Формула гениальности - Алимбаев Шокан - Страница 52

Гарри Гудини, «король эскапистов», выходивший из любых металлических и деревянных гробов. В связи с этой уникальной способностью в английском языке появился даже новый глагол «гудинизироваться», т. е. суметь выйти из любого безвыходного положения.

А как объяснить феномен мозговых волн Жерара Круазе, Вольфа Мессинга, Анатолия Виноградова, Тофика Дадашева и множество родственных ему явлений? Прав был Эйнштейн и другие ученые, утверждавшие, что мысль рождается в человеческом сознании, минуя все символы – слова и знаки, присущие письму и речи. Собственно, этот феномен и является величайшим из всех известных пока нам явлений.

Человеческие способности проявляют себя в самых невероятных диапазонах, в самых невиданных формах. Трудно даже предсказать проявление этих способностей в будущем. С другой стороны, каждый новый шаг человека в познании тайн природы ставит перед ним больше проблем, чем решает.

«О мать-природа! – думал Наркес. – Есть ли конец всем твоим загадкам и тайнам? Нет его. Как нет границ и предела пытливости человеческого ума и человеческому познанию».

Размышляя о прошлом и будущем науки, о том, что достижения естествознания двадцати веков новой эры и великого множества веков до новой эры – это всего лишь первый гигантский шаг человечества в познании мироздания, Наркес засиделся в кабинете. Спать он лег очень поздно – Уже перед самым сном, сквозь ленивую дрему мыслей, подумал о том, что завтра надо непременно сесть за монографию, посвященную открытию. С этими мыслями он медленно и незаметно для себя уснул.

15

Наркес работал над монографией каждый день с утра до вечера. Он хотел плодотворнее использовать время, оставшееся до выхода на работу. Изредка отрываясь от работы, он размышлял о себе и о своей жизни.

В последнее время он все чаще и чаще испытывал потребность осмыслить свой пройденный путь, заглянуть в будущее.

…Двадцать лет, два десятилетия посвятил он изучению проблемы гениальности. Чего только не происходило в мире за это время! Сменялись диктаторы и правительства. Возникали новые государства, исчезали старые. Политические лидеры сменяли один другого до бесконечности. Кто он был по сравнению со всеми этими президентами, премьерами? Но и тогда он знал, что его идея и его открытие станут в будущем сильнее всех вельмож, всех армий и всех флотов всех великих держав, вместе взятых.

Величайшее единоборство столетия окончилось его победой. Открытие формулы гения, о котором он мечтал всю жизнь, совершено. Что он будет теперь делать? На что направит теперь свои силы? Он чувствовал себя способным решить любые, самые великие научные проблемы.

В мире физическом действует закон, устанавливающий зависимость между формированием той или иной биологической особи и продолжительностью ее жизни. Чем больше времени требуется на ее формирование, тем дольше она живет. Такой же закон, на его взгляд, существует и в мире духовном. Чем больше времени требуется для окончательного формирования того или иного гения, тем сильнее он становится и тем дольше живут в веках его творения. Его дух находится в самой начальной стадии своего развития и будет жадно развиваться всю жизнь. Да и сам он только начал свой жизненный путь и свою научную карьеру.

Все свои силы, все свои знания и способности он направит теперь на решение проблемы рака. Ибо ни одно, даже самое великое, открытие не стоит чуда самой простой человеческой жизни – «Неужели и в самые далекие древние времена, когда создавались первые книги человечества – священные книги, люди уже знали об этой болезни? – думал Наркес. – Видимо, знали, потому что в Библии в Новом завете, во втором послании Тимофею святого апостолу Павла есть упоминание о раке».

Он чувствовал, что может совершить еще много больших открытий и сделать много полезного для людей. В то же время он прекрасно понимал, что самой высшей точкой, которой когда-либо удастся достичь его духу, будет проблема гениальности, и, в частности, открытие формулы гения, универсального принципа резкого усиления способностей человека, заложенных в нем природой. Он снова задумался о его последствиях для людей в будущем… Удивительное это будет время. С этого открытия начнется новая история человечества. И эта нескончаемая и грандиозная эра будет эрой титанов и он, несмотря на то, что является их предтечей, будет самым слабым из них, хотя и принято обычно считать, что у истоков каждого великого исторического дела стоят самые большие гиганты… И эстафетой, которую он передаст титанам будущего, будет открытие формулы гениальности и монография, которую он напишет. Он постарается написать ее быстрее.

Раздался звонок в дверь. Наркес вышел в коридор и открыл ее. На пороге стояли Шолпан и Расул. Сын бросился к отцу и долго не отпускал его. Лишь немного утихомирив его, Наркес смог поздороваться с Шолпан, взять у нее из рук чемоданы и занести их в комнату.

За ужином супруги долго обменивались новостями.

На работу отозвали раньше положенного времени. Как и прежде, наиболее сложные операции Наркес проводил сам. Каждый день, возвращаясь с работы в пять часов, он спал с шести до семи вечера. Затем с семи часов принимался за работу над монографией, прерывал ее на время ужина, после ужина садился снова и работал до двух-трех часов ночи. Утром, на работу, вставал в половине восьмого. В творческие дни по пятницам, в субботу и воскресенье работал с раннего утра и до поздней ночи.

16

Надо было срочно подготовить отчет об экспериментальных работах Института за полугодие для Академии. Наркес еще с утра попросил Розу Абдуловну, новую секретаршу, никого не впускать к нему и сказать всем посетителям, что он занят срочным делом. Он просидел над отчетом несколько часов. Близилось время обеда. Наркес с головой ушел в работу и напряженно обдумывал последние положения доклада, когда вдруг раздался нежный девичий голос.

– Здравствуйте, Наркес Алданазарович.

Наркес быстро поднял голову. Перед ним стояла Динара. От неожиданности Наркес не смог скрыть охватившей его радости.

– Здравствуйте, Динара…

Девушка была в светло-коричневом цветастом платье, делавшем ее необыкновенно красивой. Она немного поправилась и поэтому выглядела еще лучше, чем прежде.

– Садитесь, пожалуйста, – спохватился Наркес, радостно улыбаясь.

Динара присела с краю кресла.

– Ну, как вы поживаете, Наркес Алданазарович?

Ясные и красивые глаза ее так и светились радостью.

– Спасибо, по-прежнему. А вы как живете? – Наркес внимательно разглядывал дорогие черты, и грусть понемногу стала охватывать его,

– Мы были на сельхозработах в Чиликском районе. Вчера только приехали, – ответила Динара, сразу почувствовав перемену в его состоянии. Она внезапно стала тихой и торжественной.

– Ну и как начинается студенческая жизнь? – спросил Наркес, пытаясь заглушить чувство грусти, медленно и неотвратимо нараставшее в глубине души.

– Да вроде бы веселая… – Девушка остановилась на полуслове и взглянула на Наркеса. – Только вот скучаю я по Институту… Привыкла, видимо, к нему…

– Это ничего. Это временно, пройдет, – задумчиво произнес Наркес. – Скоро начнется настоящая студенческая жизнь. Будут не только лекции. Будут и танцы, и вечера. Встретите вы парня какого-нибудь и забудете все на свете. И наш Институт… «И меня», – хотел добавить он, но промолчал, и вместо этого произнес: – и все…

– Вы так думаете? – тихо спросила Динара, глядя куда-то перед собой долгим взглядом.

– Да, я так думаю, – все также задумчиво произнес Наркес. – Все у вас впереди и все у вас будет хорошо. Вы же не забыли еще, что я ясновидящий, – он заставил себя улыбнуться.

Динара молчала. Только в ясных глазах ее уже не было прежней радости. Глубоко спрятанная грусть сквозила в них.

Посидев молча еще немного, она встала.

– Я пойду, Наркес Алданазарович. Я… пришла проведать всех знакомых… и вас тоже…