Сарацинский клинок - Йерби Фрэнк - Страница 57

Он обнял ее, стал гладить ее плечи.

– Говори, Ио, – тихо сказал он.

– Абрахам умер! Он был очень стар, а тюрьма и путешествие оказались для него слишком тяжелыми… И на Сицилии нет никого-никого, кто обладал бы достаточной властью и мог заплатить за тебя выкуп. Твое наследство заперто в сундуках императора… Энцио вне себя от ярости… О, Пьетро, мой самый дорогой…

Ее голос захлебнулся в слезах.

– Значит, – Пьетро облизал сухие губы, – это будет сегодня?

– Я… я не знаю! Он измучен путешествием и… – Она замолчала, глядя на него. – Вот, – сказала она почти спокойно. – Возьми это…

Он, и не посмотрев, знал, что это. Кинжал. Он знал, зачем она дает ему кинжал.

– Сегодня ночью… или завтра, – прошептала она. – Какая разница? Ты умрешь. Но он не должен стать победителем, Пьетро, не должен! Я могу себе представить его лицо, когда он обнаружит, что обманут, что не будет ни пыток, ни меня…

– Ни тебя? – спросил Пьетро.

– Да-да! Неужели ты думаешь, что я оставлю тебя? Мы так долго были разъединены… Я думаю, что теперь им уже никогда не удастся разъединить нас вновь…

Она подняла руки, рванула на себе рубашку и обнажила одну грудь.

– Я буду первой, – прошептала она. – Всего лишь один удар, и все будет кончено, и ты будешь вне досягаемости Энцио и его пыточных дел мастеров. А они такие умелые, Пьетро, поверь мне, что могут исторгнуть вопль из каменного идола.

– Нет, – сказал Пьетро.

Она уставилась на него.

– Ты боишься? – прошептала она.

– Нет. Да – но не в том смысле, какой ты имеешь в виду. Я не хочу умирать. И я не хочу, чтобы ты умерла. Мне кажется, что должен быть выход.

– Поверь мне, Пьетро, – произнесла Ио. – Выхода нет.

Пьетро при свете факела рассматривал ее лицо.

– Скажи мне, – спросил он, – у Энцио есть другие пленники?

Она удивилась и отрицательно покачала головой.

– Тогда, – ликующе сказал он, – соседняя камера не занята!

– Да. Но, Пьетро… я не понимаю…

– Он тоже не поймет! Позови сюда Джулио. Из всех ценностей на свете самое дорогое для нас – время.

Он ждал, пока она взберется по лестнице; через минуту в темнице появился Джулио.

– Да, господин? – пробормотал он.

– В твоей власти спасти нас, – сказал Пьетро. – Есть, конечно, известный риск, я это допускаю. Но риск не слишком большой. Я думаю, что ты любишь госпожу Иоланту настолько, чтобы рискнуть. Я прав?

Ио спустилась по лестнице и стояла рядом, пока он не кончил говорить.

Джулио посмотрел на нее.

– Пожалуйста, Джулио! – всхлипнула она.

– Хорошо, – выдавил из себя Джулио, глядя на ее слезы. – Но господин Энцио жестокий человек, и любая ошибка… Если он узнает…

– Но он не догадается! – выпалил Пьетро. – Гляди, Джулио, вся прелесть моего плана в том, что ты ничего о нем не знаешь. Я ударю тебя по голове и заберу твои ключи. Или ударь себя сам, если предпочитаешь – достаточно сильно, чтобы была кровь. Энцио будет думать, что я тебя одолел.

– Но, – возразил практичный Джулио, – у меня нет ключей от всех ворот, ведущих из замка. Все равно вас поймают…

– Это уж моя забота, – сказал Пьетро.

Ио приблизилась и положила руку на руку Джулио.

– Пожалуйста, Джулио, – попросила она.

– Ладно, – согласился Джулио, – только постарайтесь не проломить мне череп.

Пьетро уже был готов, держа камень в руке.

– Поверни немного голову, – сказал он.

Джулио повиновался.

Пьетро ударил камнем настолько сильно, что стражник, какой он ни был здоровый, свалился на пол, как мешок.

– Пьетро, – начала Иоланта.

– Прости, – рассмеялся Пьетро. – Я все объясню позже. Идем!

Они проворно вскарабкались по лестнице и перебежали в помещение, которое было по существу коридором и где были двери в две другие темницы.

– Подожди, Пьетро, – простонала Ио.

– Послушай, Ио. Я не могу бежать через ворота и стены. Мы оба знаем это. Но я могу спрятаться, пока ложный след не уведет Энцио и его солдат так далеко от Хеллемарка, что…

– Где ты можешь спрятаться, чтобы он не нашел тебя? Энцио знает Хеллемарк как ладонь собственной руки…

Пьетро улыбнулся ей.

– Там, – сказал он, – где ему и в голову не придет искать меня. Скажи мне, любовь моя, где пленник станет скрываться в последнюю очередь?

Ио уставилась на него.

– В другой… в другой темнице! Конечно! И я…

– Ты перекинешь веревку через дальний участок стены. И пока они будут обыскивать все окрестности в поисках меня, я спущу другую веревку и заберу тебя с собой. К тому времени, когда они прекратят поиски, мы будем уже на полпути к Сицилии… Вперед!

Он крепко поцеловал ее перед тем, как спуститься по веревочной лестнице в одну из темниц. На ее лице он ощущал слезы, но похоже, что это были слезы радости. Слезы надежды.

Ждать было трудно. Очень трудно. Света здесь не было, и он не мог определить течения времени. Он выжидал достаточно долго. Уже наступила ночь.

Он без труда пробрался в отдаленную часть замка, ибо знал Хеллемарк как родной дом. Пьетро предполагал, что Энцио забрал с собой почти всех своих людей, так что задние башни останутся без стражи. Там, где остановился Пьетро, ров был самым глубоким, а за ним скала, на которой стоял Хеллемарк, круто обрывалась. В этом месте атаковать замок было труднее всего, и даже когда шли войны, эта часть крепостной стены почти не охранялась.

Но Ио там не было. И не было веревки. Ио обещала приготовить веревку, но он ее не нашел.

Он стоял, дрожа от усталости, от голода, от дурных предчувствий, когда увидел направляющегося к нему мужчину. Пьетро вытащил кинжал и пригнулся, приготовившись к прыжку, когда увидел на плече у мужчины веревку.

Это был Джулио. Когда он подошел поближе, Пьетро увидел, что голова у него перевязана. Пьетро вышел из темного угла.

– Джулио! – тихо позвал он.

Тот обернулся.

– Господин? – прошептал он. – Ну да, это вы, которого хранят и святые н демоны! Вот ваша веревка. Берите быстро один конец и спускайтесь! Один Бог знает, какой я дурак, что иду на такой риск…

– А госпожа? – прошептал Пьетро. – Где она? Она говорила…

– Господин Энцио настоял, чтобы она поехала вместе с ним в погоню за вами. Я считаю, что это очень жестоко. Он сказал, что не думает, чтобы она хотела упустить такую великолепную охоту…

– Святой Боже! – вырвалось у Пьетро.

– Перед тем как они уехали, – продолжал Джулио, – госпожа сумела переговорить со мной. Она дала мне этот толстый кошелек, чтобы облегчить ваше путешествие, – и еще сказала вот что: “Передай ему, чтобы уходил и, когда он обретет богатство, чтобы выступил против своих врагов и забрал то, что всегда принадлежало ему. Но пусть он не будет по-глупому нетерпелив и дождется того дня, когда сможет выступить, окруженный лесом копий, во главе превосходящих сил… Я так долго ждала, – сказала она, – что еще два или три года ожидания не погубят меня… Но его поражение и его смерть заставят меня, не получив отпущения грехов, отправиться в ад…”

Он замолчал, глядя на Пьетро.

– Она также сказала, что шлет вам свою любовь…

– О Святой Боже! – всхлипнул Пьетро.

– Берите веревку, господин, – сказал Джулио.

Пьетро повиновался. Ему не оставалось ничего другого. Спускаясь по веревке в застойную вонь рва, он вспоминал в подробностях те двадцать ночей. У него было тяжелое предчувствие, что ему придется вспоминать их всю оставшуюся жизнь.

И что вся оставшаяся жизнь, полная этих воспоминаний, будет сплошным адом.

Поначалу все шло легко. Слишком легко. Это должно было насторожить его. Он понимал, что ему не следует направляться в Рецци. Нужно было пробираться на юг через пустынную местность между Хеллемарком и Рокка д'Аквилино и постараться раздобыть лошадь в одном из маленьких городков, расположенных за замком Рикардо. Рикардо Синискола, наверное, даст ему лошадь, ибо он испытывает к Пьетро не ненависть, а скорее благодарность за то, что Пьетро помог Иоланте спасти Рокка д'Аквилино от нападения Андреа.