Ловушка для героев - Ильин Андрей - Страница 28

— Тогда еще шах! Еще щах. И мат!

— Как так мат?

— Вот так и мат.

— Точно! Мать твою…

— Точнее не бывает.

— Слышь, командир, давай я перехожу. Потому что тут я просто зевнул. Не заметил этой твоей дурацкой туры. Ну три последних хода.

— Э нет, перехаживать не пойдет.

— Ну тогда два хода!

— Я же сказал — нет. Умерла так умерла.

— Ну один! Это же просто зевок. Это же даже себя не уважать, если выигрывать; пользуясь невнимательностью соперника. Это вроде как даже и не победа…

— Нет!

— Жлоб ты, пехота! Мы тут тебя возим, брюхом по дну скребем, можно сказать, жизнью рискуем, а ты…

— Не надрывайся. Не разжалобишь.

— Ну тогда еще одну партейку! На реванш! Чтобы отыграться!

— Да у нас времени уже не осталось.

— Как не осталось? Еще целый час! Мы не то что одну — три партии сыграть успеем. Если трепаться по пустякам не будем… Лады?

— Ладно. Черт с тобой!

— Вот это совсем другой разговор. Тогда ты пока расставляй, а я схожу перекурю. /

— Ты же говорил, на лодке курить нельзя.

— Можно. Нельзя. Всухую проигрывать тоже нельзя. Тем более на своем поле… Я быстро. Ты еще коней поставить не успеешь…

Капитан подлодки вышел из каюты. Покурить. И успокоить нервы. И тут же из коридора, еще дверь не закрылась, донеслось:

— Стоять! Матрос Синица! Когда вы в последний раз подшивали подворотничок, товарищ матрос?

— Сегодня утром…

— Утром?!

— Так точно, товарищ капитан…

— Отчего же он такой грязный?

— Он не грязный. Это просто здесь тусклое освещение…

— Что вы мне парите мозги! Матрос Синица. Или я без глаз? Или я, по вашему мнению, не умею отличать половую тряпку от стерильного бинта? Даже в темноте… Или после того, как вы подшились, вашим воротничком подтирали… полы в машинном отделении?

— Никак нет, товарищ капитан…

— И почему у вас стрижка, как у битника? Вот здесь. И вот здесь. Вам что, устав не писан? Или вы не знаете, как должен выглядеть примерный воин Советской Армии?

— Никак нет, товарищ капитан. Знаю!

— А раз знаете, кругом марш, и чтобы через двадцать минут ваш подворотничок и ваша голова выглядели одинаково! Чтобы блестели. Как бильярдный шар.

— Но, товарищ капитан, мне скоро…

— Под ноль! Ясно?!

— Но товарищ капитан…

— Под два ноля! Через двадцать минут! Ясно?!

— Так точно! Товарищ капитан! Разрешите идти!

— Идите. К…

И по гулким трапам лодки затопали удаляющиеся шаги. Капитан вернулся в каюту.

— Ну что, покурил?

— Покурил.

— Успокоил нервы?

— Успокоил.

— Начинаем?

— Начинаем.

— Тогда е-2 — е-4…

— …Шах. И мат!

— Как мат?

— Так мат.

— Опять?

— Опять.

— Ну ты, командир, гад! Пешками рубишь — что косой машешь… Давай еще одну. Последнюю. Которая ва-банк!

— Не получится ва-банк. У меня контрольное время.

— Да ладно ты. Подумаешь, время. Задержишься маленько…

— Как задержусь? У меня же приказ!

— У всех приказ. Ну хочешь, мы завтра тебя сбросим? В то же самое время. Твои ребята хоть выспятся. Я им компота лишний бачок выкачу.

— Да меня за это «завтра-послезавтра»…

— Да брось ты себя пугать. Никто тебе ничего не сделает. В случае чего на меня все свалишь. А я отбрешусь. Мол, по причине поломки топливного насоса и затянувшегося ремонта. Ни одна сволочь носа не подточит. А? Майор?

— Нет, не могу. Извини…

— Не можешь?

— Нет!

— Жаль, жаль. Ну да ничего не попишешь. Тогда на обратном пути сквитаемся. Ух, командир, на обратном пути пощады не жди! А может, все-таки передумаешь? А то мои дуболомы только в подкидного дурачка…

— Сказал — нет! Значит, нет!

— Ну и хрен с тобой… Внимание в отсеках. Лодке приготовиться к всплытию!

В рабочем режиме заработали двигатели. Вздрогнул, качнулся корпус ожившей после многочасовой дремоты субмарины, распугав в стороны случайную рыбью живность. Раскрутились винты, проталкивая сигарообразную железную громадину сквозь толщу черных придонных вод…

— Всплываем на перископную глубину!

— Есть на перископную!

Многотонная штанга перископа, легко скользя по смазке, выскочила из корпуса и ушла к поверхности моря. Капитан приблизил глаза к окуляру.

— Подходы темны. Как подростковая биография монашки. Ветер узлов пять в секунду. Волна балла четыре. Не бассейн, конечно, но терпимо… Слышь, командир, хочешь посмотреть, где тебе придется бултыхаться?

Капитан подлодки отодвинулся в сторону. Командир разведгруппы припал к резиновым наглазникам. Берега видно не было. Он только угадывался. Более густой, чем окружающая темень, чернотой.

— Вот эта черная дырка и есть материк, — сказал капитан.

— А поближе подойти нельзя? — спросил командир, прикидывая расстояние, которое ему предстояло преодолеть.

— Поближе можно. Но тогда уйти будет нельзя. Если только пешком по берегу. Я же не плоскодонка, чтобы в аквариумах плавать. Так что придется самим. Самим.

— Самим так самим…

У скоб выходного люка стояли разведчики. В полном боевом облачении. В темных маскхалатах, с частыми разводами серой краски на лицах. Сквозь которые просвечивали неестественно бледные лица.

— А может, все-таки задержитесь? На сутки? — еще раз предложил капитан.

— Да иди ты!

— Ну тогда ни пуха…

— К черту… Вернее, к этому, к Нептуну!

— Спускайтесь с подветренного борта. Чтобы корпус прикрыл вас от волны. И помните, что у вас на все про все пять минут. На шестой — не взыщите, мы нырнем!

— А если мы не успеем за пять минут?

— Тогда десять, — легко уступил капитан. Наверное, он был способен уступить и час, этот разбитной капитан. Но часа разведчикам было много.

— Всем быть готовым к срочному погружению, — приказал капитан. — Давайте выметайтесь.

Люк раздраили. Разведчики один за другим, стуча подошвами по скобам трапа, полезли наверх.

Пивоваров.

Далидзе.

Кузнецов.

Кудряшов.

Федоров.

Семенов…

Всего шестнадцать человек. Согласно утвержденному в спецотделе списку.

— Все?

— Все!

— Ну ладно, пойду посмотрю, как пехота в море ноги мочит.

Капитан поднялся на мостик последним. В непроницаемой, как врожденная слепота, черноте тропической ночи о борт лодки лениво разбивались невидимые волны.

— Мать честная, что это? — ахнул Семенов.

— Что?

— Да вон же! Вон! Смотри!

То тут, то там вдоль корпуса лодки вспыхивали синевато-мертвенные огни, словно кто-то из глубины подсвечивал поверхность моря фонариком. Огни, которые не прибавляли света, но добавляли страха.

— Это микроорганизмы, — сказал капитан. — Когда их тревожат, они начинают светиться.

— В каком смысле тревожат?

— В смысле башкой о лодку бьют.

— А-а-а.

Матросы вытащили из люка два резиновых свертка, споро раскатали, воткнули куда-то внутрь шланги компрессора. С тихим шипением из нутра субмарины пошел воздух. Свертки расправились, раздулись, поднялись и превратились в две черные десантные лодки.

Лодки опустили под борт, и разведчики, один за другим, переползли внутрь.

— Все нормально? — спросил из темноты голос капитана.

— Нормально!

— Куда плыть — знаете?

— Знаем.

— Ну тогда прощевайте…

Глухо простучали в темноте шаги. Еле слышно хлопнул люк.

— Разобрать весла! — приказал командир. Разом погрузив лопасти в воду, отошли от «тонущей» подлодки. Вода забурлила мелкими пузырьками и сомкнулась над последними квадратными метрами родины. Теперь впереди, сзади и с боков была чужая страна. Территория противника. К сожалению, уже не условного…

— Оружие к бою!

Разведчики вкрутили взрыватели в гранаты, прищелкнули к автоматам магазины. Ощетинились стволами вдоль бортов.

— Курс 290.

Мягко, без всплеска погружались весла в воду. Мягко, без всплеска поднимались на воздух. Каждый гребок проталкивал лодки вперед на несколько десятков сантиметров-На несколько десятков сантиметров к берегу. На котором их могло подстерегать все что угодно. В том числе и мгновенная, на первом шаге, смерть.