Тайна «Нереиды» - Алферова Марианна Владимировна - Страница 75

Кто знал, что прощаться будет так тяжело. А ведь Элий думал, что не любит ее. Физически вожделеет, немного привык, жалеет, как ребенка, восхищается ее полудетскими выходками, опекает, волнуется за нее. А в итоге едва не воет от тоски, расставаясь. А не лгал : ли он все время себе? На самом же деле он влюбился с первого взгляда, только не хотел себе в этом признаться. Образ Марции, слишком яркий, чтобы быстро померкнуть, заслонял в его душе Летицию. Элий не ведал, придумал он свою любовь сейчас или всегда так чувствовал. Кто может разобраться в чувствах, говоря о них в прошедшем времени?

Летти что-то говорила — он не слушал. Он вспомнил свою последнюю встречу с Марцией. Она предложила ему выбор, и он выбрал. Не ее. И опять кто-то предлагает ему выбирать. И опять он выбирает не любовъ. Что-то другое. Тогда он выбрал Рим. Сейчас он даже не знал, ради чего отказывается от любви.

Он долго сидел, прижавшись щекою к ее щеке, ощущая тепло ее кожи, будто надеялся, что память об этом тепле не даст ему задохнуться от тоски в далекой стране.

И положил ей золотое яблоко на ладонь.

— Когда он родится, отдай ему.

— Здесь написано «достойнейшему», — сказала Летиция, — но почему ты думаешь, что он…

— Отдай ему яблоко, — повторил Элий. Они вновь долго молчали. Потом она вдруг спросила:

— Нагрудник не закрывает шею? Так ведь? Он кивнул.

— А нельзя ли сделать какой-нибудь воротник?

— Не знаю.

— Я очень прошу. Воротник из стали… Воротник из стали! Надо же! Какой толщины? И постоянно носить шлем на голове, подражая Периклу. Над ним будет хохотать вся Месопотамия. Римлянин не может быть смешным. Как объяснить это Летиции? Он не стал объяснять. Сказал только:

— Я попробую.