Латышские народные сказки. Избранное. - Арайс К. - Страница 40

— Истопите-ка баньку да вымойтесь добела, а потом я вами позавтракаю! Затопили они баню, а ведьма на солнышке задремала. Печь еще не нагрелась, а оленья голова тут как тут и. говорит:

— Неразумные вы головы! Что вы так спешите баню топить? Хватай, Ломай и Железоразбивай только трое железных дверей выломали. Не торопитесь, помешкайте, пока они все двери — не выломают! Только оленья голова исчезла, ведьма встала.

— Лежу я, лежу, — говорит, — и дождаться не могу. Скоро ли вы баню вытопите?

— На одного-то, может, и хватит, а на двоих еще дровишек подбросить надо.

— Ну, коли вы так долго возитесь, не стану я двоими завтракать!

Сказала это ведьма, схватила девицу и вырвала у нее передний зуб, что из чистого золота был. Этот зуб девице сама Лайма подарила, и когда его во рту нет — девице смерть. Так и случилось: как ведьма зуб вырвала, девица умерла. Положила ведьма ее в железный гроб и закопала на перекрестке. Пока ведьма гроб зарывала, снова оленья голова появилась:

— Хватай, Ломай и Железоразбивай еще три двери выломали! Прибежала ведьма. Пока она девицу хоронила, еще больше есть захотела:

— Топи скорей, — кричит она младшему брату, — не то съем тебя немытым!

— Да скоро уж, скоро, только вода пусть побольше подогреется. Прилегла ведьма на солнышке, а оленья голова снова тут как тут:

— Хватай, Ломай и Железоразбивай последние двери ломают. Жди помощников! Вскоре все звери, все помощники выбрались из ямы. Притаились: зайчишка — под лавкой, косуля — под полком, лиса — под крыльцом, волк — в ушате, медведь — за печкой, рысь — в придушке, а Хватай, Ломай, Железоразбивай и младший брат — под печью. Пришла ведьма.

— Готово, наконец? — кричит.

— Готово, готово, заходи!

Скрипнула дверь и — ведьма в бане. Тут-то и началось. Хватай хватал, Ломай ломал, Железоразбивай разбивал, медведь колотил, волк рвал, лиса кусала, рысь драла, косуля бодала, зайчишка вокруг прыгал, а младший брат ковшом ведьму охаживал. Били они— ведьму, но до смерти не убили: двери-то открытыми остались, она и убежала. То-то было радости! Но как рассказал младший брат, что с девицей случилось, сменилась радость печалью, и решили все отыскать девицу. Зайчишка впереди скачет, волк и собаки следы вынюхивают. Вынюхивали они, вынюхивали и нашли-таки! Рысь с косулей железный гроб выкопали, медведь его вытащил, Хватай, Ломай, Железоразбивай железную крышку сломали, а лнса-целительница в изголовье золотой зуб нашла. Вставил младший брат зуб девице, и она ожила. А потом ленточкой оживили оленя и отправились все в замок, откуда им убежать пришлось. Дорогой лиса-разумница и говорит:

— Все мы разнюхать можем, а того не разнюхали, что ведьма свой прутик на осине забыла. Разве надо было нам так далеко убегать?

— Это ничего, — отвечает олень. — Теперь заставим ведьму без прутика с осины слезть, а если не захочет — повалим осину. Ладно. Подошли они к осине. Сидит ведьма насупившись и стонет:

— Озябла я, ох озябла! Пусти меня на землю согреться. А чтоб звери твои не покусали меня, дозволь мне их прутиком ударить. Не стал младший брат ведьмину болтовню слушать.

— Не смей слезать на землю со своим прутиком. — крикнул он ведьме. — А скажи лучше, что это за камни здесь лежат?

— Это люди, это звери!

— Ладно, если это люди да звери, скажи, как их оживить. Ни за что ведьма говорить не хочет. Что ж, коли так, взялись они осину валить.

— Не валите, не валите осину! Все, все скажу. Возьми земли из-под осиновых корней и посыпь ею камни. Они и оживут! Так все и случилось. Ожили люди, ожил и старший брат, и его звери-помощники, отец и мать девицы и вся их челядь. Народу собралось больше, чем на ярмарке – яблоку некуда упасть. Обступили все осину и свалили ее вместе с ведьмой. А падая, не успела ведьма ни руки поднять, ни прутиком ударить. Накинулись на нее звери и разорвали в клочья. А младший брат на девице женился. И старший брат с ними живет в том замке, что им достался. А тесть своему зятю власть в королевстве отдал.

ПАДЧЕРИЦА И РОДНАЯ ДОЧЬ

У одного крестьянина умерла жена и оставила ему маленькую дочку. Через некоторое время женился он на ведьме. Невзлюбила ведьма падчерицу. А потом родила ведьма дочь и падчерицу еще пуще возненавидела. Задумала ведьма погубить сиротку. Налила она в горшочек жира, завязала его чистым платком и говорит:

— Снеси-ка это отцу в поле, но смотри: если хоть капелька жиру на платок плеснет, голову оторву! Уж так осторожно несла сиротка горшочек, так осторожно, а все не убереглась — плеснул жир на платок. Заплакала сиротка горько-горько.

— Ты что плачешь, доченька? — спрашивает отец.

— Вечером уж меня в живых не будет, — говорит падчерица, — мачеха грозилась мне голову оторвать.

— Ну, ну, полно тебе! Это она просто так сказала! Как домой пойдешь, постирай платок. Уж мыла, мыла сиротка платок, а дочиста отстирать не смогла и горько заплакала. Вдруг выползла змея и говорит ей:

— Да полно тебе плакать! Сплети-ка мне лучше венок: завтра у моей сестры свадьба!

Нарвала падчерица цветов и быстро-быстро сплела венок. Выползает тут вторая змея и тоже говорит:

— Да полно тебе плакать! Сплети-ка мне лучше венок: завтра у моей сестры свадьба!

Нарвала падчерица еще цветов и быстро-быстро сплела второй венок. А тут выползла третья змея и тоже просит:

— Да полно тебе плакать! Я — невеста, у меня свадьба завтра, сплети-ка мне венок! Нарвала сиротка самых ярких цветов, какие только смогла найти, и сплела самый красивый венок. Только подала она венок змее-невесте, появились давешние две змеи с венками на головах, и все три спрашивают сиротку:

— Что же тебе, сестрица, пожелать за твое доброе дело?

— Не надо мне ничего, пусть только этот платок, на который жир капнул, станет чистым, Сказала тут первая змея:

— Пусть твой платок будет вдвое белее, чем был! Вторая змея сказала:

— Пусть лицо твое станет прекрасным, как солнце! Третья змея сказала:

— Когда ты заплачешь, пусть из твоих глаз падает жемчуг, а когда ты заговоришь, пусть твой голос звучит так нежно, как кокле.

Пришла сиротка домой и принесла полный горшочек жемчуга — слез своих. Отдала она мачехе белый, как снег, платок. Смотрит ведьма на сиротку и диву дается: отчего это у нее платок такой белый? Где она столько жемчуга раздобыла? С чего это она такой красавицей стала? Почему это голос у нее, как кокле, зазвучал? И вот назавтра послала она в поле с горшочком жира свою родную дочь. Родная дочь весь платок, которым горшочек был завязан, залила жиром.

— Ох, доченька, — говорит отец, — а не станет тебя бранить мать за то, что весь платок в пятнах?

— А чего ей браниться? Мне бы только узнать, как это сиротка вчера платок добела отстирала, тогда и горя мало!

— Ох, доченька, так она, верно, его своими слезами отмыла, — уж так она горько плакала! Услыхала это родная дочь и давай на обратном пути нарочно всхлипывать и слезы выжимать — хочет она столько слез в горшочек наплакать, чтобы платок выстирать. Вдруг выползла змея и говорит ей:

— Полно тебе плакать, сплети-ка мне лучше венок: завтра у моей сестры свадьба! Отшвырнула родная дочь змею ногой и дальше идет. Выползает тут вторая змея и говорит ей:

— Да полно тебе плакать, сплети-ка мне лучше венок: завтра у моей сестры свадьба! И вторую змею отшвырнула родная дочь с дороги и дальше идет. Выползает третья змея и говорит ей:

— Да полно тебе плакать, сестрица! Я — невеста, у меня свадьба завтра, сплети-ка мне венок! И эту змею отшвырнула родная дочь, но, как только дальше пошла, подползли к ней все три змеи и говорят:

— Ну, что бы тебе пожелать? Пожелаем мы тебе, чтоб стал твой платок чернее дегтя; чтоб вместо слез, когда ты заплачешь, у тебя из глаз сыпались жабы; чтоб лицо твое стало чернее ночи, а голос — подобным рыку звериному! Встретила ведьма дочку и удивляется: почему это у нее платок такой черный? Откуда в горшке столько жаб? Почему ее дочка стала такой уродливой, а голос у нее — таким страшным? Как увидала все это ведьма, еще больше сиротку возненавидела и вовсе ее кормить перестала. Но хоть и не кормит мачеха падчерицу, а падчерица все краше становится. Прошло несколько недель, и случилось однажды мимо ведьминого дома принцу проезжать. Услыхал он голос звонкий, словно звуки кокле. Остановил принц лошадей и спрашивает: