Игра на вылет - Ильин Андрей - Страница 5

«Любым путем, с максимально возможной точностью желательно по минутам, восстановить содержание встречи», — выдал я новое распоряжение. Именно сейчас по горячим следам, пока сходка не обросла интерпретациями и легендами, пока в шелухе самовосхвалений еще можно отыскать зерно правды.

Постепенно, из десятка переданных мне разноречивых рассказов, пересказов и мнений я, словно художник из осколков мозаики, собрал картину, которую мог считать приближенной к истине.

Инициировали встречу мало кому известные, но с серьезными рекомендациями, московские гости. Интересовала их ни много ни мало — местная тюрьма. В ней, по их сведениям, в ближайшее время, а если быть совершенно точным, то через шесть с небольшим месяцев, должно было случиться выступление угнетенных преступных масс, которым требовалось организовать поддержку извне. Без местных сил это сделать было затруднительно. Московские эмиссары давили на профессиональную солидарность и воровскую честь, подкрепляя свои слова солидными финансовыми вливаниями и добротно сработанньм планом. От местных коллег требовалось немного — обеспечить поддержку, наладить каналы обмена информацией, снабдить бунтарей кое-каким оружием. Коллеги сомневались в успехе операции, ссылаясь на крепкие тюремные стены, охрану, отсутствие прецедентов и пассивность томящихся в заточении соратников, не забывая при этом набивать себе, как знатокам местных условий, цену.

Препирательства продолжались всю ночь, в результате чего финансовый взнос москвичей вырос вдвое, а участие местных рекрутов ограничилось сбором информации и налаживанием надежной связи с тюрьмой. На том и порешили.

Сходка меня разочаровала. Очень она напоминала героико-романтическую оперетку, где главные персонажи в доступной для зрителя, то есть с песнями и танцами, форме разрабатывали невероятные по своей авантюрности планы, мало заботясь о соответствии их реалиям жизни. Поднять бунт, захватить тюрьму да еще организовать массовый побег заключенных, из которых, похоже, московских визитеров интересовали лишь несколько человек? Не слишком ли фантастично и не слишком ли громко для такого пустячного дела, как освобождение из неволи пары осужденных? Им нужен результат или шум?

Настораживало другое — уверенность эмиссаров в скором бунте (прозвучала даже точная цифра!) и легкая отдача крупных наличных сумм. Расставаться с деньгами, не получив ничего, кроме обещаний, взамен, для преступников не характерно. Или они уверены в своих силах — но с чего бы это? Или они преследуют какие-то свои, совершенно непонятные мне цели? В любом случае следует навести кое-какие справки.

Я так понял, что преступников интересует тюрьма. Значит, в не меньшей степени она должна интересовать и меня.

Затратив не самые большие деньги (известно, какие оклады у работников подобных заведений), я быстро влез в служебные документы А/Я номер... То, что я узнал, меня по меньшей мере удивило. Вторую неделю в тюрьме по указке сверху, что называется, крутили гайки. Относительно либеральные правила внутреннего распорядка вытеснялись самыми что ни на есть драконовскими. Переписка и свидания сократились вдвое, нормы выработки в производственных цехах, напротив, поднялись на 25 процентов. Заключенные роптали, писали жалобы, два раза задерживали выход на работы. Создавалось впечатление, что кто-то сознательно и очень расчетливо накапливал в осужденных энергию протеста, сжимал пружину общественного недовольства, чтобы однажды, когда придет время, дать ей разжаться. И все это на фоне нежданно свалившегося на тюремную администрацию сокращения штатов, которое должно было завершиться через... шесть месяцев!

В такие совпадения я не верю. Хотел бы, да не могу. Таких совпадений не бывает! Искусственное взвинчивание заключенных при одновременном снижении надзора за ними и при одновременной же подготовке бунта извне? Дай Бог, чтобы это было только утечкой служебной информации из тюремных канцелярий, которой решили воспользоваться находящиеся на свободе преступники.

Но закручивание гаек? Его-то кто приурочил к предстоящему штатному сокращению? Отчего на этой тюрьме сошлись интересы столь разных епархий: преступной и исправительно-трудовой? Что или кто завязал их в единый узелок? И чего добивается этот кто-то, провоцируя в тихой, провинциальной тюрьме бунт, да не просто бунт, а, судя по планам «освободителей», вооруженный?! Повышения субсидирования? Вот, мол, до чего довели наше ведомство подрезанием смет и сокращениями — с заключенными совладать ухе не можем! Кровь, она быстрее всего открывает государственные кошельки. Против крови не попрешь. В итоге тебе пожалуйста — прибавки к окладам, внеочередные звезды на погоны, квартиры, штатные единицы. Неужели такая игра? Похоже, очень похоже.

А если отвлечься. Какие еще могут быть варианты? Общегосударственное ужесточение режима содержания осужденных — вот до чего довела игра в либерализм. Или прямо противоположная цель — продемонстрировав многочисленные жертвы, требовать смягчения судебных и исправительно-трудовых нравов? Или того круче, кто-то копает под нынешнее правоохранительное руководство — допустили промахи, не справились, распустили ведомство, что вылилось... Во что вылилось? Правильно. И кто сказал, что бунтовать будет одна только наша тюрьма, их ведь по России-матушке разбросано — несчесть! Вот тебе и необходимость странных московских эмиссаров, вот тебе и сроки. А ведь это большая политика. Неужели она добралась и до наших захолустных мест?

Стоп, остыть, подумать еще, может, все гораздо проще и примитивней?

Может быть, но печальный опыт учит меня предполагать худшее. Отработать в сторону простоты, спустившись с небес на грешную землю, никогда не поздно, а вот за тремя соснами леса не разглядеть было бы непростительно. Это школяры и ученые идут от простого к сложному, а наше ведомство — наоборот.

Пусть пока, как рабочая гипотеза, будет политика. В этом направлении я и поведу поиск. Политика — тот камень, который, будучи брошен в самых далеких верхах, разводит круги аж до самых до окраин. Если кто-то собирается играть в такие кровавые игры, то не может быть, чтобы он не наследил на местах. Должен быть какой-то следок. Абстрактной политики, не учитывающей интересов и настроений провинции, не бывает. Всякая политика опирается на народные массы, а народ в одних только столицах не живет.