Третья террористическая - Ильин Андрей - Страница 23

Проданные патроны прапорщик списал как «пришедшее в негодность в процессе ответственного ранения имущество», выставив комиссии бутылку водки. Комиссия выпила водки, закусила плавленым сырком и подмахнула акт.

Воодушевленный успехом, прапорщик обошел свое хозяйство, прикинув, сколько все это разложенное на стеллажах добро может стоить. Получилось — очень много. Оказывается, прапорщик был не бедным человеком, был очень богатым человеком. А жил как нищий! Разве это справедливо?

Прапорщик загнал две коробки патронов и выставил комиссии две бутылки водки, что комиссию устроило.

Покупатели двух коробок патронов нашли прапорщика через неделю, пожаловавшись ему, что попали в очень затруднительное положение, потому что, имея до черта патронов, не имеют возможности пострелять, потому что не имеют пистолета. И предложили продать им пистолет. Двадцать штук. Но можно и десять.

Продажа десяти пистолетов позволяла прапорщику приобрести «Жигули», о которых он давно и безуспешно мечтал. Но продажа десяти пистолетов было бы преступлением. Поэтому он категорически отказался продать десять пистолетов, продав только пять. И купил «Москвич».

Списать пистолеты было труднее, чем патроны, пришлось ему устраивать на складе небольшой потоп, который залил «сданное на ответственное хранение имущество, приведя его в полную негодность». На этот раз комиссия, проявив принципиальность, подписывать акт за бутылку водки и плавленый сырок отказалась, потребовав минимум ящик водки и колбасу с красной рыбой на закуску. Прапорщик с испугу выставил два ящика… Но водкой дело не кончилось — по части поползли слухи, что Кузьмич загоняет на сторону оружие. Прапорщика вызвал его вышестоящий начальник.

— Ты что, патронами торгуешь? — напрямик спросил он.

Прапорщик промолчал. Что можно было истолковать как признание.

— Как ты смеешь?! — возмутился начальник. — Как ты смеешь торговать вверенным тебе имуществом!.. Без меня…

Прапорщик понял, что с вышестоящим начальством придется делиться. То есть возникло то, что на языке официального следствия называется — сговором лиц с целью создания преступного сообщества.

Не один Кузьмич хотел жить лучше, другие тоже хотели.

Под прикрытием начальства торговля пошла бойчей. Кузьмича находили крепкие ребята в одинакового покроя кожанках и делали предложения от которых невозможно было отказаться. Вначале они интересовались «маслятами» и разными прочими «грибами», потом «макарами» и «калашами».

Списывать «стволы» в таких количествах было невозможно, и на складе стали появляться пустые ящики. В которые вряд ли кто-нибудь когда-нибудь сунется. Склад был слишком большим — сотни ящиков лежали на тысячах полок, лежали годами и десятилетиями в ожидании большой войны. Это и были военные закрома Родины. Ревизии, которые раньше случались чаще, а теперь их почти не было, подходили к делу формально — проверяли документы и строго спрашивали кладовщиков: все ли на месте? Кладовщики божились, что все, на чем проверка обычно заканчивалась. В гостевой баньке.

Иногда особо въедливые ревизоры тыкали пальцем в какой-нибудь наугад выбранный ящик, которому сбивали крышку, — если с ним все было в норме, то и на складе все считалось в порядке.

Если ревизоры приближались к сомнительным полкам, кладовщик играл с ними в популярную в стране телеигру, предлагая отказаться от осмотра ящиков, взяв приз.

— Я даю вам сто, и вы туда не заглядываете! — предлагал кладовщик.

«Сто» — конечно, не рублей. Участники игры соглашались не сразу и редко когда соглашались на «сто», но соглашались всегда. Потому что приз был гораздо больше премии, на которую мог рассчитывать ревизор, обнаруживший недостачу.

Конечно, рано или поздно обман должен был вскрыться, но прапорщик Кузьмичев, как и каждый вор, надеялся, что это произойдет не скоро. И не с ним.

И продолжал свой бизнес.

Пустые ящики множились, деньги прибывали, а из прилавках все еще оставались товары, которые он не мог себе позволить купить. Он уже имел «Жигули», причем не одни, и уже хотел не «Жигули», а хорошую иномарку. И много чего еще хотел — отчего денег ему не хватало даже больше, чем раньше. Потому что денег не хватает всегда. И даже тем, у кого их куры не клюют…

Когда Кузьмича нашли кавказцы и предложили продать партию гранатометов — он отказал. Потому что боялся с ними связываться. Но кавказцам если они что-то сильно хотят, отказать трудно.

— Зачем так сказал? — обиделись они на него. — Мы же знаем, ты русским продаешь! Мы что — хуже, да?..

— Ну почему хуже… Я не сказал, что хуже… — замялся прапорщик. — Просто у меня сейчас нет того, что вам нужно.

— Не завезли — да? — все поняли несостоявшиеся покупатели гранатометов.

А вечером домой не вернулась дочь прапорщика. И за полночь не вернулась. Вернулась под утро оживленная и загадочная.

— Ты где была? — строго спросил у нее не сомкнувший до самого утра глаз отец.

— В ночном клубе. Я с такими интересными ребятами познакомилась!..

Дочь была взрослая и имела право знакомиться с потенциальными женихами. Пора уже. Но эти женихи были не обычными — были с Кавказа.

— Они такие забавные, такие интересные, они так здорово рассказывают о своих обычаях!..

Прапорщик напрягся. И не зря.

— Я запрещаю тебе с ними встречаться! — сказал он.

— Почему?

— Потому!

Объяснять дочери, что ее любят не за ее красивые глаза, а за папины гранатометы, он не стал. Ей вообще лучше было ничего не знать.

В тот же день ему позвонили дочкины ухажеры.

— У вас такая замечательная дочь, — поздравили его они, говоря с характерным акцентом.

— Не смейте трогать мою дочь! — не сдержавшись, прокричал в трубку не на шутку встревоженный отец.

— Зачем трогать? У нас до свадьбы трогать нельзя! — похвастался телефонный собеседник. — Такие у нас обычаи! Но можно невесту украсть!..

Прапорщик посмотрел на дочь, которая вертелась возле зеркала, и сразу все понял.

«Товар» тут же завезли. А за покупателями дело не стало — покупатели щедро расплатились, намекнув на возможность нового заказа.

На стеллаже, где лежали гранатометы, появились пустые ящики.

Когда соседу по лестничной клетке привезли из Чечни «цинк» с останками сгоревшего в БТРе сына, прапорщик подумал, что, возможно, это был его гранатомет. Но потом решил, что это совершенно не обязательно, потому что этих гранатометов в Чечне как грязи. Может, это не его гранатомет, а бывшего министра обороны, который передавал их боевикам тысячами? Он за министра отвечать не согласен!

И то верно — почему у нас всех собак всегда вешают исключительно на стрелочников и хоть бы одну на министра? Неправильно это!..

Когда на склад поступили переносные ракетно-зенитные комплексы, прапорщик Кузьмичев понял, что ему крупно повезло. Вернее, ему объяснили, что ему крупно повезло, потому что назвали цену, за которую готовы приобрести каждый ПЗРК.

Соблазн был велик. Но и риск тоже. Ракетный комплекс, в отличие от автомата, проходил по особому списку — так просто его не умыкнешь. С другой стороны, получив такие деньги, можно было откупиться от какой угодно ревизии! Рискнуть? Или нет?..

Сомнения жадного человека всегда истолковываются в пользу наживы. И прапорщик не устоял — сдав на пробу один ПЗРК, не забыв поделиться со своими, с которыми был в доле, начальниками. На следующий день ревизия не пришла, что было истолковано добрым предзнаменованием.

И прапорщик сдал еще один комплекс. Остановиться он, как и всякий вор, уже не мог, потому что останавливаться ему было уже бессмысленно — он в этом деле увяз по самую маковку и лишний эпизод в его будущем деле уже ничего ни прибавить ни убавить не мог. Так стоит ли стесняться?

Следующий ПЗРК он сбыл своим, местным. На чем и про кололся. Потому что «свои» притащили к нему «чужих». Не по доброй воле, чтобы при головах остаться…

…В дверь позвонили.

— Поди открой! — крикнул Кузьмич дочери.