Скала Мэддона - Иннес Хэммонд - Страница 23

— Ничего, — жирное тело Рэнкина разом обмякло. — Ничего не наговорил, честное слово.

— Что ты им рассказал? — повторил Хэлси.

— Ничего. Наврал. Что в голову приходило, то и плёл. Они выкручивали мне руку. Я ничего не сказал. Я… Хэлси с отвращением махнул рукой, заставив его замолчать и повернулся ко мне.

— Что он вам рассказал? Я посмотрел в его чёрные глаза и вдруг понял, что больше не боюсь. Я думал о Силлзе, коке и остальных парнях, которые набились в ту шлюпку. И вот человек, пославший их на смерть, передо мной.

— Что он вам рассказал? — Теперь Хэлси хуже владел своим голосом, а в глазах его я увидел то же выражение, которое промелькнуло в них, когда Дженнингс упомянул на суде о «Пинанге». Внезапно до меня дошло, что он напуган.

— Рэнкин рассказал мне, как вы убили двадцать три человека, — ответил я и увидел, как он сжал кулаки, стараясь овладеть собой.

Вдруг Хэлси рассмеялся. Звук был не из приятных: смех получился безумный и истеричный.

— Убил?

— Убили. И пиратствовали.

— Попробуйте это доказать, — прорычал он.

— Докажу.

— Каким образом? — он смотрел на меня, будто кот.

— Я знаю, где «Трикала». Разведывательный самолёт сможет долететь туда…

Но Хэлси не слушал меня. Он резко обернулся к Рэнкину.

— Лживый алкоголик, чего ты им наплёл?

Дрожа от страха, Рэнкин вцепился руками в край койки.

— Я сказал им правду, — ответил он. Хэлси молча смотрел на него, и внезапная вспышка храбрости прошла. — Это я так… Я и сам не знаю, что говорю. Я им наврал с три короба. Рэнкин протянул белую руку к бутылке с виски и налил себе. Горлышко звенело о край стакана.

— А что такое — правда? — повернувшись ко мне, спросил Хэлси. — Сейчас человек говорит одно, через минуту — другое. И это называется — правда? Вы считаете меня убийцей и пиратом? Что ж, идите и расскажите об этом в полиции. Можете говорить им всё, что пожелаете. Посмотрим, поверят ли вам. Посмотрим, поверят ли пьяному бреду алкоголика, который завтра будет твердить совершенно иное. — Он расхохотался, — Вы избили Рэнкина со злости. Уж в это полиция поверит! Если вы заявитесь туда, вам припаяют срок побольше, только и всего!

— Поначалу мне, возможно, и не поверят, — ответил я. — Но потом, когда узнают, что «Трикала» не затонула…

— Пошли отсюда, ради Бога! — Берт тянул меня за рукав, но я стряхнул его руку. Я думал о тех, кто остался в шлюпках. А этот невозмутимый дьявол стоял и посмеивался в бороду.

— Убийство вам даром не пройдёт. Улика ещё не уничтожена. «Трикала» — вот мой свидетель. Может быть, вам удастся отмазаться от убийства и пиратства в южных морях, но не от преступлений, совершённых в Англии.

При упоминании о южных морях его глаза дико блеснули, кулаки сжались, и я вдруг понял, что он измотан до умопомрачения.

— Сколько человек вы, не моргнув глазом, послали на погибель, когда были капитаном «Пинанга»? — спросил я его. Я думал, что он бросится на меня. Будь у него в руке револьвер, он бы меня пристрелил. Его глаза зажглись холодным бешенством.

— Что вы об этом знаете? — спросил он и неожиданно ядовито добавил: — Ничего. Вы пытались вытащить этот вопрос на суде, но у вас не было никаких сведений.

— Тогда не было, — сказал я.

— Господи! — воскликнул он, театрально взмахнув рукой. — Почему же смерть не заткнула им глотки? Почему ныне являются они ко мне в обличий узников? Неужели те, кто скрыт многими саженями солёной воды, поднимутся сюда, чтобы возложить на меня вину за свой неизбежный, заранее предначертанный им конец? Не знаю, цитировал ли он какую-то старую пьесу или это были его собственные слова. Он умолк, тяжело дыша; и я вдруг понял, что реальность не имеет для него никакого значения, что жизнь он превратил в слова и не испытывал ни горечи, ни сожаления, ни чувства привязанности…

— Прекратите этот спектакль, — сказал я.

— Пойдём, прошу тебя, — нетерпеливо зашептал Берт. — У меня от него мурашки по коже. Пошли.

— Ладно, пошли, — согласился я.

Хэлси не пытался остановить нас. Думаю, он даже не видел, как мы уходили.

— Ему самое место в сумасшедшем доме, — пробормотал Берт, когда мы глотнули свежего воздуха и пошли по сумрачной аллее к залитому светом Ньюкаслу. — Что делать дальше, дружище? Думаешь, полиция слопает такую историю? По-моему, Рэнкин говорил правду.

— Да, — ответил я. — Такое ему ни за что не сочинить. Но Хэлси прав: полиция не поверит ни единому слову, а Рэнкин будет всё отрицать. Нам надо добыть доказательства.

— Доказательства! — рассмеялся Берт. — Наше единственное доказательство лежит на скалах возле Шпицбергена. Хотя можно ведь послать на разведку самолёт, это ты верно говорил.

— После того как Хэлси публично объявил о своём намерении поднять слитки? Да над нами просто посмеются. В этом и состоит дьявольская хитрость его плана. Дело делается не втихую. Хэлси сколотил своё предприятие на виду у всех. Даже возьми мы с Рэнкина письменное заявление, сомневаюсь, что полиция обратит на него внимание. Рэнкин скажет, что мы заставили его написать эту чушь, чтобы обелить себя. Нет, единственный способ убедить власти — это отправиться к Скале Мэддона и привезти оттуда пару слитков.

— И как же мы это сделаем, приятель? Рэнкин говорит, что остров возле Шпицбергена, ну а где находится Шпицберген, известно даже мне. В проклятущей Арктике, вот где! Нужен корабль… — Берт внезапно схватил меня за руку. — Яхта! Чтоб мне провалиться! А может, мисс Дженнифер…

— Я как раз об этом и думаю, Берт. Это был шанс. Двадцатипятитонный кеч со вспомогательным двигателем мог бы сгодиться для такого дела.

— Поедем в Обан, — решил я.

— Эй, стой… Я не мореход. Нам понадобятся ещё два человека, чтобы получилась команда. Да и вообще, в Дартмуре куда безопаснее, чем там на севере.

— Безопаснее, — согласился я. — Но гораздо тоскливее. Шанс есть. Причём единственный. Так или иначе, надо ехать в Обан. Я хочу увидеться с Дженни.

— А, ладно! — мрачно согласился Берт. — Только потом не говори, будто я тебя не предупреждал. Проклятая Арктика! Боже! Лучше б мне оказаться в оккупационной армии.

Мы сели в пригородный автобус и сошли у дорожного кафе, где отыскали грузовик, направлявшийся на север, в Эдинбург.

VII. Скала Мэддона

Мы добрались до Обана вскоре после полудня в воскресенье, семнадцатого марта. Светило солнце, и море между городом и островом Керрера было почти голубым. За Керрерой в чистом воздухе ясно виднелись умытые дождём бурые холмы острова Малл. Мы доехали на попутке до Коннел-Ферри, и там нам показали дом Соррелов. Он стоял на склоне пологого холма в обрамлении сосен, поодаль от дороги. На востоке виднелся величественный массив Бен-Круахана, вершина горы сияла на солнце белыми бликами оставшегося после зимы снега.

Дверь нам открыла седая старушка. Я назвался, и она исчезла в глубине дома.

— Может, мисс не захочет нас принять, — сказал Берт. — Мы же не уважаемые люди, а пара беглых заключённых. Пока он не заговорил об этом, мне и в голову не приходило, что мы можем оказаться нежеланными гостями. Обратиться к Дженни — это казалось мне в порядке вещей, хотя у меня и не было на неё никаких прав. Мысль о том, что она поможет нам, я принимал как должное. Можно было подумать, что она — моя родственница. Предвкушая встречу с Дженни, я так разволновался, что не догадался спросить себя, хочет ли этой встречи она? И вот теперь, стоя на пороге дома, я почувствовал, что без спросу вторгаюсь в чужую жизнь. Да и вообще, её отец вполне мог быть здешним мировым судьёй.

Нас провели в просторный, заставленный книгами кабинет, окна которого выходили на залив. В большом открытом очаге весело пылал огонь. Навстречу нам шагнул отец Дженни.

— А мы вас ждём, — сказал он, пожимая мне руку. Я удивился, и он с улыбкой повёл нас к очагу. — Да-с, — продолжал он, — дел у меня нынче не так уж и много, вот и читаю газеты. Как только я показал дочери заметку о вашем побеге, она стала уверять меня, что при удачном стечении обстоятельств вы приедете к нам. Она огорчится, что не смогла встретить вас сама. Маклеод обещал ей какую-то дичь, и Дженни поплыла на Малл.