Настоящий полковник - Ильин Андрей - Страница 74

С вечера до утра он лежал с открытыми глазами, вглядываясь и вслушиваясь в темноту. Иногда он все же задремывал, но не больше чем на минуту и тут же просыпался.

Он измучился, но все равно не спал.

Наверное, он мог отдохнуть полноценно, если бы не кусал себя за пальцы. Больной кусал себя за указательный и большой пальцы, когда глаза его непроизвольно смыкались.

«Не спать!» — приказывал он сам себе.

Не спать!

Потому что, если спать, можно не проснуться.

Между бессонницей и вечным сном полковник выбирал бессонницу.

Иллюзий он не испытывал. Эта палата должна была стать его последним прибежищем. После того, что было, в живых его не оставят. Его зачистят!

Почему не зачистили до сих пор?

А черт их знает!

Раньше — потому, что он выполнял нужную им работу.

Теперь?.. Теперь, возможно, потому, что они надеются продолжить его использовать в качестве киллера.

Или, заметая следы, предложить следствию в качестве серийного убийцы. Естественно, в мертвом виде. Но в свежем виде, раз они тянут время.

Не исключено, что они с его помощью хотят скомпрометировать Безопасность. И ждут удобного случая…

Возможно, удумали что-нибудь еще.

Но, при любом раскладе, живым из этой палаты его не выпустят. Если только он сам о себе не позаботится…

Значит, надо заботиться…

Полковник Зубанов начал готовить побег. Третий за неполные два месяца. Только этот в отличие от тех, предыдущих, серьезный. Без дураков. Без подсунутых ему легких решений. И без спонтанных порывов.

Зубанов запоминал лица входивших в палату людей, составлял график их приходов и уходов, замечал привычки… Всеми правдами и неправдами выяснял местоположение и планировку здания.

Как выяснял?

Подглядываниями и подслушиваниями. Подглядываниями в окна, щели и замочные скважины. Подслушиваниями через те же щели и замочные скважины чужих разговоров и отдельных реплик вроде:

— Я от остановки сегодня двадцать минут шла… Или:

— На вахте привязались к пропуску… Значит, вход в здание по пропускам. А до ближайшей остановки двадцать минут хода…

С побегом полковник решил не откладывать. Потому что некуда дальше откладывать.

Завтра вечером!..

«Завтра вечером» должен был дежурить подходящий врач. Внешним видом подходящий. Размерами одежды и обуви. И походкой.

Подозвать его к себе, заставить наклониться и ударить в кадык, прикидывал свои действия Зубанов. Зажать рот, уронить на себя, чтобы ничего не было слышно… Переодеться в его халат, выйти в коридор и по коридору в туалет. Там стекло наверняка обыкновенное, небронированное. И можно будет спуститься вниз, используя темноту.

Веревку надо будет сделать заранее из простыни и пододеяльника, разорвав их на полосы и связав. Если обмотать веревкой тело, то под халатом ее никто не заметит.

Главное — добраться до туалета…

Шанс есть. Рост, комплекция, прическа его и врача схожи. А халат успокаивает бдительность. Тем более когда халат движется не к выходу, а в туалет.

Вечером полковник разодрал простыню и нижнюю часть пододеяльника. Верхнюю оставил. Верхнюю расправил поверх одеяла, чтобы создать иллюзию заправленной постели. Полосы скрутил и связал в одну длинную веревку.

Когда за окном стемнело, Зубанов нажал кнопку вызова медперсонала.

За дверью застучали шаги. В палату вошел врач.

Черт! Не тот врач. Другой врач. На голову ниже того, который был нужен.

— Что с вами? — спросил он, подходя к койке.

— Ничего. Я случайно кнопку нажал, — сказал, отыгрывая назад, полковник. Отыгрывая до следующего раза.

— Ну тогда давайте я вас послушаю. Раз все равно пришел, — предложил врач. И приподнял одеяло.

— Погодите… А где у вас простынка? И…

Зубанов ударил его в кадык. Как и планировал.

Врач, хрипя, упал на кровать. Полковник ударил еще раз, чтобы иметь гарантированные четверть часа на побег.

Где ключ? Ключ от двери?..

Вот он!

Теперь переодеться.

Сбросил пижаму, натянул на себя белый халат и шапочку. Еле-еле натянул. Нацепил на шею фонендоскоп.

Получилось похоже. Хотя немножко тесновато и немножко коротковато.

Ничего, сойдет. Тем более что отступать поздно.

Подошел к двери, прислушался.

Вроде тихо.

Выход наверняка к центру здания. На выходе охрана. Туалет в противоположной от них стороне. Потому что по коридору всегда стучали шаги. Вначале в одну сторону и спустя несколько минут — в другую.

Ну, ни пуха!..

Полковник протиснулся в полуоткрытую дверь спиной, словно что-то говоря больному. Вышел в коридор… В дальнем конце темного тоннеля из стен и дверей горел свет.

Полковник повернул в противоположную от света сторону.

— Что там у него? — спросил властный мужской голос.

Зубанов только рукой махнул. И пошел в туалет. Мимо стен. Со стендами боевой и политической подготовки. Так это казарма… Оказывается, это казарма. С одной больничной палатой.

Где же туалет?

Вот он! Мужской. Один мужской. Естественно, мужской, если это казарма.

Зашел внутрь. Блокировал дверь, засунув в ручку швабру.

Пять минут… До момента, когда очухается врач или очухается охранник, не более пяти минут!

Полковник сбросил халат, смотал с тела веревку. Попробовал открыть окно, но оно было заколочено.

Лишние тридцать секунд!

Подбежал к унитазу, выломал ручку для спуска воды. Вернулся к окну. Расстелил на подоконнике халат, приставил к верхнему правому углу стекла острый край ручки и сильно ударил ладонью по пластмассовому набалдашнику.

Стекло треснуло, но не выпало.

По одному, поддевая ручкой, обламывая и вытаскивая осколки, полковник освободил окно. Привязал один конец импровизированной веревки к батарее, другой выбросил за окно. Лег животом на подоконник, опустил ноги вниз, почувствовав подошвами шестиэтажную пустоту.

Зубанову стало страшно. Ну потому что он не был графом Монте-Кристо, которого всячески оберегал Дюма.

«А если простынка не выдержит?» — подумал он.

Если не выдержит?!

Неизвестно, сколько на ней перележало больных. Не дай бог, лежачих больных, которые способствуют гниению ткани…

И если хотя бы в одном месте лопнет нитка!..

В заклиненную шваброй дверь туалета постучались. Пока вежливо.

Ну и значит…

Между двух опасностей полковник выбрал меньшую — спуск на разорванной на лоскуты простынке с шестого этажа.

Хватаясь руками и упираясь ногами в узлы, Зубанов пополз вниз.

Вот сейчас, сейчас нитка… Или слабо затянутый узел…

На уровне третьего этажа веревка оборвалась.

Полковник упал вниз. Неудачно упал. Потому что не был графом Монте-Кристо.

Попытался встать и вскрикнул от боли.

Растяжение! А может быть, и хуже.

Захромал прочь от здания. Но далеко уйти не смог.

— Вон он! — заорал сверху, высунувшись из окна туалета, охранник.

Полковник, превозмогая боль, завернул за угол и… столкнулся нос к носу с двумя медицинскими, потому что в белых поверх камуфляжа халатах, братьями. Со знакомыми лицами. С лицами бойцов, охранявших его в квартире.

— Не глупи, полковник!

Зубанов развернулся и захромал обратно, понимая, что скрыться ему на одной ноге, от четырех, не удастся.

— Стой, калека!

Полковника схватили за плечи, за руки и… отпустили. Почему-то отпустили…

Охранники лежали на земле, устремив в небо умиротворенные лица. Над ними с толстым, деревянным, окровавленным колом стоял… Стоял генерал Федоров. В штатском.

Он зачем-то убил двух своих бойцов. Колом. И теперь, по идее, должен его, полковника… тем же колом…

Но зачем колом?! И зачем своих людей?!

Полковник совершенно растерялся. Потому что меньше всего ожидал увидеть Федорова… с дубиной в руке…

— Чего стоишь? Обыщи их! — приказал генерал. — Быстрее! Пока они не очухались,

Зубанов наклонился и ощупал карманы настигших его охранников. В карманах ничего не было.

— Ничего нет.