Тень на плетень - Алешина Светлана - Страница 28

— Ну как ты не понимаешь! — застонала Маринка. — Он думал, что ночью его не заметят, и хотел сюда прийти и подождать спокойно до утра, но его настигли!

— Как излагает! — восхитился Сергей Иванович. — «Настигли»! А жезл, который узнала наша Ольга Юрьевна, это что? Получается, что его настиг Розенкранц!

— Ничего не получается! Где вы видели преступника, который оставлял бы такое явное указание на себя? — Маринка развозмущалась до того, что ее голос уже набатом отдавал в голове. — Где? — кричала она. — Розенкранца не было здесь, и на него специально сбросили эту улику! Почитайте-ка классиков! Ту же Марину Серову, например!

Мы с Сергеем Ивановичем молча переглянулись, и Кряжимский, кашлянув, тихо сказал:

— То есть получается, как говорит один мой приятель Володька Либерзон: «А дураков ищите в зеркале»?

— Точно он говорит, этот ваш приятель! — подтвердила Маринка. — Не будем такими дураками! Кстати, а вы никогда не говорили про этого знакомого, Сергей Иванович, он женат?

— Давно и безнадежно, — мягко произнес Кряжимский — Такое в жизни бывает, Мариночка.

— Да уж, встречали, — буркнула она и снова вышла и взялась за телефонную трубку.

За пять минут Маринка сумела сорганизовать не только двух уборщиц, но и еще взять взаймы в соседней поликлинике ведро с разведенной хлоркой.

— Ты хочешь, чтобы мы тут задохнулись, — предположила я.

— Мы же уходим отсюда, — напомнила мне Маринка, — разве ты забыла?

— Действительно, забыла, — пробормотала я и, закурив, задумчиво спросила у Маринки:

— А ты не помнишь, случайно, того разговора около редакции…

— Какого еще? — заинтересованно переспросила Маринка. — Я все разговоры помню, а если не помню, то мне их придумать — раз плюнуть.

Что нужно?

— Ну, этот кожаный мальчик с девочкой мимо проходили, и он еще жабой ее назвал… — начала я.

— Жабенцией, — поправила меня Маринка, это я хорошо помню, очень эротическое слово, очень, после него сразу так любить хочется! А что?

— Как она его назвала, не помнишь? Не Антоном?

— Дай подумать… — прошептала Маринка и посмотрела сперва на потолок, потом на стену, потом снова на потолок и резко кивнула, — да, она его назвала Антошей и…

— А бомж в коттедже, — бесцеремонно перебила я ее, — сказал нам, помнишь, Виктор, он сказал, что диктофон принадлежит Антону!

— Точно! Это он и спер его в больнице, — воскликнула Маринка. — Попался, голубчик!

— Тот вроде ниже ростом был, — засомневалась я.

— Да? — переспросила Маринка. — Ну что ж, значит, он так профессионально маскировался: бегал на полусогнутых.

— Ерунда все это. — Я махнула рукой, и тут отворилась дверь, и вошла наша постоянная уборщица.

— Как вы быстро! — восхитилась Маринка, бросая взгляд на часы.

— Ну а что откладывать на потом, быстрее сделаешь — быстрее освободишься, — сказала уборщица.

— Да, да, все так, — рассеянно сказала Маринка, — ну что, Оль, разбегаемся?

— А ты не хочешь еще разок съездить к коттеджу? Есть шанс взять Антона тепленьким или, по крайней мере, узнать его адрес. — Я взглянула на Маринку, но энтузиазма в ней не заметила.

— А если это не тот Антон? — спросила она. — И к тому же, он с пистолетом, ты забыла?

— Помню, — вздохнула я, — поэтому и предлагаю. Лучше уж мы его возьмем, чем он меня или нас, сегодня вечером, например.

Маринка замерла на месте, переваривая услышанное, а Виктор уже встал и протянул руку. Я положила ему в ладонь ключи от «Лады» и повернулась к Сергею Ивановичу.

— Я думаю, что вам не стоит с нами ехать, Сергей Иванович, — сказала я, — идите домой и отдыхайте, а заодно напишите статью о том, что у нас тут произошло. Хорошо?

— Ну, если это приказ… — улыбаясь, начал Кряжимский, вставая.

— Вы про что? Про то, чтобы идти домой, или про то, чтобы писать? — тоже улыбнулась я.

— Я про все. Все будет сделано, Ольга Юрьевна, — кивнул мне Кряжимский.

Глава 10

Виктор вел мою машинку ровно и аккуратно и не мешал нам думать. Точнее говоря, думала я, а Маринка, сидящая слева от меня, тоже на заднем сиденье, ворочалась, ворчала и предрекала самое худшее.

— Он нас пристрелит и правильно сделает, — каркала она упавшим, но настырным голосом. — Из пистолета пристрелит. И никто не узнает, где могилка твоя.

Я молчала. Маринка, наклонившись, посмотрела мне в лицо, убедилась, что я не сплю, и продолжила:

— Я бы лучше позвонила твоему любимому майору. Он бы тебя, конечно, обругал, не без этого, но дал бы охрану, как в прошлый раз, помнишь?

— Помню, — нехотя сказала я.

Я и сама собиралась позвонить майору Здоренко, но потом просто не решилась. И не потому, что испугалась его криков, на которые он такой щедрый, еще чего! Просто я была почти уверена, что в середине дня Антона не будет в коттедже. Что ему там делать, если он открыл сезон охоты на девушек в городе?

Одним словом, если совсем уж честно, то забыла я про майора Здоренко. Забыла — ну и фиг с ним. Не настолько я привыкла еще к трупам у нас в редакции, чтобы после них еще о чем-то помнить.

— Так почему не позвонила? — настойчиво повторила вопрос Маринка.

— Из-за пустяков людей тревожить, — небрежно бросила я, — неудобно как-то, знаешь ли.

Маринка, наверное, здорово подивилась на мою отчаянность, но промолчала и больше ничего говорить не стала. А что мне нужно было говорить?

Признаваться, что я самым пошлым образом забыла про майора? Ага, щаз, она же после этого признания совсем жизни нр даст. Занудит до последней невозможности.

Мы подъехали к повороту перед мостом и все трое, практически одновременно, взглянули не направо, где стояли коттеджи, а налево, где в кустах вчера занимался колдовством декан Розенкранц. Его там сегодня не было. Или, если уж совсем точно излагать, как положено опытному следопыту, его там не было видно. Но я думаю, что все-таки Розенкранца не было, наверное, нужные ему энергетические ворота закрылись, или еще что-нибудь оккультное случилось.

Виктор повернул машину вправо, и мы поднялись к коттеджу.

Остановив «Ладу» напротив входа, Виктор заглушил двигатель, и мы замерли, прислушиваясь к звукам, доносившимся снаружи. Наш коттедж словно вымер или затаился: в нем вроде все было тихо.

Со стороны коттеджей, расположенных дальше, слышались постукивания молотков, шум работающих электрических инструментов. В общем, обстановка вокруг была нормальная и не располагающая к нервозности. Один только интересующий нас коттедж был тихим и необитаемым. Здесь почему-то никто не работал или, по крайней мере, делал это тихо и незаметно.

— Ну что, пойдем? — спросила я.

— Ну не сидеть же здесь, — проворчала Маринка, — вот увидишь, если нас не пристрелят, то…

— То больше ничего интересного не произойдет, — прервала я ее, — я все уже поняла! Хватит!

Распахнув дверь машины, я вышла первой и направилась к коттеджу. За мною пошел Виктор, замыкала наше шествие Маринка, продолжающая что-то невнятно бормотать. Мне даже на секунду показалось, что, если бы сейчас раздались выстрелы, Маринка первым делом радостно завопила бы:

«Ага! Опять я оказалась права!» — и только потом стала бы прятаться.

Однако никто в нас не стрелял, что радовало.

Двери в коттедже все еще не было, и это позволяло сперва заглянуть в зал первого этажа и только потом войти в него. Виктор, обогнав меня, вошел первым.

Маринка подсуетилась и протиснулась в дверной проем сразу же за мною.

— Прямо склеп какой-то, — сказала она, оглядывая уже знакомые нам серые стены, и чихнула. — Почему тихо?

— Ну а я-то откуда это знаю? — спросила я. — Вот сейчас найдем этого бомжа и все у него и спросим.

— Значит, у местного босса здесь будет типа зала, — по-хозяйски осматриваясь, сказала Маринка, — и кухня тут же рядом. Эта планировка называется «пентхауз», ты в курсе, Оль?

— Мы с тобой это вместе читали в «Космополитене»! — заметила я.