Сеть для игрушек - Ильин Владимир Леонидович - Страница 28

– Подождите-ка, – вдруг прерывает мой монолог Любарский. – Значит, не случайно меня заманили к Рейнгардену?.. Так-так… Теперь ясно, с какой стати этот придурок угрожал мне пистолетом!.. Еще немного – и он пристрелил бы меня, не моргнув глазом!.. Но, послушайте, Клур, – он вскакивает и возбужденно хватает меня за рукав, – мы можем завтра же заявиться к этому негодяю и устроить ему допрос с пристрастием! Я уверен: стоит на него нажать посильнее – и он выложит нам всех своих сообщников!

– Кто такой Рейнгарден? – спрашиваю я. – И что за придурок собирался пристрелить тебя?

Рик торопливо, но очень красочно описывает мне свое сегодняшнее посещение полного тайн и аномальных явлений дома учителя истории Дюриана Рейнгардена. Когда он заканчивает свой рассказ, я мысленно объявляю благодарность своим коллегам за своевременную подстраховку важного свидетеля, а вслух произношу:

– Ну вот, видишь, Рик, я прав на все сто… Геймеры охотятся за тобой так же, как несколько дней назад охотились за Сланом, но в отличие от него, у тебя гораздо меньше шансов выжить. – Заметив, как лицо парня вытягивается и бледнеет, я милостиво добавляю: – Разумеется, в том случае, если ты откажешься сотрудничать со мной. Да, конечно, я тебе предлагаю опасное дело, которое в случае успеха принесет тебе, возможно, лишь моральное удовлетворение, а в случае неудачи – верную смерть. Но ничего другого я тебе предложить не могу, ты уж извини меня за откровенность. И еще. Признаться, ты мне симпатичен, Рик, и я не могу допустить, чтобы тебя убили эти подонки…

Классический вариант вербовки с запугиванием, скромной, но действенной лестью и задействованием морально-этических принципов, в результате чего девяносто процентов вербуемых ставят свою подпись под не существующим на бумаге договором о сотрудничестве… Только, похоже, Любарский относится к остальным десяти процентам, потому что, опустив голову, он изрекает:

– Что ж, может быть, вы и правы, Клур, но я… Я бы хотел подумать.

Тоже мне – мыслитель нашелся! Или он просто усвоил один из основополагающих принципов ведения переговоров, которые принято применять как в бизнесе, так и в разведке, – никогда не соглашаться на любое выгодное предложение сразу?..

Тем временем я заканчиваю просмотр книг и бумаг (ничего заслуживающего внимания в них, как и следовало ожидать, я не обнаружил) и перехожу к быстрому, но достаточно тщательному обыску предметов одежды, наваленных грудой рядом со стенным шкафом.

Вслух же я говорю:

– Как всякая мыслящая личность, ты имеешь полное право думать, Рик. Срока на раздумья как такового я тебе ставить не буду, но если через час ты уйдешь со мной, то, значит, ты принял мое предложение…

– А почему нужно будет уходить? – наивно спрашивает он.

– Потому что заявятся незваные гости, которые захотят убедиться, дома ли хозяин квартиры. Я думаю, что не в наших интересах принимать по ночам гостей, которые к тому же будут иметь при себе ножички или что-нибудь огнестрельное…

– Но почему именно через час? – настаивает Рик.

– Да потому что мои люди, которые сейчас дежурят у твоего дома, смогут сдерживать этих самых «гостей» максимум в течение часа.

И то при самом благоприятном раскладе, добавляю мысленно я.

– Кстати, параллельно с размышлениями предлагаю заняться тебе осмотром кухни и прочих помещений и закоулков, – добавляю я после паузы.

– Откуда я знаю, что вы ищете? – строптиво ворчит он, но кресло, так пригревшее его, все-таки покидает.

– Все, что принадлежит не тебе, а Слану. Особенно меня интересуют его заметки, записи… Или какие-нибудь необычные предметы.

– Оружие, что ли?

– Да нет… Что-то вроде дорожного указателя: «К Шлемисту ехать – туда-то»…

– В общем, ищи то, не знаю что, – скептически говорит Рик и выходит из комнаты, но спустя несколько секунд вновь появляется.

– Да, я совсем забыл про записную книжку Слана! – восклицает он. – Когда здесь хозяйничали полицейские, то при мне они обнаружили книжку под ванной.

– Проклятье! – чертыхаюсь я. – Теперь эта книжка наверняка хранится в одном из сейфов полицейского управления в качестве вещдока!.. Ты хоть пролистал ее?

– Да, – растерянно говорит Рик, – но она была совсем чистая. Что-то там было… какой-то странный девиз или изречение… ага, вот… «Я говорю, чтобы никто не догадался, что мне нечего сказать». И еще там был один стишок… что-то насчет пресной жизни, которую следует солить своей кровью… Видите ли, Слан баловался сочинительством, но у него обычно всегда получалась либо мура, либо пошлость…

– Продолжайте поиск, господин стажер, – перебиваю его я. – И никогда не критикуй покойников: их, если тебе известно, принято только хвалить…

Ни один уважающий себя профессионал, каковым был Сигнальщик, не станет прятать информацию на самом видном месте – времена чудаковатых персонажей Эдгара По и Конан-Дойля давным-давно прошли. А если он все же поступит именно так, то это будет означать одно: информация – «липа», предназначенная ввести противника в заблуждение. Настоящая информация должна быть скрыта надежно, но так, чтобы ее могли быстро обнаружить свои…

Напряги-ка свои извилины, Адриан. Подумай, где в этой проклятой клетушке Сигнальщик мог спрятать информацию о Шлемисте так, чтобы противнику она не бросалась в глаза, а ты нашел бы ее без особых временных затрат. Ведь Этенко должен был предугадать, какому обыску подвергнется его убежище в случае, если его все-таки убьют геймеры. Обычная логика побудила бы его оборудовать уютненький, не бросающийся в глаза тайничок, но ведь именно тайники в первую очередь будет искать противник, и где гарантия, что в условиях цейтнота мне шире улыбнется удача, чем геймерам?.. Значит, этот вариант отпадает.

Информация должна храниться на поверхности, но так, чтобы она была не видна. В виде пометки в какой-нибудь из книг? В виде коротенькой, внешне безобидной, на на самом деле зашифрованной условным кодом записки на каком-нибудь клочке бумаги? Вряд ли. Во-первых, книги я уже проверил, листки и обрывки бумаги – тоже. Во-вторых, это не решает проблему поиска в условиях ограниченного времени: чтобы досконально перерыть весь этот бумажный мусор, уйдет полдня, не меньше…

Тогда что это может быть? Или – где?..

Так, давай мыслить дальше, Адриан, ведь, хотя нигде в твоих функциональных обязанностях необходимость думать не значится, но именно она в данный момент является твоим долгом… Вряд ли информация, которую ты ищешь, будет представлять собой пространное сочинение. Скорее всего, это то, ради чего погиб Сигнальщик, – указание на Шлемиста. Его настоящие имя и фамилия… возможно, координаты… Или что-нибудь в этом роде. Коротенькая фраза… или даже не фраза, а два-три слова. Наверняка зашифрованных простеньким шифром, разгадать который не сможет противник, но который будет вполне доступен твоим умственным потугам…

А что, если эта информация – вообще одно слово?.. Может такое быть? А почему бы и нет, отвечаю самому себе я. Если допустить, что этим словом является, скажем, фамилия Шлемиста – широко, публично известная в Интервиле фамилия. Например, мэра города.. Или цифры, набор цифр, составляющих, к примеру, номер визора интересующего меня лица. Впрочем, набор цифр в данном случае эквивалентен слову, то есть определенной последовательности графических знаков, обладающих значением не только для отправителя, но и для адресата…

Хорошо. Допустим… Но где искать это одно-единственное, поистине заветное слово на площади почти в полторы сотни квадратных метров, если считать не только пол, но и стены и потолок?.. Каким образом Сигнальщик мог бы спрятать его так, чтобы оно бросилось мне в глаза?

Малозаметная надпись на стене карандашом? Не годится: неужели он предполагал, что я буду, подобно мухе, ползать с лупой по стенам и потолку!.. Но на всякий случай проверим… Нет, не видно.

Подпись к картине, являющаяся зашифрованным намеком на личность Шлемиста? Сомнительно, но не мешает убедиться в справедливости своих сомнений… Так, что мы здесь имеем? А имеем мы всего-навсего три картины: две из них – репродукции классики. Сальватор Дали: «Время» и Альберт Дюбуа: «Развалины строящегося дома». Хм… Не вижу возможной связи со Шлемистом, если только его не зовут Альберт Дали или Сальватор Дюбуа… Нет, это все – не то…