Princeps Omnium - Warrax - Страница 34

34

Прекрасно писал на эту тему замечательный русский поэт Константин Бальмонт. Возьмите его стихи "Голос Дьявола", «Мститель», «Скорпион» и некоторые другие. Но наряду с этим он приобрел известность иными, «добропорядочными» стихами. Бальмонт не был сатанистом, дьяволопоклонником или кем-то в этом роде. Просто он был очень проницательным человеком, способным становиться на любую точку зрения. Условно и образно можно сказать, что он прогуливался по самому краю Света и порою заглядывал в глаза Тьмы, но так и не решился погрузиться в нее. И его личное отношение к этому вопросу, наверное, представлено в стихотворении "Бог и Дьявол": "Я люблю тебя, Дьявол; я люблю тебя, Бог…".

Во Франции же жил скандальный поэт, в чьем творчестве идеи, подобные сатанинским, проходят генеральной линией. Это Шарль Бодлер. Некоторые произведения из его сборников "Цветы зла" и «Мятеж»: "Эпиграф к осужденной книге", "Авель и Каин", "Отречение святого Петра" и, конечно же, "Литании Сатане", — открыто прославляют Сатану и наводят на противные христианству мысли:

О мудрейший из ангелов, дух без порока,Тот же Бог, но не чтимый по милости Рока.Вождь изгнанников, жертва неправедных сил,Побежденный, но ставший сильнее, чем был.Все изведавший, бездны подземной властитель,Исцелитель страдальцев, обиженных мститель.Из любви посылающий в жизни хоть разПрокаженным и проклятым радостный час.Вместе с Смертью, любовницей древней и властной,Животворец Надежды, в безумстве прекрасной,Зажигающий смертнику мужеством взор —Не казнимым, но тем, кто казнит, на позор.Даже в толщах земли узнающий приметыПодземелий, где Бог утаил самоцветы.Сквозь граниты умеющий в недрах прозретьАрсеналы, где дремлют железо и медь.Закрывающий пропасть гигантскою дланьюОт сомнамбул, вдоль края бродящих по зданью.Охраняющий кости бездомных пьянчуг,Когда хмель под колеса кидает их вдруг.Давший людям в смешенье селитру и серу,Чтоб народ облегчил своих горестей меру.Соучастник, клеймящий насмешливо лбыПодлых Крезов, бездушно глухих для мольбы.Вызывающий в женщинах странным дурманомДоброту к нищете, сострадание к ранам.Бунтарей проповедник, отверженных друг,Покровитель дерзающей мысли и рук.Отчим тех невиновных, чью правду карая,Бог-отец до сих пор изгоняет из рая.Шарль Бодлер, "Литании Сатане"

Многие другие стихи Бодлера, например «Падаль», коробят общественную нравственность. Некоторые ("Украшенья") недопустимо сексуальны для той эпохи.

Причем интересны не столько психологические мотивы Бодлера, толкающие его лично на вполне сознательный эпатаж и провокации на поле общественного мнения. Важно то, что его стихи читали, т. е., говоря современным языком — у продукции появился значимый потребитель, прохристианская литературная (культурная) основа перестала быть монопольной.

Можно упомянуть еще много менее известных авторов: К.Случевский ("Мефистофель в пространствах"), А.Чижевский ("Одиночество")…

Сатана начинал мыслиться в роли двигателя прогресса, скептического (nota bene!) начала, побуждающего человека творить и познавать, бунтаря против консерватизма и тирании, существующего порядка, серой стадности.

Сатане — славословье!О бунтарь непреклонный,О победная силаМысли освобожденной!Вдаль стремится, как буря,Как гигант-победитель.Это он, о народы,Он, великий воитель!Джозуэ Кардуччи, "К Сатане", 1863

Кроме того, начала появляться литература, которую вполне можно назвать сатанинской, хотя в ней и не содержится его имени напрямую — скажем, знаменитые "Песни Мальдорора", написанные графом Лотреамоном, произведения Лавкрафта и так далее. Прекрасным примером служит последнее путешествие Гулливера, описанное Джонатаном Свифтом: люди (йеху) по сравнению с гуигнгмами вызывают лишь отвращение, причем автор тщательно и последовательно проводит параллели с йеху так называемого "цивилизованного общества", современного ему, и понятен в связи с этим ужас Гулливера, понявшего это соответствие, и его судьба по возвращению на родину.

А к концу XX столетия, когда сатанизм легализовался и стал наращивать обороты, появилась литература, в том числе и поэзия, созданная теми, кто открыто стоит на этой точке зрения.

Что интересно, и сейчас далеко не все произведения, которые являются вполне сатанинскими по сути, написаны сатанистами. В качестве примера можно привести замечательный рассказ С. Логинова "Живые души".

… - Во всяком случае, сотворив сущее, бог немедля раскаялся в содеянном и принялся его уничтожать. Так что, смею вас уверить, Армагеддон уже давно начался. И страшный суд тоже начался в момент сотворения. Вернее, всем нам уже вынесен приговор. Все сущее, людей и нелюдей, разумных и безмысленных, живых и неживых, грешников и праведников, ожидает одна судьба. Все мы должны воссоединиться в господе, всех и вся он собирается сожрать с потрохами и дерьмом, чтобы вернуть себе былое всемогущество.

— Вполне понятное желание, — заметил Егор. — Ну а вы, в таком случае, чем заняты? Из ваших слов я понял, что господства над миром вам не видать, так чего ради вы занимаетесь вот этой коммерческой деятельностью? — Егор широким жестом обвёл уютный интерьер.

— Помилуйте, какое господство, зачем оно? Мы всего лишь хотим жить. […] Сама материя, вещный мир сопротивляется разрушению, и именно туда направлены основные силы бога. Впрочем, до сих пор бывший творец не выходил за рамки законов природы, сложившихся в миг творения. Когда это произойдет — нам придется выступать немедленно. Вот для этой битвы мы и вербуем себе сторонников.

— А душа того, кто пошёл на сотрудничество с вами, значит, воскресает для новой жизни?

— Я не стану врать, я уже сказал, что человек смертен и живет только здесь. Душа — это тот запас силы, который человек собрал за свою земную жизнь. После воскрешения человек уже ничего не приобретает. А после Армагеддона те люди, что выживут, не смогут даже толком порадоваться своей победе. […] То же самое можно сказать и о нас. Те из нас, кто уже умер или умрет, не дождавшись апокалипсиса, воскреснут для последней битвы, но после нее исчезнут окончательно. Конечно, не бесследно, ведь в случае нашей победы останется живой мир.

— Но зато погибнет живой господь, этот мир создавший, — объективности ради напомнил Егор.

— Конечно. Но здесь уже ничего не поделаешь, каждый борется за то, что ближе и родней ему. […]

— Большое спасибо, вы рассказали удивительно интересные вещи. Мне искренне жаль, что я ничем не могу помочь вам. Поймите и вы меня, я не осуждаю тех, кто закладывает душу ради счастья близких, но я одинок и потому душой торговать не стану. […]

Егор повернулся, чтобы закрыть дверь и уже через порог сказал ждущему дьяволу:

— Я не верю ни единому вашему слову. Но если вдруг… чем черт не шутит… если вдруг битва, о которой вы рассказывали, все же состоится, то не забудьте прислать мне повестку. Я пойду добровольцем.