Мечта империи - Алферова Марианна Владимировна - Страница 41

Меркурий поднес бокал к губам Фавна, и тот с жадностью выпил нектар. Меркурий погладил сына по взъерошенным волосам.

– Ты молодец, мой мальчик, что не принес этот камень сюда. Ты сам не представляешь, какой ты молодец! – Он помолчал, наклонился и шепнул в заросшее волосами ухо: – И, пожалуйста, не говори Юпитеру о своей находке.

Фавн перестал на секунду трястись:

– Это почему?

– Потому что Юпитер выкинет тебя из Небесного дворца, как некогда скинул Вулкана с Олимпа. Надеюсь, в довершение всего ты не хочешь сделаться еще и хромым?

– Разве я в чем-то виноват? – прошептал Фавн.

– А разве боги всегда справедливы, мой мальчик? И вообще… – Меркурий на мгновение задумался. – Лучше тебе, друг мой, пожить на земле, где-нибудь в отдаленной пещере и не посещать пока Небесный дворец.

– Ты меня изгоняешь?! Ты?! По твоей просьбе я…

– Тсс… – Меркурий приложил палец к губам. – Извини, мой мальчик, но теперь твои болячки касаются только тебя. И не переживай так. Я о тебе позабочусь. После.

Фавн выбрался из своего закутка и по-прежнему горбясь, вышел из комнаты. Меркурий слышал, как цоканье копыт постепенно затихает в атрии. Теперь он знал, что за руду привозят из Конго. Но он по-прежнему не ведал, для кого она предназначена. И для чего…

Но он должен все это остановить как можно скорее. Пока боги еще что-то могут сделать.

Никогда перед поединком Вер так не волновался. Впрочем, никогда он и не рисковал столь многим.

Волнение… Он знает теперь, что такое волнение… И это хорошо.

Вер, исполнитель желаний. Как прежде это звучало заманчиво! Теперь эти слова вызывали отвращение, как чересчур обильная и жирная пища. Что за желание Вер исполнит сегодня, он никогда и не узнает. Но он может сказать заранее: что-то недопустимое, нечто отвратительное.

Окошко на потолке отворилось, в отверстии появилась голова Макрина.

– Эй, гора мышц, я принес твои клейма!

И вниз полетела картонная капсула. Вер поймал ее на лету и открыл. Внутри лежало десять черных квадратов. Каждый с паутиной замысловатого золотого узора. Никогда прежде Вер не видел такие клейма.

Вер лишь успел бросить мимолетный взгляд на Элия, прежде чем в стене медленно со скрипом принялась открываться боковая дверь. Судя по свисту, она приводилось в движение пневмоприводом. Когда дверь отворилась полностью, Вер увидел внутри знакомое платиновое сияние. У стены, скрестив руки на груди, стоял его гений. Вер вошел в комнатку. И тут же дверь принялась закрываться. Вер огляделся. Он ошибся – это была не комната, а что-то вроде пустой шахты подъемника. Только подъемника в ней не было. Если зала – и будущая арена – была придавлена низким потолком, то над комнаткой потолка не было вовсе. Гладиатор видел вечереющее небо с легкими завитками золотых облаков. Гюн был одет в легкую белую тунику, светлые его волосы украшал венок из нераспустившихся водных лилий. Дух, создавший для себя плоть – в этом есть что-то отвратительное. Интересно, как он делает это? Из чего? И что внутри этой человекоподобной оболочки?

– Сожги клейма, – приказал гений Веру.

Как любой гений он полагал, что человек должен ему повиноваться беспрекословно. Но на Вера его слова не действовали. Пустой звук, сотрясение воздуха. Гений не мог ни к чему принудить Вера. Только знал ли об этом гений?

– Здесь нет ларария, – заметил гладиатор.

Гюн усмехнулся:

– Раз я здесь, вся эта комната теперь ларарий.

Вер швырнул клейма на пол, и они разлетелись веером. Гладиатор сделал вид, что хочет подтолкнуть одно из них ногой, а на самом деле шаркнул пяткой и измял нежную бумагу.

– Никогда не доводилось топтать клейма. Но эти, по-моему, заслуживают такого отношения. – И он смачно плюнул на другое клеймо.

Он надеялся вывести гения из себя. Но тот лишь пожал плечами:

– Не стоит этого делать – клеймо не будет гореть.

Вер наклонился и нехотя сгреб клейма. При этом он заметил лежащие в углу гири. Круглые ядра были прикованы к стальным обручам цепями. Кандалы предназначались для Вера.

– Надо же, и гирьки уже здесь.

Сделав вид, что его больше не интересуют клейма, гладиатор вытащил гири из угла. Обручи были раскрыты. Замок захлопывался сам, без ключа. Не долго думая, Вер защелкнул пружины.

– Что ты сделал, идиот?! – воскликнул гений. – Как ты теперь их наденешь?

– Не знаю, – Вер пожал плечами. – Значит, никак.

Гений раздраженно топнул ногой, плоть его стала испаряться, таять, легкое облачко пара окутало гения. Гюн оттолкнулся от пола и взмыл вверх, оставляя в воздухе светящийся платиновый след.

– Эй, ты куда?! – крикнул Вер со смехом. – А как же клейма? Доминус Макрин будет не доволен. Неужели струсил? Не бойся! Я не желаю тебе зла, хотя ты чуть и не отправил меня в гости к Плутону!

Видя, что его доводы остались без внимания, Вер пожал плечами:

– Не думал, что он так труслив. В этом точно он на меня не похож!

Но гений вскоре вернулся, держа в руках металлический ключ. Пар вновь сгустился вокруг него, впитался в платиновый призрак, и тело приобрело прежнюю почти подлинную материальность. Вер смотрел с восхищением на подобные метаморфозы.

Тем временем Гюн разомкнул обручи кандалов.

– Надевай, – приказал не терпящим возражений тоном. – И чтобы без фокусов.

– А как же клейма?

– Клейма ты можешь сжечь и с гирями на ногах.

Вер театрально всплеснул руками:

– Как же я сам не додумался! Гири мне нисколько не помешают. Гири вообще мало чему мешают, не так ли, Гюн?

– Сжигай клейма! – Гений сунул ключ в кармашек на поясе. Очень удобный кармашек с застежкой. Из такого трудно выронить ключ.

– Не раньше, чем ты ответишь мне на один вопрос. Ты так мило поведал мне о том, что я должен проиграть. И вот теперь при встрече даже не хочешь объяснить, за что такая немилость.

– А сам не догадываешься?

– Понимаешь, милый гений, догадки – одно, а твое веское гениальное слово – совсем другое.

– Ну, хорошо… – Гений колебался – говорить или нет. Он был небесным патроном Вера. А отношения клиента-патрона [92] в Риме святы. Нет, гений не мог отказать смертнику в такой малости. – Ты не должен был клеймить желание для этой девчонки.

– Разве ты имел право мне приказывать?

– Не имел. Но не имеющие права порой так сильно желают его получить.

– Как Макрин, – подсказал Вер.

– О, Макрин – мелюзга, всего лишь глупая игрушка в чужих руках. Когда в нем отпадет надобность, его сломают… Сжигай клейма! – Гений протянул гладиатору зажигалку.

– А чем бедная девочка так тебе насолила? – Вер щелкал зажигалкой и наблюдал, как бледно-синее пламя выскальзывает из своего укрытия и вновь прячется.

– Я обещал ответить на один вопрос. И я ответил. Ты доволен? Я даже могу поведать тебе еще кое-что. Ты наверняка хочешь знать, что в этих клеймах? – Гения распирало от самодовольства – так хотелось похвастаться своей почти божественной властью. – Я отвечу, хотя ты и не просил. В одном – желание, чтобы умер юный Цезарь, в другом – мощное землетрясение вроде того, что разрушило четыреста лет назад форум Траяна, в третьем – ранняя старость и болезнь…

– Хватит, – сказал Вер.

Он наклонился и поджег клейма. Пламя весело запрыгало по бумажкам. В узкой комнате-шахте распространился приятный запах благовоний. Кто бы мог подумать, что у столь отвратительных желаний такой приятный аромат. Гений с улыбкой смотрел, как сиреневый дымок, извиваясь, крадется к синему, утратившему прозрачность небу. И в этот момент Вер рванулся к Гюну. Гладиатор обрушился на своего покровителя всей массой тела, и мгновенно повалил гения на пол. Прежде чем Гюн успел опомниться и преобразиться, Вер полоснул стальным полумесяцем и рассек Гюну запястье. Кровь с платиновым ореолом брызнула из перерезанных вен.

Пока гений истошно вопил и пытался зажать рану, Вер вытащил у своего покровителя из кармашка на поясе ключ. При этом одной рукой он продолжал наносить удары по голове гения, чтобы тот принял все происходящее за вспышку отчаяния и не заметил пропажи. Наконец Гюн сумел вырваться и, издав протяжный крик, раскаленной головней взмыл в небо, оставляя в воздухе отнюдь не платиновый, а красноватый след. При этом он менял свой облик во время полета, утрачивая материальность. Покровителю Объединения кухонных работников подобные метаморфозы не под силу. Оказывается, не все гении равны.

92

Клиент – свободный человек, который искал покровительства богатого нобиля (патрона), обычно получал родовое имя покровителя и постоянное денежное пособие. Взамен клиент должен был голосовать за патрона, всегда и всюду по первому требованию его сопровождать, и выполнять прочие не слишком приятные обязанности. Патрон же покровительствовал клиенту во всем – в делах и в продвижении по общественной лестнице.