Конкистадоры. История испанских завоеваний XV–XVI веков - Иннес Хэммонд - Страница 58

Несмотря на доклад де Сото о том, что горное шоссе «надежно и достаточно широко, чтобы шесть всадников могли ехать в ряд», Писарро повернулся спиной к связующей дороге вверх через горы и пошел на юг. Это неожиданное решение можно объяснить только желанием следовать завоевательным методам Кортеса. Писарро нуждался в индейских союзниках, прежде чем завести свое маленькое войско высоко в горы. Этим же можно объяснить четырехдневную задержку в Мотупе, которую в противном случае пришлось бы приписать нерешительности, а нерешительность определенно не была свойственна этому человеку.

Марш на юг оказался непростым – три дня почти без воды, за исключением единственного скудного источника, и по-прежнему никаких признаков жилья. Испанцы продвигались по краю Сечуры, и в местах, где переносимый ветром песок пустыни образовывал у подножия холмов волнистые дюны, внезапно обрывалась успокаивающая зелень глубоко укоренившегося цератониевого леса. Испанцы вошли в безводный пояс, протянувшийся в южном направлении вдоль всего Перуанского побережья на сотни миль. Все вокруг стало коричневым: слева коричневые скалы высохших, изъеденных зноем холмов, справа более бледный коричневый оттенок пустыни, с отрогами холмов, подобными миражным островам в море песка, а впереди сияющее в лучах солнца шоссе Инков. К исходу этих трех дней испанцы вышли на равнину, бывшую когда-то населенной индейцами-ольмеками. Там стояла крепость, однако валы ее оказались разрушенными, воды не было, и крепость была пуста. Только в Мотупе смогли они напоить лошадей и утолить жажду. Но это были люди, привычные к тяготам, и сам по себе тяжелый переход не должен был послужить основанием для четырехдневной остановки. Херес ее тоже никак не объясняет.

Возобновив марш, войско продвигалось не спеша. Два дня испанцы шли через «густонаселенные» долины, еще день ушел на преодоление сухой песчаной полосы до следующей долины. Здесь их задержала разлившаяся река Предположив, что это была Лече, сделаем вывод, что Писарро старался максимально использовать возможность завоевать доверие местных жителей, так как расстояние от Мотупе до Лече составляет всего двадцать пять миль. Брат Писарро, Эрнандо, вплавь перебрался через разлившуюся реку с авангардной группой и, несмотря на встреченный на той стороне дружелюбный прием, тем не менее подверг пытке одного из вождей, чтобы получить точную информацию о намерениях Атауальпы. В результате на следующее утро он смог передать назад через реку весть о том, что армия Инки разделена на три части: одна у подножия гор, одна на перевале и третья в Кахамарке. Херес не уточняет, где именно у подножия гор или на каком перевале, к тому же информация эта почти наверняка была ложной.

Перебравшись наконец на другой берег – а переправа заняла почти целый день, лошадей переправляли вплавь, а вещи перевозили на сооруженных из стволов поваленных деревьев плотах, – войско расположилось в крепости, где провел ночь Эрнандо Писарро. Это мог быть Тамбо-Реаль либо Батан-Гранде в трех милях к востоку. Отсюда шоссе Инков на протяжении шестнадцати миль шло к югу по плоской равнине между сухих холмов к реке Ламбайеке. Сейчас эта местность засушлива, как пустыня, но на протяжении нескольких миль холмы пересекает один из глубоких старых каналов, от которого отходят поперечные следы ирригационных каналов, да и остатки храмовых курганов и саманных крепостей позволяют предположить, что прежде весь этот район был зеленым, плодородным и густонаселенным. Это объяснило бы, почему Писарро задержался еще на четыре дня. Его целью явно было установление мирных отношений, что оказалось несложно, так как здешние деревни сильно пострадали под рукой Атауальпы. И здесь даже нашелся индейский вождь, готовый отправиться в Кахамарку в двойной роли шпиона и посла.

После четырехдневного перерыва Писарро вновь повел свое войско вперед. Они пересекли реки Ламбаеке и Реке и не воспользовавшись Чонгояпским путем в горы, отклонявшимся на северо-восток, продолжали движение прямо на юг, мимо нынешних асьенд Пукала и Сальтур, и через три дня прибыли в Санью. Отсюда, как им сказали, есть тропа прямо в Кахамарку. Информация оказалась верной, и он, сойдя с главного шоссе Инков, повернул на восток и последовал за рекой Санья во впадину между холмов. У испанцев тогда не было названий для гор и ущелий, даже названия индейских деревень им с трудом удавалось записывать, а потому неудивительно, что все отчеты об этом марше очень невнятны. Почти наверняка испанцы отклонились от ущелья, в котором протекает река Санья, повернув на юго-восток в более узкий проем ущелья Нанчо. Это самый прямой путь к цели, а стоит перевалить через гребень на высоте 12 000 футов и попасть на расположенную чуть ниже высокогорную равнину, как продвижение становится относительно несложным. Херес пишет, что сам проход был настолько крут, что временами приходилось подниматься как по лестнице. Писарро с пятьюдесятью всадниками и шестьюдесятью пехотинцами ушел вперед, намереваясь с боем преодолеть перевал, если он окажется защищенным. Однако, хотя в проходе и стояла крепость, Атауальпа оставил тропу к своему лагерю открытой. Был сильный мороз, такой, что лошади страдали от обморожений. Дело происходило в начале лета, но в Сьерре в это время настоящая зима, поскольку это дождливый сезон и в горах в это время ложится снег.

Писарро провел ночь в деревне; дом, в котором он разместился, был защищен каменной стеной. На следующий день он двигался медленнее, чтобы дать возможность своему арьергарду и обозу присоединиться к основным силам. Тропа по-прежнему шла вверх, и в эту ночь вся армия расположилась лагерем на вершине горы. Здесь его приветствовали посланцы Атауальпы, приведшие ему в подарок десять лам. Они сказали, что Инка уже пять дней ждет его в Кахамарке. По всей видимости, они рассказали ему – в своей интерпретации, разумеется, – историю военных действий между Атауальпой и Уаскаром. В ответ Писарро, по свидетельствам очевидцев, произнес длинную речь, закончив ее словами: «Если он [Атауальпа] захочет войны, я согласен воевать, как я уже воевал против вождя острова Сантьяго [Пуна], и против вождя Тумбеса, и против всех, кто хотел воевать со мной. Я не воюю ни с кем и никому не досаждаю, если только не воюют со мной».

Теперь, когда Писарро приблизился к своей цели, посланники быстрее стали сновать между двумя армиями. Долгий дневной переход через горы привел испанцев в уютно расположившуюся в долине деревню. Там Писарро ожидал тот самый вождь, которого де Сото привел в свое время в Саран, с полудюжиной золотых кубков, в которых он предложил испанским капитанам чичу, индейский спиртной напиток из зерна. Он должен был сопровождать их в Кахамарку. Еще один дневной переход, и Писарро решил предоставить своим людям день отдыха, чтобы они могли встретить возможную опасность со свежими силами. В этот момент в лагерь прибыл его собственный посланец, индеец, отправленный из Тамбо-Реаля. Он был настолько разъярен тем, что испанцы оказывают гостеприимство эмиссару Атауальпы, которого он считал лжецом и негодяем, что набросился на несчастного и схватил его за уши. В лагере Инки его собственная жизнь находилась в опасности, ему не давали еды и, невзирая на ранг вождя, он не был допущен к Атауальпе под предлогом того, что Инка постится. Атауальпа, сказал он, стоит «в боевом порядке на равнине под Кахамаркой. У него большая армия, и я нашел город пустым». Затем он отправился в лагерь, видел палатки, и толпы народа, и множество воинов, «и все были готовы к сражению». В ответ посланник Атауальпы сказал, что если город пуст, то его дома освобождены для испанцев, а Атауальпа находится в поле, потому что «таков его обычай, после того как он начал войну», при этом имелась в виду война против его брата. Как и всякий обмен сообщениями через посланников, эта перепалка, должно быть, скорее запутала, чем прояснила ситуацию, и Писарро по-прежнему не имел представления о намерениях Атауальпы.

Еще один дневной переход, и он оказался в пределах досягаемости армии Атауальпы. Он встал на ночь лагерем на травянистой равнине, на следующее утро выступил пораньше и задолго до полудня уже смотрел вниз с округлых холмов, нависавших над Кахамаркой. Он видел перед собой, возможно, самую красивую долину в Андах. Сцена была готова для одного из самых грандиозных и трагических событий в мировой истории. На протяжении всего дневного перехода вверх по крутым склонам ущелья Нанчо испанцы находились в полной власти воинов Атауальпы. Задыхаясь от разреженного воздуха высокогорья, с трудом карабкаясь по крутым склонам ниже тропы, они не имели никаких шансов устоять против атакующих сверху закаленных воинов. Даже если с ними шло некоторое количество индейских вспомогательных сил, крепость на вершине, если бы ее стали оборонять, остановила бы их продвижение. И в течение еще пяти дней пути через высокогорную Сьерру испанцы по-прежнему оставались очень уязвимы. В любой момент Атауальпа мог их уничтожить. Почему он этого не сделал? Чего боялся?