Боец невидимого фронта - Ильин Андрей - Страница 4

На практические занятия курсантов вывозили в город. Машина притормаживала возле остановок, старшина коротко инструктировал личный состав:

— Сейчас двенадцать. Ровно через три часа, то есть в пятнадцать ноль-ноль, вы должны быть здесь и должны иметь по пять штук на рыло. Где вы их возьмете — меня не касается. Это ваши проблемы. Если вас поймают — это тоже ваши проблемы. Пойдете под следствие и в тюрьму. Мы вас отмазывать не станем — не надейтесь. Если что — сообщим следствию, что вы самовольно покинули часть, и дадим положительную характеристику. Получите года три-четыре.

Но не дай вам бог ляпнуть, чем вы здесь занимались!

Тогда все! Тогда вам мало не покажется!

Задача ясна? Тогда время пошло!

Курсанты разбегались кто куда. Пристраивались к очередям, толкались в транспорте, заходили в банки. Через три часа они подсчитывали улов.

— Шесть тысяч…

— Где работал?

— В железнодорожных кассах.

— У тебя?

— Три.

— Почему так мало?

— Меня заметили. Пришлось отрываться.

— Плохо, что заметили. Неуд.

— У тебя?

— Пять тысяч долларов.

— Долларов?!

— Так вы же не сказали, пять тысяч чего… «Зачем нам уметь резать карманы? — не раз удивлялись курсанты. — Кого из нас готовят?» И однажды узнали.

— Вы, конечно, хотите знать, кем вы будете после окончания учебки? — спросил их незнакомый человек в штатском. — Отвечаю. Будете профессиональными подпольщиками. Законсервированными на случай будущей войны. Есть такая воинская специальность. Очень редкая специальность. Почетная специальность.

При объявлении военного положения вы должны в течение трех часов явиться в ближайший военкомат и предъявить свое мобилизационное удостоверение или назвать номер своей части. В случае, если вы окажетесь на территории, занятой противником, вам следует задействовать резервные каналы связи либо начинать действовать самостоятельно — собирать разведывательную информацию, внедряться в оккупационную администрацию и на режимные объекты, организовывать диверсии на транспортных коммуникациях и в воинских частях, формировать подпольные группы.

Вам придется воевать в одиночку. Умирать в одиночку. И побеждать в одиночку.

Скоро у вас будут выпускные экзамены. Максимально приближенные к реальным боевым условиям. Вы будете выброшены «за линию фронта», для выполнения специального задания. Кто его завалит — пойдет дослуживать в части, кто справится — может считать себя свободным.

Свободным до будущей войны…

«Скоро» наступило на следующий день. Курсантов по одному вызывали в канцелярию, где ставили экзаменационную задачу.

— Вам надлежит, разработав легенду прикрытия и обеспечившись документами, прибыть в город Серов, где легализоваться и устроиться на режимный завод П/Я 2716 с целью сбора сведений о характере выпускаемых изделий и подготовки диверсионных актов.

Вопросы есть?

— Никак нет!

— Тогда — кру-гом! И шагом марш в каптерку.

Каптеркой заведовал преклонных лет старшина.

— Что там у тебя?

Курсант протянул выданную ему накладную.

— Та-ак… Давай раздевайся.

— Как раздеваться?

— Совсем раздевайся. Догола!

Курсант стянул с себя рубаху, штаны и белье. И остался стоять в чем его родила мама.

— Так, что там у тебя?.. Ага…

Старшина ушел куда-то за стеллажи и вернулся с цветными плавками, махровым полотенцем, красными резиновыми тапочками и маской для подводного плавания.

— На, получи и распишись.

— И это все?

Старшина еще раз посмотрел в накладную.

— Все. Все, что положено.

— Куда же я с этим?

— А это меня не касается. Следующий.

На выходе курсанта ждал инструктор. Он протянул ему меховые унты и штаны, набросил на плечи шинель и сопроводил в машину.

— На аэродром.

Машина выехала на бетонку, где стоял «МИГ-спарка».

— Пассажир! — крикнул сопровождающий. Пилот махнул куда-то назад.

Курсанта подняли на крыло, посадили в заднюю кабину, натянули на голову шлем.

— Седьмой просит взлет.

— Седьмому взлет разрешаю.

Взвыли турбины, «МИГ», клюнув носом, тронулся с места и, набирая скорость, побежал по взлетной полосе.

— Как ты там?

— Нормально.

Через полтора часа Седьмой запросил посадку.

— Посадку разрешаю.

К замершему в конце полосы «МИГу» подкатил медицинский, с военными номерами, «уазик»

— Где пассажир?

Курсанта выдернули из кабины и повели к машине.

— Поехали.

На окнах были шторки, и видно ничего не было. Но был слышен шум какого-то города.

— Стой. Мы прибыли. Выходи.

Курсант дернулся к двери.

— Эй, погоди, а шинель!

С него сняли шинель, штаны, унты.

— Теперь иди.

Дверца открылась, и его толкнули вперед. В глаза ударило яркое, слепящее солнце, шипели накатывающие на берег морские волны, скрипела под ногами галька, неясно шумела людская толпа. Впереди был пляж с навесами, лежаками, киосками с пепси и сотнями полуголых, дочерна загоревших людей.

— Граждане, ну не заплывайте за буйки, утопнете же! — предупреждал скучный мегафонный голос со спасательной вышки.

— Боря, Боренька, осторожно, вода холодная, — истошно кричала какая-то женщина.

И все кричали, говорили, смеялись… Это был юг.

Был курорт. И он — в плавках, шлепках, с полотенцем и маской для подводного плавания. И крутись как хочешь.

Курсант шарахнулся назад, к машине. Дверца была открыта.

— Что, место не нравится? — участливо спросили его. — Тогда проехали дальше. Там дальше нудистский пляж. Хочешь?

Курсант быстро-быстро замотал головой.

— Можно что-нибудь из одежды?

— Если только унты.

Дверца захлопнулась.

Мимо пробежали две симпатичные девушки в открытых купальниках и, оглянувшись на стоящего столбом парня с маской, захихикали.

Нет, стоять так нельзя. Надо идти… ну хотя бы купаться. Он добежал до моря и с удовольствием бухнулся в воду. Там, где два часа назад был он, лето еще только начиналось.

Ай спасибо командирам, удружили! Купался он долго, потому что присматривался к пляжу. К одежде отдыхающих. Одежда нужна была до зареза. Не ходить же по городу в плавках и маске.

Вон тот парень… Кажется, он его роста и комплекции. Парень лежал на топчане на животе и дремал, разомлев на солнышке. Когда к нему подкрался такой же, как он, с маской на лице, молодой человек, на него никто не обратил внимания. Молодой человек сел на гальку, и гримасничая сквозь стекло и подмигивая окружающим, пощекотал своему приятелю пятку. Тот дернулся, но не проснулся. Молодой человек тихо засмеялся и поднес палец к губам и потянулся за одеждой спящего.

Он предлагал всем, вместе с ним, от души повеселиться. Молодой человек собрал одежду, поднял туфли и, крадучись, на носках, отчаянно гримасничая и делая вид, что еле сдерживает смех, пошел прочь.

Его видели все, но его никто не остановил. Ему подмигивали, ему улыбались и показывали большой палец, потому что были уверены, что он так шутит.

А он не шутил. Он — воровал.

Одежда была впору. В кармане нашелся кошелек с мелочью.

Он быстро ушел с пляжа. Ушел уже в одежде. В ближайших авиакассах он встал в очередь.

— Не толкайтесь! — попросил он.

— А никто и не толкается, — удивились стоящие сзади.

— Да не толкайтесь же! — возмутился он еще раз. И навалился на стоящего впереди мужчину, одновременно засунув ему в боковой карман брюк пальцы. Кошелек был кожаный и был толстый. Такой легко не вытянуть.

Он с силой наступил мужчине на ногу.

— Да вы что! — взвился тот.

Теперь у него можно было незаметно не то что кошелек вытащить, штаны снять.

— Извините! Это меня толкают. Ну что вы все толкаетесь! Замучили совсем! Я лучше завтра приду.

Уронил кошелек в пакет и пошел вон из очереди.

— Озверели совсем, толкаются и толкаются!.. Теперь деньги были, но нужен был еще паспорт.

Он долго ходил по городу, подыскивая подходящие лица.