Дон Жуан - Гнедич Татьяна Григорьевна - Страница 93

93

86Скажите им, что жить должны пристойнейПравители весьма преклонных лет,Что купленных восторгов шум нестройныйБольной страны не умаляет бед,Что Уильям Кертис — низкий, недостойныйДурак и шут, каких не видел свет,Что он — Фальстаф при престарелом Гале,Что шут бездарней сыщется едва ли.87Скажите им, — хоть поздно говорить,Что чванство не способствует величью,Что лишь гуманность может озаритьДостоинством правителя обличье.(Но знаю — вы смолчите. Вашу прытьУмерят воспитанье и приличья;И я один тревожить буду их,Трубя в Роландов рог октав моих!)

ПЕСНЬ ОДИННАДЦАТАЯ

1Епископ Беркли говорил когда — то:«Материя — пустой и праздный бред».Его система столь замысловата,Что спорить с ней у мудрых силы нет,Но и поверить, право, трудноватоДуховности гранита; я — поэт,И рад бы убедиться, да не смею,Что головы «реальной» не имею.2Весьма удобно мир предполагатьВсемирным порожденьем солипсизма;Подобная система — благодатьДля произвола и для эгоизма…Но искони мешает мне мечтатьСомненье — преломляющая призмаВеликих истин; портит мне оноДуховности небесное вино.3А что же в результате? НесвареньеИллюзий, представлении и мечтаний,Гипотез беспокойное паренье,Туман философических скитанийИ самое неясное скопленьеСортов, явлений, видов, сочетаний.Вселенная — большой клубок проблем,Доселе не разгаданных никем.4Возник ли мир по Ветхому заветуИль сам собой, без божьего труда,Мыслители не вскрыли тайну этуИ, может быть, не вскроют никогда.Но мы недолго странствуем по светуИ все однажды явимся туда,Где очень точно всё узнаем — илиНавеки успокоимся в могиле.5Пора оставить спор метафизический,Философов безумную мечту,Что есть, то есть — вот вывод мой логический,И больше спорить мне невмоготу,Я начал ощущать периодическиОзноб и кашель, жар и ломотуИ с каждым новым приступом чахоткиЯ становлюсь уступчивым и кротким.6Во-первых, я уверовал, как водится,В спасителя и даже в сатану,Потом поверил в девство богородицыИ, наконец, в Адамову вину…Вот с троицей трудненько мне приходится.Но скоро я улаживать начнуПосредством благочестья и смиреньяИ это цифровое затрудненье…7Но к теме возвращусь, читатель мой,Тот, кто бывал в Китае, в Византии,Кто любовался Аттикой святойС Акрополя, кто с корабля впервыеУзрел Константинополь золотой,Кто видел Тимбукту и Ниневию,Тот Лондоном не будет поражен,Но через год — что станет думать он?8Мой Дон-Жуан стоял на «Шутерс-Хилл»В закатный час, раздумьями томим,И темным океаном крыш и шпилейЛежал огромный Лондон перед ним,И до него неясно доходили,Как по равнине стелющийся дым,Далекое жужжанье, бормотанье,Кипящей грязной пены клокотанье…9Мой Дон-Жуан в порыве экзальтацииГлядел на чудный город и молчалОн пламенный восторг к великой нацииВ своем наивном сердце ощущал.«Привет тебе, твердыня Реформации,О родина свободы, — он вскричал,Где пытки фанатических гоненийНе возмущают мирных поколений!10Здесь честны жены, граждане равны,Налоги платит каждый по желанью;Здесь покупают вещь любое ценыДля подтвержденья благосостоянья;Здесь путники всегда защищеныОт нападений…» Но его вниманьеБлеснувший нож и громкий крик привлек:«Ни с места, падаль! Жизнь иль кошелек!»11Четыре парня с этим вольным кличемК Жуану бросились, решив, что онБеспечен и сражаться непривычен,И будет сразу сдаться принужден,И лакомой окажется добычей,Лишившись кошелька и панталон,А может быть, и жизни; так бываетНа острове, где все преуспевают.12Жуан английских слов не понимал,Точнее — понимал весьма немного;Вначале он приветствием считалРугательство с упоминаньем бога.Не улыбайтесь — он не совершалБольшой ошибки, рассуждая строго;Я слышал эту фразу, как привет,От многих соплеменников в ответ.13Жуан не понял слов, но понял дело,И, действуя, как в битве, наугад,Он вынул пистолет и очень смелоВогнал в живот обидчику заряд.Разбойника простреленное телоБессильно опрокинулось назад,И только стон раздался хрипловатый;«Эх, уходил меня француз проклятый!»