Тень на плетень - Алешина Светлана - Страница 9

— Что значит «пока»? Никуда он не пойдет!

Отступив на шаг, я дернула из сумки сотовый, приготовившись уже нажать цифры «ноль-два».

Инициированный браток повел головой и шагнул за мной, протягивая лапы. Ромка загородил меня костылем, Маринка крикнула, не слишком громко, а так, для разгона, и тут нас всех отвлек рев двигателя.

Зеленые «Жигули», до этой секунды тихо и мирно стоящие в одном ряду со своими собратьями, вдруг резко сорвались с места и с рыком помчались к выезду из больницы.

Второй браток, чуть задержавшийся на дороге, быстро прыгнул на ступеньку. Видно было, что он испугался неожиданно резко рванувших мимо него «Жигулей».

Мы все проводили взглядом эту взбесившуюся машину. Стекла «Жигулей» были не тонированными, и я с удивлением разглядела за рулем человека в белом халате.

В те секунды я и не подумала, что это может быть наш доктор — любитель чужих диктофонов.

Не было времени думать.

Зеленые «Жигули» мчались прямо на коменданта, оставшегося стоять рядом с передней дверкой «Ауди». Я видела, как постепенно раскрывается рот коменданта, словно он хотел что-то сказать, как медленно опускается его рука с сотовым телефоном, а потом вдруг с прытью, неожиданной для такого зажиревшего и в общем-то немолодого человека, он отскочил в сторону.

Дорога окаймлялась бордюром, за которым нечесаными природными космами торчали в разные стороны ветки чахлых кустарников. Комендант напоролся на один куст, отпрыгнул, попал задницей на второй, с третьей попытки он просто упал на землю и закопошился там, размахивая руками и ногами.

А в это время на дороге происходила коррида, выдержанная в отечественно-механизированном ключе.

«Жигули» на полной скорости врезались в левый бок «Ауди», смяв ей крыло и вбив приоткрытую дверку в салон.

Я забыла про свое желание позвонить, гоблины, казалось, забыли про нас, и все мы стали зрителями, находящимися в одном партере.

Представление на одном бодром бодании не закончилось.

С повизгивающим рычанием «Жигули» отъехали назад и снова ударили «Ауди» в борт. И вот только после второго прицельного пинка «Жигули» объехали опозоренного врага и помчались по дороге к выезду.

— Ну, ты глянь, какая дрисня на колесах, — ошарашенно проговорил поцарапанный браток, судорожно дергая себя за ремень на животе.

— Ну, вы что там коптите?! — тараща глаза, заорал поднявшийся из кустов комендант. — Хряйте сюда, бегом! Бегом!

Гоблины робкой трусцой помчались к нему.

В это время комендант, нервно вздрагивая всем телом, оглядывался и тыкал жирным пальцем в трубку сотового телефона, набирая номер.

Братки подбежали к нему и принялись бережно выводить свое руководство из зарослей.

Под шумок, или, как принято заезженно говорить, «пользуясь случаем», мы втроем тихо и спокойно, правда, все-таки в темпе вальса, погрузились в «ладушку» и выехали из этого места ристалищ.

В зеркало заднего вида все время до поворота я наблюдала, как два бультерьера, превратившись в две лошадиные силы, старались развернуть покореженную «Ауди» носом к выходу.

Только очутившись на оживленных улицах города, я почувствовала некоторое успокоение.

— Мне кажется, Ромка во что-то влип, — заявила Маринка.

— Есть такое впечатление, — ответила я. — Эй, молодой чемодан, давай рассказывай подробнее все, что произошло у тебя на задании.

Глава 4

Мы отвезли Ромку к нему домой, а сами поехали с Маринкой в редакцию.

В редакции мы застали обоих наших оставшихся там мужчин. Сергей Иванович, как всегда, сидел за компьютером, а Виктор с помощью кофеварки настойчиво изобретал чай.

— Ну что там наш попрыгунчик? — спросил нас Кряжимский, как только мы показались в дверях.

— Он-то нормально, если не считать, что мы сами чуть попрыгунчиками не стали, — проворчала Маринка. — Что ты тут сочиняешь?! — вскричала она, обращаясь к Виктору. — Кофеварка — это тонкий прибор, не предназначенный для твоих дурацких экспериментов.

Она оттеснила Виктора от своего стола и, фыркнув несколько раз, всыпала еще чайной заварки в кофеварку.

— Не пропадать же добру, все равно ерунда получится, потому что…

— Потому что не ты делала, — закончила я за нее и обратилась к мужчинам:

— Нам есть что вам рассказать, господа.

— Не спеши, Оля, я сама, — встряла Маринка и начала размахивать руками. — Короче, Ромка влип! Он пошел к дому, где жил этот мужик, с моста рухнувший… Как его там, Оль?

— Будников, — скучным тоном ответила я, понимая, что придется пока взять паузу.

— Ну да, правильно, Будников. Ромку не пустили даже в подъезд, потому что дом крутой и охранник сидит внутри подъезда. А комендант здания — Ромка на него нарвался сдуру-то, словно ему не говорили быть осторожней, — предупредил его, чтобы Ромка уходил подобру-поздорову, а то хуже будет.

Но мы же все знаем Ромку-то…

Маринка сделала эффектную паузу, за которую я успела зевнуть и зайти в свой кабинет.

Я не стала закрывать дверь, потому что само собой планировалось совещание у меня за кофейным столиком. Подойдя к столу, я набрала номер телефона Фимы Резовского, моего старинного приятеля по существу и адвоката по совместительству.

Фимы не оказалось на рабочем месте, и я передала секретарше просьбу, чтобы он мне перезвонил, как только объявится.

Положив трубку, я прислушалась. Через открытую дверь доносился возбужденный голос Маринки, повествующей о пожарах и взрывах, прозвучавших сегодня на нашем пути, причем, судя по расписываемым подробностям, роль абсолютной героини сериала Маринка отводила, безусловно, себе любимой. Я была где-то там, на заднем плане, а Ромка вообще работал статистом в этом театре одного актера. Актером была, понятно, Маринка.

Однако, если отвлечься от красот и описаний, Маринка в общем верно придерживалась сути событий, ну а уж отделить пшеницу от плевел наши умные мужчины, я думаю, сумеют.

Я закурила, набираясь терпения.

Когда моя сигарета подходила к концу вместе с терпением, в кабинет торжественно вошла Маринка, неся в руках поднос с чашками, за нею буднично шел Виктор с кофеваркой, полной свежего чая, а сзади семенил взволнованный и раскрасневшийся Сергей Иванович.

— Я так понимаю, что вы уже все в курсе, — скорее утвердительно, чем вопросительно, произнесла я, садясь на свое место за кофейным столиком.

— Да, я рассказала кое-что, — небрежно сказала Маринка, бросив настороженный взгляд на меня.

Ей очень хотелось узнать, не захочу ли я выдать вторую версию событий, менее героическую и более правдоподобную. Я не захотела: времени было жалко.

Сергей Иванович, как только уселся на стул, сразу же снял очки, нервно протер их, покачал головой и посоветовал позвонить майору Здоренко.

— И что мы ему скажем? — спросила Маринка, разливая чай.

— То, что за смертью Будникова кроется что-то серьезнее простой аварии, — ответил Кряжимский. — Вы заметили, как сразу переполошилась и охрана дома, и кто-то еще, скрывающийся под видом врача?

— Тут много непонятного, — засомневалась я, — непонятно, кто и главное — зачем! Этот врач явно выручил нас, тут сомневаться не приходится, но зачем он это сделал? И зачем он украл диктофон?

— Скажем так, — важно произнесла Маринка, — есть мнение, что врач, укравший диктофон, и человек в белом халате, похулиганивший на дороге, — это один и тот же человек.

— Скажем, — согласилась я, — а еще скажем, что нет прямых доказательств, что все это связано с Будниковым. Что тут общего? Только дом! Дом — и все, собственно!

— Ох, чует мое сердце, — застонала Маринка, — не туда мы влезли, не туда! Этот дом с кладбищем под фундаментом нам еще даст прикурить!

Вы разве не видите, что место это плохое?! Там все словно взбесились!

Я не успела ответить, как в редакции послышались неторопливые шаги.

— Мама, — прошептала Маринка, закрывая лицо руками.