Настоящий полковник - Ильин Андрей - Страница 29

— Все, кто видел меня в парке.

— Кто видел тебя в парке?

— Все, кто был в парке.

— Он же издевается над нами! Новая серия ударов.

— Короче — нет у него алиби.

— Эй нет, мужики, так не пойдет. Я же говорю — был в парке, меня видели его посетители и работники.

Всего — сотни полторы свидетелей. Которые могут подтвердить мои показания.

— Где они? Хоть один.

— Откуда я знаю? Разошлись по домам. Ваше дело их найти.

— Это твое дело! Если хочешь, чтобы мы тебе поверили.

— А как же презумпция невиновности?

— Чего?!

— Презумпция моей невиновности.

— Найдешь свидетелей — будет тебе презумпция.

— Хорошо, найду. Если вы отпустите меня.

— Размечтался!

— Тогда объясните, как можно найти людей, видевших меня, если вы их не ищете и мне не даете?

— Как хочешь. А пока — извини. Алиби у тебя нет. И желания облегчить свою участь чистосердечным признанием, похоже, тоже.

— В чем признанием?

— В убийстве своего бывшего хозяина. Гражданина Боровицкого Ивана Степановича. Вот тебе и здрасьте.

Глава 26

— Вы узнаете это оружие?

— Нет.

— Посмотрите внимательно.

— Нет.

— Но вы знакомы с данным типом оружия?

— Конечно.

— Что это?

— Облегченная армейская снайперская винтовка, предназначенная для проведения спецопераций в тылу врага.

— Где и при каких обстоятельствах вы познакомились с данным типом оружия?

— Во время службы.

— Где вы служили?

— В Федеральной службе безопасности.

— Где конкретно?

— Это не имеет значения.

— И тем не менее?

— Это не имеет значения!

— Вы держали в руках подобное оружие?

— Да. Случалось.

— Значит, вы умеете пользоваться данным оружием?

— Конечно. Раз держал в руках.

— Насколько хорошо вы им владеете?

— В рамках зачетов по огневой подготовке. Наряду с другими типами стрелкового оружия.

— Вы хорошо стреляете?

— Смотря из чего.

— Из данного типа оружия?

— Я же говорил — в рамках зачета по огневой подготовке. То есть непрофессионально. Для результативной стрельбы из винтовок с оптическим прицелом требуется специальная снайперская подготовка.

— Вы проходили снайперскую подготовку?

— Нет, не проходил. В мои служебные обязанности не входило умение обращаться со снайперской винтовкой.

— А что входило?

— Это не имеет значения. По крайней мере, для этого дела.

— Как вы считаете, нужна ли для того, чтобы попасть со ста метров в голову человеку, профессиональная подготовка?

— Конечно, нужна.

— Как вы думаете, какое оружие стал бы использовать снайпер, прошедший профессиональную армейскую подготовку? Случайное или привычное армейское?

— Почти наверняка — привычное.

— То есть, по вашему мнению, армейскую снайперскую винтовку скорее всего стал бы использовать преступник, ранее имевший отношение к армии или спецслужбам?

— Не обязательно.

— Скажите, вы могли бы попасть со ста метров в мишень размером с человеческую фигуру?

— Сдуру — мог. Но не попадал. Если вас интересует не мишень, а покушение на моего шефа. Не попадал, потому что не стрелял, потому что в это время гулял в парке…

— Откуда вы знаете о времени покушения?

— Оттуда, что вы интересуетесь моим алиби с одиннадцати до трех!

— Хорошо. Давайте изменим тему нашего разговора Скажите, в каких отношениях вы состояли с потерпевшим?

— В рабочих.

— Я имею в виду человеческие отношения?

— В отличных. Мы любили друг друга, как братья.

— Я бы просил вас выражаться точнее.

— Как родной брат — родного брата.

— А мы располагаем другой информацией. Вот показания одного из заместителей потерпевшего Боровицкого.

Он утверждает, что отношения между вами и шефом в последнее время были недружелюбны. Что вы неоднократно ссорились с ним. Что в кулуарных беседах высказывались негативно о своем, как вы выразились, шефе.

— Это ложь.

— Тогда обращусь к показаниям другого заместителя. Он рассказывает о вашей с Боровицким ссоре, послужившей причиной вашего увольнения. Он утверждает, что слышал, как вы ругались и в процессе ругани угрожали Боровицкому. В том числе угрожали смертью.

— Не было такого.

— Водитель дает показания о том, что вы в разговоре с ним называли Боровицкого «зажившимся боровом, которого пора пускать на фарш». И что он несколько раз наблюдал ваши ссоры.

— Опять ложь. Не было такого.

— Но вы ссорились с Боровицким?

— Нет.

— И тем не менее были уволены.

— Был. По собственному желанию. Можете справиться в отделе кадров.

— Чем было вызвано это ваше желание?

— Нежеланием работать.

— С Боровицким?

— Нет, вообще работать. Устал я работать. Отдохнуть хочу.

— Это звучит неубедительно.

— Убийство за увольнение звучит тоже неубедительно.

— Почему вы так считаете?

— Потому что тогда в нашей стране не осталось бы руководителей. Одни исполнители.

— Вы не желаете сделать следствию никаких заявлений?

— Никаких. Кроме признания в своей невиновности.

— Это не признание.

— А что тогда признание?

— Признание — это когда в виновности.

— Тогда без заявлений.

— У вас есть замечания по ведению следствия?

— Нет. Я совершенно всем доволен.

— А что с вашим лицом?

— Упал с лестницы. Пять раз.

— Лицом?

— Как назло — лицом. Уж я тоже удивлялся — как будто нельзя каким-нибудь другим местом! Кроме лица. И печени. \

— Вы не желаете сделать по этому поводу заявление?

— Желаю. Желаю, чтобы лестницы делали не такими крутыми. И ступеньки обили поролоном.

— Прекратите юродствовать.

— Я не юродствую. Я делаю заявление.

— Хорошо. Прочитайте и распишитесь. Здесь, внизу страницы.

«Полковник в отставке Зубанов», — написал Зубанов.

— А зачем полковник?

— Для солидности.

— До свидания.

— С вами лучше бы «прощай». Человек в штатском вышел. И тут же в кабинет вошли следователи.

— Ну что?

— Интересовался моим лицом.

— Чем?!

— Лицом. Спрашивал, отчего я так часто падаю с лестниц. И почему одним и тем же местом. Обещал заменить лестницы на более пологие.

— Гад! — сказал один из следователей. И ударил. На этот раз не по лицу. На этот раз ногой — между ног. И другие тоже ударили.

— Ты будешь говорить?

— Будешь?

— Или у тебе здоровья много? Будешь говорить?.. Ну достали совсем! До самых печенок достали!

Своими бутсами.

— Ну что, будешь давать показания?

— Ладно, буду!

Следователи быстро подняли, посадили заговорившего подследственного на стул и поставили перед ним микрофон.

— Давай.

— Здесь не буду.

— А где будешь?

— На месте.

— На каком месте?

— Преступления. Я хочу показать, откуда стрелял.

— Значит, все-таки стрелял?!

— Стрелял. Оттуда. Я там еще пистолет бросил.

— Какой пистолет? Там только винтовка была.

— Нет. Еще пистолет и нож. И две гранаты «Ф-1».

— Где они? Быстро говори!

— Рассказать не могу. Не помню. Могу показать. На месте.

— Ну падла…

— Тогда могу не показывать.

— Ладно, не кипятись. В конце концов тебе это надо не меньше, чем нам. Тебе — даже больше.

— Мне?

— Конечно — тебе. Нам что, с нас разве что премию снимут. А с тебя… хвост… по самые уши.

Глава 27

Полковнику застегнули браслеты. Ухватили с двух сторон за руки. И подтолкнули к двери.

— Давай шевели костями!

— Я не спешу.

— Зато мы спешим. Сегодня в шесть футбол.

— Кто с кем? — попытался установить контакт Зубанов.

— Наши с ненашими. Топай давай. Толкнули вперед так, что полковник чуть не упал, вываливаясь в коридор.

— Чего так долго? — недовольно спросил, высовываясь из дальней двери, майор. — Я тут уже минут десять парюсь.