Прежде чем их повесят - Аберкромби Джо - Страница 64

64

Вест посидел немного, опершись руками о влажную почву, не в состоянии понять, каким образом он избежал смерти. Затем побрел, шатаясь, к деревьям; каждый шаг давался ему с трудом, суставы вихлялись, как у марионетки. Он почувствовал, как подгибаются колени, и мешком рухнул в кусты.

…Сильные пальцы исследовали рану у него на голове, вполголоса звучали слова на северном наречии.

— А! — вскрикнул Вест, приоткрывая глаза.

— Не вопи. — Сверху на него смотрел Ищейка. — Просто царапина. Ты легко отделался. Он шел прямо на меня, но тебе все равно повезло. Я мог и промахнуться.

— Повезло, — пробормотал Вест.

Он перевернулся в мокром папоротнике и из-за древесных стволов посмотрел вниз, на долину. Туман наконец-то рассеивался, открывая взгляду вереницы разгромленных повозок, груды изломанного снаряжения, искалеченные тела — уродливые следы ужасного поражения. Или ужасной победы, если смотреть со стороны Бетода. В нескольких сотнях шагов Вест увидел человека, который отчаянно бежал в сторону другой рощицы. Судя по одежде, повар. За ним гнался всадник с копьем наперевес. С первого удара он промахнулся, пронесся мимо, развернулся и сбил свою жертву на землю. Наверное, Вест должен был ужаснуться при виде того, как всадник на ходу пронзает копьем беззащитного беглеца, однако он чувствовал лишь радость с привкусом вины. Он радовался, что это случилось не с ним.

Были и другие фигуры, другие всадники на склонах. Разыгрывались другие кровавые драмы, но Вест больше не мог смотреть. Он отвернулся и снова укрылся под защитой кустов.

Ищейка тихо посмеивался себе под нос.

— Тридуба просто обосрется, когда увидит, кого я поймал. — Он по очереди указывал на каждого из этой странной, измученной, заляпанной грязью компании. — Полумертвый полковник Вест, девчонка с окровавленной кувалдой, мужик с лицом, как днище старого котелка, а в придачу еще и вот кто! Как я понимаю, этот самый парень командовал всем чертовым бардаком! Клянусь мертвыми, судьба порой отмачивает неплохие шуточки!

Он покачал головой, с широкой ухмылкой глядя на Веста, а тот лежал на спине и хватал воздух ртом, словно выброшенная на берег рыба.

— Да уж, Тридуба просто обделается!

Гость к обеду

«Архилектору Сульту, главе инквизиции его величества.

Ваше преосвященство!

У меня хорошие новости. Заговор раскрыт и уничтожен с корнем. Его вдохновителями были Корстен дан Вюрмс, сын лорд-губернатора, и Карлотта дан Эйдер, магистр гильдии торговцев пряностями. Они будут допрошены, а затем наказаны надлежащим образом, чтобы все наши люди осознали, какова цена измены. По-видимому, Давуст пал жертвой гуркского шпиона, уже давно скрывающегося в городе. Убийца по-прежнему на свободе, но теперь, когда заговорщики у нас в руках, не потребуется много времени, чтобы поймать его.

Я распорядился поместить лорд-губернатора Вюрмса под строгий арест. Измена сына ставит под сомнение надежность отца, и он в любом случае был лишь помехой для управления городом. Я отошлю его к Вам со следующим кораблем, чтобы Вы со своими коллегами из закрытого совета решили его участь. Вместе с ним прибудет некий инквизитор Харкер, ответственный за смерть двух заключенных, которые могли бы предоставить нам ценную информацию. Я допросил его и полностью уверен, что он не участвовал ни в каком заговоре. Тем не менее он повинен в некомпетентности, что в данном случае равнозначно измене. Его наказание я оставляю на Ваше усмотрение.

Гурки начали штурм на рассвете. Их отборные отряды ринулись вперед к городу, имея при себе заранее сделанные перекидные мостки и осадные лестницы, и были встречены убийственным залпом пятисот наших арбалетов, размещенных вдоль стен. Попытка была отважной, но опрометчивой, она была отражена и вызвала большие потери в их рядах. Лишь два самых дерзких отряда сумели добраться до нашего рукотворного пролива, и там их мостки, лестницы и люди были быстро смыты сильным течением, которое в определенное время суток устремляется из моря в залив — счастливый и непредвиденный дар природы.

Сейчас пространство между каналом и передовыми линиями противника завалено гуркскими трупами, и я отдал своим людям приказ стрелять в любого, кто попытается оказать помощь раненым. Стоны умирающих и вид разлагающихся на солнце тел окажут нам услугу, ослабив их боевой дух.

Хоть мы и почувствовали первый вкус победы, на самом деле этот приступ был устроен ради того, чтобы прощупать нашу защиту, не более. Пока что командующий гурков лишь окунул палец в воду и проверил температуру. Не сомневаюсь, что следующая атака будет совершенно иного масштаба. Три мощные катапульты, собранные в четырехстах шагах от наших стен и способные забрасывать каменные глыбы прямо в Нижний город, еще стоят без дела. Возможно, гурки хотят захватить Дагоску, не разрушив ее, однако если мы продолжим сопротивляться, их колебания продлятся недолго.

Определенно, людей у них хватает. Все новые и новые гуркские солдаты ежедневно потоком текут на полуостров. Над войском ясно видны штандарты восьми легионов, и мы заметили там отряды из всех закоулков Кантийского континента. Против нас собрано огромное воинство, возможно, пятидесятитысячное или больше. Император гурков Уфман-уль-Дошт выслал все свои силы к нашим стенам, но мы будем держаться крепко.

Ждите скорых вестей. До тех пор — служу и повинуюсь.

Занд дан Глокта, наставник Дагоски».

Магистр Карлотта дан Эйдер, глава гильдии торговцев пряностями, сидела на стуле, сложив руки на коленях, и делала все возможное, чтобы сохранить достоинство. Ее кожа побледнела и маслянисто блестела, под глазами залегли черные круги. Ее белые одежды были испачканы тюремной грязью, волосы потеряли блеск и безжизненно свисали вдоль щек. Без румян и драгоценностей она казалась старше, но все же была по-прежнему прекрасна.

«В каком-то смысле даже прекраснее, чем прежде. Красота почти догоревшей свечи».

— У вас усталый вид, — произнесла она.

Глокта поднял брови.

— Последние несколько дней были тяжелыми. Сначала допрос вашего сообщника Вюрмса, потом еще одна мелочь — атака гуркской армии, расположившейся под нашими стенами… Но вы тоже выглядите изможденной.

— Пол в моей крошечной камере не слишком удобный, а кроме того, у меня есть другие заботы. — Она подняла взгляд на Секутора и Витари. Те стояли по обе стороны от нее, прислонясь к стене и скрестив руки на груди, в масках, суровые и неумолимые. — Скажите, мне предстоит умереть в этой комнате?

«Несомненно».

— Там будет видно. Вюрмс уже рассказал почти все, что нам необходимо знать. Вы пришли к нему, вы предложили ему деньги за то, чтобы он подделал подпись отца на некоторых документах и от имени губернатора отдал приказ определенным караульным, — коротко говоря, за то, чтобы он принял участие в изменнической передаче города Дагоски в руки врагов Союза. Он назвал всех, кто замешан в заговоре. Он подписал признание. Если вам интересно знать, его голова уже украшает городские ворота рядом с головой вашего друга Излика, императорского посланника.

— Рядышком, на воротах, — пропел Секутор.

— Только трех вещей он не смог сделать: объяснить мне ваши мотивы, подписать лист с вашим признанием и раскрыть личность гуркского шпиона, убившего наставника Давуста. Все это я получу от вас. Сейчас.

Магистр Эйдер деликатно откашлялась, аккуратно разгладила спереди свое длинное платье и села, по возможности гордо выпрямившись.

— Я не верю, что вы станете меня пытать. Вы не Давуст. У вас есть совесть.

Уголок рта Глокты слегка дернулся.

«Отличная попытка, я аплодирую. Однако как же вы ошибаетесь!»

— У меня есть совесть, но от нее остался лишь жалкий смятый обрывок! Он не смог бы защитить ни вас, ни кого-либо другого даже от сквозняка. — Глокта тяжело вздохнул. В комнате было слишком жарко, слишком светло, у него болели и слезились глаза, он тер их пальцами во время разговора. — Вы не можете даже предположить, какие поступки мне доводилось совершать. Ужасные, гнусные, непристойные; один рассказ о них вызвал бы у вас тошноту. — Он пожал плечами. — Это мучает меня время от времени, но я говорю себе, что у меня имелись веские причины. Годы проходят, невообразимое становится повседневным, жуткое становится скучным, невыносимое — однообразным. Я прячу все это в темных уголках моего мозга, и вы не поверите, сколько там всего! Поразительно, с чем может жить человек.