Princeps Omnium - Warrax - Страница 47

47

Различие между Силами и Сущностями можно показать на примере следующим образом: если некто считает, что, правильно поступая в рамках своей этики, он непременно достигнет правильного результата, то этим он предполагает некую «истинность» принципа причинности и его этическую направленность. Можно истолковать это как некий безличный закон мироздания (nouV у Анаксагора, рита — у индусов), а можно сказать, что не может быть разума самого по себе, а он всегда принадлежит некоему живому существу, и поэтому правильный результат есть не что иное, как реакция некоего бога или богов (Сущностей) на правильные (с их точки зрения, естественно) поступки — воздаяние. Иное дело, когда утверждается, что часто правильные с т.з. кого-либо поступки ведут к неправильному результату и наоборот — неправильные ведут к правильному. В этом случае связь между поступком и результатом исключает участие разумных начал (если не считать их сумасшедшими, недоразвитыми или приколистами), поэтому можно говорить о силах, безличных и иррациональных стихиях и т. п. Именно здесь проходит граница между религиозным и безрелигиозным мировоззрением, пользующимися разными стереотипами этической причинности.[218] Более того, этим демонстрируется ограниченность применения этики, которая всегда, в отличие от логики, ситуационна и относительна.

Очевидно не логично наличие бесконечного множества Сил по принципу "у каждого феномена есть собственная причина, принципиально не объединяемая ни по какому признаку с другими". Разумеется, мы не можем этого строго доказать, но принятие такой модели реальности нам ничего не даст в плане познания, поэтому вводить бесконечное множество Сил в модель нет смысла.[219]

Аналогичное рассуждение приведено в «Пармениде» Платона касательно бесконечного числа идей (в смысле, придаваемом этому термину Платоном):

— Но это, — сказал Сократ, — лишено смысла. Мне кажется, Парменид, что дело, скорее всего, обстоит так: идеи пребывают в природе как бы в виде образцов, прочие же вещи сходны с ними и суть их подобия, самая же причастность вещей идеям заключается не в чем ином, как только в уподоблении им.

— Итак, — сказал Парменид, — если что-либо подобно идее, то может ли эта идея не быть сходной с тем, что ей уподобилось, настолько, насколько последнее ей уподобилось? Или есть какая-либо возможность, чтобы подобное не было подобно подобному?

— Нет, это невозможно.

— А нет ли безусловной необходимости в том, чтобы подобное и то, чему оно подобно, были причастны одному и тому же?

— Да, это необходимо.

— Но то, через причастность чему подобное становится подобным, не будет ли само идеею?

— Непременно.

— Следовательно, ничто не может быть подобно идее и идея не может быть подобна ничему другому, иначе рядом с этой идеей всегда будет являться другая, а если эта последняя подобна чему-либо, то — опять новая, и никогда не прекратится постоянное возникновение новых идей, если идея будет подобна причастному ей.

— Ты совершенно прав.

— Значит, вещи приобщаются к идеям не посредством подобия: надо искать какой-то другой способ их приобщения.

— Выходит, так.

— Ты видишь теперь, Сократ, — сказал Парменид, — какое большое затруднение возникает при допущении существования идей самих по себе

Таким образом, поскольку бесконечное количество Сил не дает адекватной картины восприятия (аналогично введение монобога в мировоззрение просто заменяет "а фиг его знает" на "а бог его знает"), приходим к выводу, что их число конечно.

Рассмотрим минимальное количество Сил, требуемых для полной мировоззренческой модели (еще раз отметим, что они не обозначают сущностей либо объектов как таковых, поэтому бритва Оккама лежит в футляре до явной избыточности системы).

Одна Сила, «Единое». Человеческая психика воспринимает архетип единицы как нечто настолько исключительное, что в средневековой мистике это вообще не число. Первым считалась двойка, которая является началом счета.

Предположим, что есть только одна Сила. В такой модели реальности одна и та же Сила «отвечает» за все в мире — и это совершенно равнозначно тому, что она не отвечает ни за что, поскольку в этом случае Сила эквивалентна Вселенной в метафизическом смысле. Нет никакой разницы между "то-то происходит само по себе" и "то-то происходит благодаря , которое существует одно и только одно". Можно, конечно же, назвать всеобщую причину каким-нибудь отдельным термином (чаще всего на это претендует некий «Абсолют», но это отдельный вопрос[220]), но смысла в этом отдельном наименовании нет: если уж выдвигать Вселенную как Силу, то зачем менять название?

Кроме того, в этом случае мир выглядит полностью статичным:

Но, изменяясь, единое уже не может быть единым.

Платон, "Парменид".

Перейдем к рассмотрению двойки. Теперь рядом с Единым появляется Иное. Единое и Иное составляют оппозицию, другими словами — представляют собой бинер.[221] Здесь необходимо обратить внимание на такой нюанс: в восточном мировоззрении инь/ян вполне самодостаточны, образуя полностью замкнутую систему. Однако особенность восточного восприятия именно в том, что оно воспринимает объекты и реальность вообще как нечто целое, тяготеет к всеохватности мировоззрения без разделения деталей. Для целостности мировоззрения в таком случае вполне хватает двух Сил (есть, впрочем, тонкости, рассматриваемые далее). Западный же подход противоположен — он склонен препарировать объект по частям, все тщательно раскладывая по полочкам. Можно долго спорить о том, какой подход лучше, но все зависит от конкретной задачи.

Кстати говоря, на этом примере хорошо видна разница между типичным чел-овеческим подходом и разумным: за редким исключением восточные и западные мудрецы при всей своей мудрости следуют привычной им культуре. Между тем — знание per se универсально, и для познания надо применять оба подхода одновременно.[222] Да и вообще — чтобы познать чел-овеческое, нужно выйти за его пределы.

Вспоминая тему нашего исследования, заметим, что обособленной концепции Дьявола в восточной мифологии и мистике нет как таковой (повелители загробного мира, отдельные демоны и т. д. имеют лишь отдельные распространенные черты архетипа Сатаны). Поскольку архетип получил наибольшее развитие именно в западной традиции, именно ее мы и рассмотрим в подробностях (проекции архетипа на восточное мышление будет затронуто в других главах).

Единое не желает отпускать от себя Иное, ибо в таком случае потеряет характер Единого; Иное же отталкивается от Единого, так как в противоположном случае оно бы вообще не существовало. Так между Единым и Иным возникает напряжение противоположностей. А всякое напряжение между противоположностями стремится к разрядке, из которой возникает Третье. В Третьем снимается напряжение и восстанавливается утраченное единство.

К.Г. Юнг, "Попытка психологического истолкования догмата о Троице"

Еще в античные времена подобные мысли высказывал Платон в «Тимее» (подробности см. у Юнга, ibid. Дальнейшие мысли Юнга, цитируемые здесь, часто в перефразированном виде без прямых ссылок, также относятся к названной работе):

Однако два члена не могут быть хорошо сопряжены без третьего, ибо необходимо, чтобы между одним и другим родилась некая объединяющая их связь. Прекраснейшая же из связей такая, которая в наибольшей степени единит себя и связуемое, и задачу эту наилучшим образом выполняет [геометрическая] пропорция…[223]

Платон, «Тимей» 31B и далее.