Нельзя идти за горизонт - Ильин Владимир Леонидович - Страница 51

Третий двинулся по коридору к своему кабинету.

Никто не попадался ему, только кто-то шумно спускал воду в туалете, расположенном в самом конце коридора.

Войдя в свою «каморку». Третий привычно плюхнулся за скрипучий, расшатанный письменный стол и некоторое время посидел, прислушиваясь к звукам, доносившимся из чрева здания.

Звуков было довольно много. С первого этажа доносились настойчивые телефонные звонки, но никто не поднимал трубку, чтобы ответить. В подвале жужжание сменилось тяжким размеренным грохотом. Третий подумал даже, что туда каким-то образом вторгся Шестнадцатый со своим чудовищным инвентарем, но это вряд ли могло соответствовать истине. Сверху, со второго этажа, слышался стрекот древней пишущей машинки Десятой, которая работала в приемной Первого на должности со странным названием «секретарь-делопроизводитель». На взгляд Третьего, ничего секретного в работе Десятой не было, да и не производила она не только каких-либо дел, но и вообще чего бы то ни было, если, конечно, не считать ежедневной стопки отпечатанных листов.

Потом Третий с беспокойством прислушался к своим ощущениям. Что-то вокруг него было не так, как надо, но что именно — он не мог определить, только чувствовал, как смутное, расплывчатое беспокойство внутри него сменяется недовольством и даже раздражением.

В который уже раз он попытался хоть что-нибудь вспомнить или понять — и опять не смог. Выходило так, будто мир, замкнутый со всех сторон квадратом Стены, существовал всегда, и всегда существовало все, что было в городке, — здания, кусты, деревья, люди, он сам. Но ведь так не бывает, так быть никак не может, сказал себе Третий. Хотя почему не может — этого он не знал, как не знал ответов и на другие мучившие его вопросы. Все больше и больше ему казалось, будто некто, создав этот изолированный мир, задал исходные данные, условия для решения на первый взгляд странной, даже бессмысленной, но исключительно важной задачи, и стоит лишь найти правильный подход, этакий «ключик», как задача эта автоматически решится сама собой. Но чем больше Третий ломал голову над ней, чем горячей жаждал получить окончательный ответ, тем больше у него ничего не получалось.

От круговорота мыслей в голове начал скапливаться вязкий, непроглядный и почему-то знакомый туман, и тогда Третий плюнул мысленно на Задачу, открыл ключом дверцу железного несгораемого шкафа, стоявшего в углу кабинета, достал оттуда Книгу, пачку бумаги и принялся за привычную работу.

Работа его заключалась в том, что он переписывал содержание Книги. Это был толстый том, и до конца Третьему было еще далеко. Но отлынить от этой обязанности означало навлечь на себя неприятности и гнев Первого, и оставалось лишь механически копировать текст из Книги на бумажные листы, укладывая их по мере заполнения в потертую кожаную папку.

В смысл того, что подлежало переписыванию, Третий почти не вдумывался. Бесполезное это было дело — вдумываться в текст Книги. Во-первых, из-за, попыток осмысления этой абракадабры снижалась скорость письма, а во-вторых, текст, не имевший ни начала ни конца, то и дело неуловимо менялся, причем трудно было распознать, где кончается один смысловой отрезок и где начинается другой. То, например, речь шла о методах сушки зерна, то приводились какие-то сложные расчеты баллистических траекторий, то вообще целыми страницами тянулась какая-нибудь заунывная белиберда, в результате чего непонятно становилось, кому и зачем понадобилось когда-то писать и выпускать в свет Книгу, и уж тем более было непонятно, для чего ее следовало копировать сейчас. Название Книга не имела, автор нигде не был указан, а от листочка с выходными данными остался только захватанный чьими-то грязными пальцами обрывок, на котором уместились только три загадочные буквы «фия».

Постепенно, как это всегда с ним бывало, Третий — увлекся и даже вошел во вкус от этой нехитрой, но требующей хотя бы минимального внимания работы.

И хотя у него вскоре пальцы свела болезненная судорога, заныла затекшая спина и стали слезиться от напряжения глаза, он как заведенный строчил и строчил, то и дело сверяясь с оригиналом.

Время от времени его пытались отвлекать. Так, заходил к нему Девятый, чтобы наклеить на несгораемый шкаф бумажку со словом «СЕЙФ». Заглянул в дверь Тринадцатый, который зачем-то искал Второго. Через некоторое время вломился в кабинет запыхавшийся и испачканный копотью Шестой, за несколько приемов выкурил сигарету, проклиная в промежутках между затяжками какие-то инфра-синхро-мегаблоки, и исчез, загасив окурок о край стола. Потом появился, откуда ни возьмись. Второй, который зачем-то разыскивал Тринадцатого, а заодно молча, но весьма многозначительно измерил рулеткой габариты кабинета и размеры двери.

А Третий все писал и писал. Опомнился он лишь тогда, когда авторучка выпала из скрюченных и ничего уже не чувствовавших пальцев и покатилась, пачкая чернилами тусклый, покоробленный местами лак столешницы. Тогда он с наслаждением разогнулся, потянулся, хрустя суставами, встал и подошел к окну.

Окно его кабинетика выходило прямо на Стену и от нечего делать Третий снова принялся ее разглядывать. Смотрел он на нее не первый раз, но всегда открывал в ней что-то новое для себя.

Стена имела высоту в пять метров. А может быть, и больше: ведь за ней и над ней парил туман, так что трудно было различить, где же заканчивается Стена, а где начинается мутное марево.

Стена была гладкой и блестящей. Она была сделана из какого-то искусственного материала. Забраться на нее было никак невозможно. Насколько Третьему было известно, кроме него, никто и не пытался это сделать. Ходил слух, будто иногда Стена бьет током того, кто осмелится прикоснуться к ней, но не насмерть, а так, чтобы отпугнуть, но Третьему еще не доводилось испытать это на себе.

Интуитивно Третий чувствовал, что решение его Задачи каким-то образом связано именно со Стеной и что стоит преодолеть ее — как он тотчас же вспомнит и все остальное.

Он неоднократно пытался взять Стену штурмом с помощью крепкой длинной веревки с крюком на конце. В разное время и в разных местах. Бесполезно. То в решающий момент веревка лопалась, и тогда он кубарем летел в траву, то край Стены становился вдруг таким скользким, будто кто-то натер его мылом, и тогда крюку не за что было зацепиться.

Все в городке насмехались над безуспешным единоборством Третьего со Стеной. Единственным, кто воспринимал это серьезно, был Первый. Он постоянно выговаривал Третьему за «разбазаривание драгоценного рабочего времени» и даже угрожал «различными санкциями по административной линии».

Как-то раз Третий попытался даже в отчаянии проломить Стену тяжеленной гирей, утащенной им из «арсенала» Шестнадцатого, но на Стену этот наскок не произвел ни малейшего впечатления, зато Третий чуть не отдавил гирей себе ногу. С тех пор он раз и навсегда отказался от лобового штурма, равно как и от попыток вырыть подкоп под Стеной — копать яму в поисках нижнего края Стены можно было бесконечно, и не лопата для этого требовалась, а хотя бы землеройная машина.

Постояв у окна, Третий чисто из спортивного интереса решил наконец еще раз уподобиться альпинисту.

Убрав Книгу и писчие принадлежности в сейф, он взял из стола веревку с крюком, выпрыгнул в окно и направился к Стене.

Выбрав, как ему показалось, укромное местечко и широко размахнувшись, он закинул крюк в туман над Стеной. Крюк отчетливо звякнул, но за край Стены не закрепился. Третий с досадой сплюнул и тут услышал за спиной шорох.

Это оказался блюститель чистоты Одиннадцатый, методично продвигавшийся вдоль Стены с проволочными граблями в руке. Ими он извлекал из травы ветки, сухие опавшие листья, обрывки бумажек и прочий мусор и отправлял свою добычу в большой пластиковый мешок, притороченный к поясу. На мешке значилась надпись «ДЛЯ МУСОРА», сделанная почерком Девятого. Время от времени Одиннадцатый, однако, останавливался, рассыпал вокруг себя содержимое мешка и с прежним рвением возобновлял уборку территории.