Татарский удар - Идиатуллин Шамиль - Страница 78

Бьюкенен сделал скупой, но однозначный жест, отгоняя Кевина на край поля.

Кевин не отошел. Но и не решился приблизиться, а принялся пританцовывать на месте, как опившийся лимонаду мальчик.

Президент эти пляски проигнорировал. Дождался, пока девчонки вытрут слезы и распухшие носы, и мягко сказал:

— Пойдемте домой.

Девочки пошли по аллее к дому и семейному обеду (ожидались свинина на ребрышках, черничный пирог и какое-то невероятное желе) — старшая с неестественно прямой спиной, младшая, Дэзи, — сгорбившись. Отец немного отстал, остановился и повернулся к офицеру.

Кевин подлетел к нему, как заводная машинка с чересчур сильной пружиной, и сказал, мужественно игнорируя кислое выражение лица национального лидера:

— Господин президент, русский лидер на горячей линии.

Когда Бьюкенен вошел в комнату спецсвязи, Борисов, честно ждавший ответа почти десять минут, все равно уже давно отключился. Бьюкенену столь капризное поведение коллеги сперва совсем не понравилось, но, поразмыслив, он счел, что своя правота в действиях Борисова есть. Поэтому решил сделать жест доброй воли, поручив соединить себя с Москвой. Бьюкенен был готов к тому, что Борисова на месте не окажется, и знал, как на такой педагогический маневр реагировать. Борисов оказался на месте, и как реагировать на его слова, Бьюкенен не знал.

— Майкл, — сказал Борисов, как всегда, словно бы притворяясь английским дворецким из старинной комедии, — я не понимаю, что происходит. Днем ты срочно вызываешь меня по поводу мифического запуска ракет с нашей стороны. А потом, когда мы выясняем, что это бред, избегаешь общения. Молчишь, когда молчать, наоборот, не стоит. Казанский бомбардировщик несанкционированно вылетел с татарского завода, прошел над вашими контрольными точками в европейской части России и Северной Европе, спокойно проскочил в Западное полушарие и сейчас минует Гренландию. Ты собираешься что-нибудь делать? И что вообще все это значит?

— Роман, — осторожно ответил Бьюкенен после паузы, — боюсь, что я не совсем правильно тебя понимаю. О каком самолете ты говоришь?

— О стратегическом бомбардировщике Ту-1160, Blackjack, по-вашему. Может нести двенадцать ядерных ракет и чертову кучу бомб и летает на десять тысяч миль. От Казани до Вашингтона, если не знаешь, шесть тысяч.

— Роман, у Казани нет стратегических бомбардировщиков, — мягко напомнил Бьюкенен.

— У нее есть завод, который делает эти бомбардировщики.

— Ракеты он тоже делает? — Президент постарался, чтобы в голосе звучала не паника, а ирония.

— Ракеты не делает. Но один бог знает, чем эта Казань успела запастись за последние полгода. У Магдиева хватит денег, возможностей и наглости купить хоть склад ядерных боеголовок, хоть библиотеку Конгресса.

— Ну, библиотеку вряд ли… — начал Бьюкенен, но был невежливо перебит Борисовым:

— Майкл. В твою сторону летит самый большой военный самолет на свете. Даже если он совершенно пустой, он может долететь до восточного побережья и повторить подвиг Гастелло. И тогда брякнется так, что 11 сентября покажется коротким киножурналом перед основным сеансом.

Бьюкенен не понял про Гастелло, но общий смысл уловил. И похолодел. А потом потратил драгоценное время на перепалку с Борисовым, о которой в дальнейшем вспоминал с омерзением и только в припадке самоуничижения. Бьюкенен принялся обвинять Борисова в двурушничестве, пособничестве сепаратистам и нежелании исполнять союзнический долг. «Почему я узнаю о серьезной угрозе, исходящей из-под вашего носа, в последний момент?» — кричал он. «Потому, черт побери, что все станции наблюдения и оповещения, контролирующие этот участок, отданы американским миротворцам. А американцы хлопают ушами и не замечают птичку величиной с сорокаэтажный дом, порхающую у них под носом», — отвечал Борисов. Это безобразие продолжалось несколько минут, но потом почти благополучно завершилось извинениями Бьюкенена и примирительными объяснениями Борисова — мол, все ресурсы российского стратегического сектора задействованы в идущих как раз сейчас учениях дальней авиации, чем, видимо, и воспользовался хитроумный Магдиев. Поблагодарив русского коллегу за сообщение и понимание, Бьюкенен поспешил прервать связь и вызвать министра обороны Харолда Мачевски.

Тот понял задачу с полуслова, попросил пять минут на изучение ситуации, позвонил через четыре и доложил: действительно, отдельные станции наземного спутникового наблюдения сообщали о военном самолете, который несколько часов назад прошел над Баренцевым морем в сторону Гренландии. Самолет следовал по воздушному коридору, зарезервированному под сегодняшние учения русской стратегической авиации, проходившие в рамках совместных с НАТО маневров «Глобальное партнерство». Впрочем, только что русское командование заверило, что этот коридор резервный и сегодня не использовался.

Ни до, ни после этого засечь самолет не удалось. Очевидно, он относился к малозаметному классу, например, новой модификации Blackjack, устойчивость которого перед современными методами отслеживания воздушных целей сопоставима с лучшими результатами применения технологии Stealth. К тому же неопознанный самолет летел на сверхбольших или сверхмалых высотах, выбирая маршрут по мертвым для наземных радаров зонам. Странно, что его не отследила ближайшая к Татарстану временная база американских ВВС. Мачевски просто мечтает задать этот вопрос командиру базы. Но связаться с ним пока не удается. В России порой необъяснимо пропадает даже самая надежная связь.

Когда же президент поинтересовался, почему не сработало хваленое спутниковое наблюдение, глава Пентагона замялся и неохотно сообщил о неких проблемах, в которых оборонное ведомство как раз пытается разобраться.

Бьюкенен злобно посоветовал развязаться с проблемами поскорее и доложить, едва наступит хоть какая-то ясность.

Мачевски, помявшись, спросил, не пора ли объявлять красный уровень опасности.

Бьюкенен с нервным смешком сказал, что это слишком много чести Магдиеву будет — всерьез его воспринимать. Давайте немного подождем — но обо всем существенном и не очень докладывать мне сразу. Поняли? Сразу!

Мачевски воспринял буквально — вышел на связь сразу, едва Бьюкенен положил трубку, и принялся соображать, чего же, собственно, президенту Соединенных Штатов необходимо делать в такой ситуации. Мачевски мрачно сообщил, что канадские средства ПВО некоторое время назад обнаружили искомый объект. Судя по данным спутниковой съемки, это действительно Blackjack, идущий на крейсерской скорости — более тысячи миль в час — над Арктикой по направлению к Земле Франца-Иосифа. Точнее сказать пока невозможно, поскольку самолет покинул поле зрения канадских радаров и спутника, но не достиг пока территории, уверенно контролируемой скандинавскими средствами ПВО — а гренландские радары дают только самое общее направление. О собственно американских орбитальных средствах наблюдения говорить пока не приходится из-за упомянутых проблем связи. Впрочем, очевидно, что курс ракетоносца образует сплюснутый эллипс, финишная точка которого совпадает со стартовой. Причем домой бомбардировщик повернул довольно давно.

— Слава богу, — воскликнул Бьюкенен с облегчением. — Магдиев в своем репертуаре. Выбрал самый затратный способ для самой невразумительной демонстрации невесть чего. А вы говорите — красный уровень, Харолд. Скорее уж желтый. Я что-то не понимаю?

— Господин президент, — сказал Мачевски, не словами, но тоном подтверждая последнее предположение собеседника. — Бомбардировщик русских — вернее, татар, — возвращается на базу с задания. У нас нет никакой информации о том, какое задание он выполнял, и никаких оснований считать, что это задание он не выполнил.

— И что? — спросил Бьюкенен и тут же понял что. — То есть вы хотите сказать, что бомбардировщик мог выпустить по нам ракету и лечь на обратный курс? И эта ракета способна достичь каких-то серьезных целей на нашей территории? И если я правильно понимаю ваше мычание, вы просто не в состоянии обнаружить эту ракету?