Безутешные - Исигуро Кадзуо - Страница 12

Я устремил взгляд через поле в темноту.

– Честно говоря, мы сейчас в затруднении, – признался я. – Видишь ли, мы направлялись в квартиру той женщины, за которой шли раньше. Теперь, чувствую, заблудились, а я понятия не имею, какой у нее адрес. Правда, она говорила, что живет возле какой-то средневековой часовни.

– Средневековой часовни? Это центр города.

– Ага. Мы попадем туда, если пойдем напрямик? – Я указал в сторону поля.

– Нет-нет, совсем не туда. Там ничего нет – одна пустота. Единственный, кто там живет, – этот парень Бродский.

– Бродский, – повторил я. – Хмм. Сегодня в отеле я слышал, как он репетирует. Похоже, вы все в городе наслышаны об этом Бродском.

Джеффри Сондерс бросил на меня взгляд, который заставил меня заподозрить, что я сморозил какую-то глупость.

– Ну да, он живет здесь уже не один год. Почему бы нам о нем не услышать?

– Да-да, конечно.

– Непросто поверить, что этому старому маразматику взбрело в голову дирижировать оркестром. Но я готов подождать и посмотреть, что у него выйдет. Хуже от этого не станет. Если уж ты – не кто-нибудь! – как-то его ценишь, кто я такой, чтобы спорить?

Я не нашелся с ответом. Во всяком случае, Джеффри Сондерс вдруг повернулся спиной к полю со словами:

– Нет, конечно, город вон там. Если хотите, я покажу вам дорогу.

– Мы будем очень благодарны, – откликнулся я, стараясь защититься от порыва пронизывающего ветра.

– Что ж, тогда… – Джеффри Сондерс на минуту призадумался, а потом продолжил: – Откровенно говоря, вам лучше всего сесть в автобус. Прогулка пешком займет добрых полчаса. Возможно, женщина убедила вас, что живет близко. Они всегда так поступают. Одна из их штучек. Никогда им не верь. Проще всего поехать на автобусе. Я покажу, где остановка.

– Будем очень обязаны, – повторил я, – Борис замерзает. Надеюсь, остановка недалеко.

– Рукой подать. Иди за мной, старик.

Джеффри Сондерс повел нас обратно к заброшенной ферме. Я сообразил, однако, что мы не возвращаемся по своим старым следам, – и действительно, вскоре мы очутились на узкой улочке в довольно населенном пригороде. По обе стороны дороги стояли расположенные террасами небольшие домики, там и сям в окнах горел свет, но большинство жителей явно отправилось на отдых.

– Все в порядке, – шепнул я Борису, который, кажется, вконец выдохся. – Еще немного – и мы будем на месте. К тому времени, когда мы появимся, твоя мама все для нас приготовит.

Мы продолжали шагать мимо выстроившихся в ряд домов. Борис вновь принялся бормотать:

– Номер Девять… Это Номер Девять…

– Слушай, а что за номер девять? – спросил, поворачиваясь к нему, Джеффри Сондерс. – Ты имеешь в виду того голландца, не так ли?

– Номер Девять – лучший на сегодня игрок за всю историю, – заявил Борис.

– Хорошо, но какой номер девять? – В голосе Джеффри Сондерса прозвучала нотка нетерпения. – Как его зовут? В какой он команде?

– Борису просто нравится называть его…

– Однажды он забил семнадцать голов за последние десять минут! – сказал Борис.

– Чепуха. —Джеффри Сондерс, казалось, был по-настоящему раздражен. – Я думал, ты настроен серьезно. Говоришь чепуху.

– Забил! – выкрикнул Борис. – Это был мировой рекорд!

– Точно! – вмешался я. – Мировой рекорд! – Немного опомнившись, я рассмеялся. – То есть, должно быть мировым рекордом, не правда ли? – Я с умоляющей улыбкой смотрел на Джеффри Сондерса, но он не обращал на меня внимания.

– О ком же тогда ты говоришь? О том голландце? В любом случае, молодой человек, тебе следует уяснить, что забить гол – это еще не все. Защитники не менее важны. Подлинно великие игроки – это часто защитники.

– Номер Девять на сегодня лучший игрок за всю историю! – повторил Борис – Когда он в ударе, никакой защитник его не остановит!

– Это верно, – подтвердил я. – Номер Девять, без сомнения, лучший игрок в мире. В середине поля, в нападении, все что угодно. Он умеет все. Это точно.

– Ты несешь чепуху, старик. Вы оба не понимаете, о чем толкуете.

– Прекрасно понимаем. – К этому времени я уже всерьез начал сердиться на Джеффри Сондерса. – То, о чем мы говорим, в сущности, признано повсеместно. Когда Номер Девять в форме – действительно в форме – комментатор кричит «гол», едва только он овладевает мячом, независимо от того, где он находится на поле…

– О Господи! – Джеффри Сондерс брезгливо отвернулся. – Если ты забиваешь голову мальчика этой ерундой, да поможет ему Всевышний.

– Да ты послушай… – Я приблизил губы к уху Джеффри Сондерса и сердито прошептал: – Послушай, неужели ты не понимаешь…

– Все это чушь, старик. Ты забиваешь голову мальчика всякой чушью…

– Но ведь он не взрослый, а только маленький мальчик. Неужели ты не понимаешь…

– Это не повод, чтобы забивать ему голову чушью. Кроме того, он выглядит не таким уж маленьким. На мой взгляд, в его возрасте мальчик должен серьезно относиться к жизни. Начинать хоть немного впрягаться в дело. Пора учиться клеить обои, например, или класть плитку. А вся эта галиматья с выдуманными футболистами…

– Замолчи – ты, идиот! Замолчи!

– Мальчику в его возрасте самое время впрягаться в дело…

– Это мой мальчик. Я сам скажу, когда настанет время…

– Клеить обои, класть плитку и так далее. По моему мнению, это настоящее дело…

– Слушай, что ты в этом понимаешь? Что ты понимаешь – жалкий, одинокий холостяк? Что ты обо всем этом знаешь?

Я грубо толкнул его в плечо. Джеффри Сондерс внезапно впал в уныние. Он сделал несколько шаркающих шагов вперед – и теперь шел впереди нас, слегка наклонив голову, все еще придерживая отворот плаща.

– Все нормально, – тихо сказал я Борису. – Скоро доберемся.

Борис ничего не ответил. Я увидел, что он пристально всматривается в маячившую перед нами фигуру Джеффри Сондерса.

По мере того как мы продвигались вперед, мой гнев на старого однокашника постепенно ослабевал. Кроме того, я не забывал, что только он способен довести нас до автобусной остановки. Понемногу я подтянулся поближе к нему, желая выяснить, готов ли он продолжить наш разговор. К моему удивлению, я услышал, как Джеффри Сондерс тихонько бормочет себе под нос:

– Да-да, мы все это обсудим, когда ты заглянешь ко мне на чашку чая. Поговорим обо всем, предадимся на часик-другой ностальгии, вспомним наши школьные деньки и старых друзей. Я приберу комнату, и мы усядемся в креслах, по обе стороны очага. Верно, моя комната скорее походит на жилье, которое можно снять в Англии. Или, по крайней мере, походила сколько-то лет назад. Вот поэтому я ее и снял. Напоминала мне о доме. Во всяком случае, мы сможем посидеть у очага и вволю наговориться. Об учителях, о соучениках, обменяться новостями об общих друзьях, с которыми все еще поддерживаем связь. А вот мы и пришли.

Теперь мы стояли как будто посередине небольшой деревенской площади. Вокруг было несколько магазинчиков, в которых обитатели этого района, вероятно, запасались бакалеей: все двери были заперты на ночь, а витрины зарешечены. В центре площади виднелась полоска зелени, размером не больше, чем островок безопасности. Джеффри Сондерс указал на одинокий уличный фонарь перед магазинчиками:

– Жди с мальчиком вон там. Я знаю, таблички там нет, однако это известная всем автобусная остановка. А теперь, к сожалению, должен вас покинуть.

Мы с Борисом устремили взгляд в ту сторону, в какую он показывал. Дождь прекратился, но основание фонаря окутывал туман. Вокруг все было тихо.

– Ты уверен, что автобус придет? – спросил я.

– Конечно. В ночное время, естественно, придется немного подождать. Но в конце концов автобус непременно придет. Вам надо набраться терпения, и только. От стояния на месте, правда, нетрудно продрогнуть, но дождаться автобуса нужно, поверь. Он появится из темноты, ярко освещенный. А едва взойдете на ступеньку – сразу почувствуете тепло и уют. Внутри всегда толпа весело настроенных пассажиров. Они будут смеяться и шутить, протягивать вам горячие напитки и легкие закуски. Вы будете для них желанными гостями. Потом попросите водителя высадить вас у средневековой часовни. На автобусе туда вы вмиг доберетесь. Джеффри Сондерс пожелал нам доброй ночи, потом повернулся и пошел своей дорогой. Мы с Борисом дождались, когда он исчезнет в проходе между двумя домами, а потом направились к автобусной остановке.