Princeps Omnium - Warrax - Страница 71

71

Из прочих атрибутов можно отметить полноценный третий глаз, колесо закона на огромном пузе, корону, составленную из пяти черепов, волочащуюся по земле перевязь с нанизанными на нее мертвыми головами, накидку из содранной кожи. Другие модные украшения этих очаровательных персонажей: пучки вырванных глаз, серьги из вздыбленных тел, кровоточащие сердца, оторванные руки, ноги, головы, изо рта иногда свешивается застрявший в зубах трупик… Причем эти останки явно человеческие — видимо, недолюбливают этот род такие бодхисаттвы. Это олицетворения человеческих пороков — как поясняют ламы.

Как и у китайских демонов, у них очень динамичные позы, неистовство развевающиеся волосы, высунутые языки. Ландшафтом под копытом часто служит кладбище, где стервятники разрывают могилы и терзают трупы, а общим фоном — неистовствующее пламя. Самый могучий персонаж этого рода — бог смерти Яма, изображаемый то в одиночку, то с сестрой-близнецом Ями, он пляшет на буйволе, который соединяется с женщиной. Каждый жест и атрибут, каждая иконографическая деталь — цвет, пропорции тела, число голов и т. д. — имеет свой смысл. Часто тантрические боги изображаются в паре со своей шакти, сплетенные в самых откровенных позах.

Другой род портретов подобных существ — маски для мистерии цам. Особо эффектны маски Джамсарана и Чойджала. Первый — патрон войны — эффектная красная рожа, украшенная клыками, тремя выпученными глазами, модным венцом из пяти черепов. Второй — почти что калька с Ямы, синий трехглазый минотавр с рогами, охваченными пламенем.

Таким образом, в культуре Востока в связи с особенностями миропознания (восприятие целиком без препарирования) иконография Дьявола в древности была более адекватной, чем христианская, несмотря на отсутствие непосредственной персонификации архетипа Сатаны. Но вследствие этих же различий европейский взгляд развивался, а восточный — застыл на месте. Интересно, как сейчас выглядел бы наиболее соответствующий современности портрет Дьявола?

А.А. Осипов в своем "Откровенном разговоре с верующими и неверующими" пишет: "Меня коробило, когда в [православной] академии на "ученых советах" разбирались кандидатские диссертации вроде «работы» "О злых духах", где, к примеру, говорилось, что сатана является и поныне, но без рогов и копыт, а в виде красивого голого мужчины с бронзовым лицом и телом (диссертация Миронова)".

Не будем утверждать, что Сатана являлся диссертанту в образе киборга. Однако, если вспомнить современное противодействие науке (клонирование, евгеника, "генетически измененные продукты", движение за запрет абортов и сексуального просвещения, креационизм, продвижение "закона божьего" в средние и высшие учебные заведения и т. д. и т. п.) со стороны верующих, причем как клира, так и рядовых прихожан, наиболее адекватным образом Сатаны будет его изображение за исследованиями в научной лаборатории. Впрочем, не забывайте, что "Дьявол коварен — он может явиться к нам просто в образе дьявола". (c) С.Е. Лец

Интересно, что в современном мире образ "врага человечества" дополнен в литературе, кино, компьютерных игрушках и т. д. еще и образами "жутких инопланетян". То есть опять — за априорное зло принимается то, что люди не понимают…

Размышления на тему

Мир будущего будет миром все более упорной борьбы за устранение барьеров, ограничивающих наш разум.

Н. Винер

Среди современных сатанистов принято различать понятия «сатанизм» и "дьяволопоклонничество". Под последним подразумевается реализация того отталкивающего сценария, который христианство приписывает сторонникам Сатаны или Дьявола.

Однако это не обозначает принесение термина «Дьявол» в жертву христианской пропаганде. Имена Дьявол и Сатана абсолютно равнозначны, хотя и имеют несколько разный оттенок. В термине "дьяволопоклонничество" смысловым элементом, не соответствующим сатанизму, является именно "поклонничество", а вовсе не имя Дьявола.

Дьявол — это символ языческой культуры, языческого мировоззрения, сплотившегося в этом образе в эпоху моноидеологий. Вспомним, что языческие боги нашли убежище в его замке, причем на правах даже не почетных гостей, а партнеров. И титул "Князь мира сего" более подходит Дьяволу, нежели Сатане: хотя это два равнозначных имени, от семиотики никуда не деться. Потому что Дьявол — это повелитель этого Мира. Дьявол — это Свет. Дьявол — это Жизнь.

Да, Дьявол — это Свет.[353] Библейские писатели и прочие апологеты единого бога или какой-либо "единой мудрости" лгут, приписывая свет себе. Доказательства? Они не могут принять его как целое. Они нападают на его отдельные лучи с воплями: "грех!", "порок!!", "зло!!!". Они прячутся от него в пещерах аскетизма. Они желали бы его остановить, повернуть вспять, к источнику. Они в надежде ждут его конца… Нет, это, конечно, не Свет, но и не Тьма. Это можно назвать Бледностью, Серостью или Тусклостью, можно Некрофилией, потому что их понятие святости — не что иное, как mortido в искаженном, пассивном варианте, как проявление парализующего страха перед смертью, боязни умереть и исчезнуть.[354] Если сложить вместе симптомы благочестия разных некрофиличных культур, то от разумной сущности не останется ничего. И не зря все адепты антижизни и их послушные последователи объединяются против проявлений Сатаны в мире — прогресса и свободы.

Масса составляет заговоры только против действительных могуществ: у нее нет знания истины, но зато она обладает способностью чувствовать силу.

Элифас Леви

В понятии Дьявол = Жизнь = Свет выделяются две главные силы: секс и насилие. Первая сила не дает иссякнуть источнику Жизни, вторая — деградировать.

Еще у древних Эрос считался одной из древнейших космогонических первобытных сил (можно сказать, первобогом), самовозникшей и способствующей развитию упорядоченного мира из Хаоса.[355] Он олицетворяет ту могущественную силу, которая влечет одно существо к другому и благодаря которому рождается все живущее. Эрих Фромм проводит параллель: Жизнь = Эрос = Сексуальность (Либидо). А Фридрих Ницше подчеркивает, что "Проповедь целомудрия есть публичное побуждение к противоестественности. Любое презрение к половой жизни, любое загрязнение его понятием «нечистое» есть грех против святого духа жизни".

Второй фактор осуществляет отбор. О значении его говорил еще Гераклит Эфесский:

Без борьбы не было бы «созвучия», плетения паутины жизни, развития. Борьба за существование необходима для того, чтобы лучшее могло отделиться от худшего и породить наивысшее. Борьба (война, вражда) — отец и царь всему; одних она сделала богами, других — людьми; одних — рабами, других — свободными. В конечном счете, война (вражда, борьба) — это справедливость; конкуренция индивидуумов, групп, видов, учреждений и империй есть высший суд природы, и нет апелляции против его вердикта

С понятием борьбы ассоциируется понятие силы, которое тоже соответствует архетипу Сатаны.[356] Ее часто пытаются унизить до состояния примитивного физического насилия. Сила — гораздо более содержательное понятие.

Сила — это двигатель миров, и чем бы она не была — Знанием-Силой, Любовью-Силой, Жизненной Силой, Силой Действия или Телесной Силой, — она всегда духовна по своему происхождению и божественна[357] по своему качеству. Сила — это красота!

Шри Ауробиндо