства были только о том, что должно было произойти.

Мы пошли прямо наверх.

– Не задерживайся, Лео, – сказала я у своей двери. – Я буду ждать тебя.

Повернув ручку, я вошла внутрь и быстро разделась, но не успела надеть ночную рубашку, как услышала стук в дверь гардеробной. Я натянула рубашку, завязала пояс и позвала:

– Входи!

Лео был еще полностью одет. Когда я подошла к нему, он отпрянул: