Волчонок (СИ) - Башлакова Надежда - Страница 26

Глава 11. Трансформация

Из безвыходной ситуации

всегда есть как минимум два

выхода (смириться или бороться).

Лисса уже некоторое время как пришла в себя. Она посмотрела по сторонам и поняла, что находится, в каком-то на первый взгляд заброшенном сарае. Она не знала, сколько дней провела в беспамятстве и не сразу даже поняла кто она сама, где оказалась и что с ней, собственно говоря, произошло. А когда всё вспомнила, то очень удивилась тому обстоятельству, что всё ещё по-прежнему жива. Она тут же осмотрела себя на наличие укусов, помня, сколь чудовищно изуродованным выглядело её тело уже в самый первый момент нападения, но не обнаружила на себе никаких следов насилия. Только вот незадача, вся одежда на ней была изодрана в клочья, обнажая стройное молодое тело, которое между тем отчего-то всё ужасно ныло, а ногу её притом стальными тисками сжимал оков, что цепью тянулся к стене избушки, в которой она сейчас находилась, и был прикреплён к металлическому штырю по видимому глубоко уходившему в землю, если судить по тому, что обрывался он именно там и так крепко держался, никак не отзываясь на её неуверенное подёргивание.

«Где я? Что со мной? Жива ли я, в конце-то концов?»

Додумать ей не дали.

Дверь на ржавых петлях со скрипом распахнулась, и на пороге возник он собственной персоной, её первый и единственный на данный момент главный враг.

Он с ухмылкой стоял в проёме покосившейся двери.

— Не подходи. — Загнанно выкрикнула Лисса и, как была на коленях, отползла в дальний угол, прижимаясь всем телом к стене, словно желая, чтобы та поглотила её в себя всю целиком и, силясь при этом укрыть от его язвительного взгляда наиболее открытые участки своего тела в грязном потрёпанном рванье.

Но он, по-видимому, и так не собирался подходить к ней ближе, чем на несколько метров, и неизвестно только ли её ужасающее внешнее состояние было тому причиной, продолжая стоять в дверях и оценивающе рассматривать напуганную до полусмерти девушку.

— Ты одна из нас. — Наконец-то проговорил он с откровенной издёвкой в голосе какое-то мгновение спустя. Затем вытянул вперёд руку и указал пальцем в сторону неба, что виднелось одновременно и сквозь маленькое прямоугольное окошечко в стене и в дверной проём за его спиной. Ночь пока не наступила, и солнце ещё только-только скрывалось за горизонтом, не покинув полностью своих дневных владений, а ночная хозяйка неба уже выплыла на небосвод. Пока ещё неуверенная, блеклая в лучах заходящего дневного светила, но от этого не становившаяся менее полной, луна. — Ты уже чувствуешь тёплую волну, расходившуюся по твоему, телу, моя дорогая? Твоё дыхание учащается. Тебя начинает бить мелкий озноб, на лбу выступает испарина. Лёгкое головокружение тоже вполне естественно в данной ситуации.

«Неужто он надо мною издевается?»

Но после его слов Лисса и в самом деле ощутила, как по её телу пробежалась непрошенная волна, сменяющаяся невольной дрожью и, несмотря на то, что она продолжала сидеть, по-прежнему не вставая, но ее, кажется, даже повело чуть в сторону.

«Что же это такое?»

— Ну, да, конечно же, всё именно так и происходит. Не так ли, моя дорогая? Наверное, теперь ты уже почувствовала и жжение в груди, спазмы, тошноту. Согласен, всё это штука совершенно неприятная, но теперь с этим уже ничего не поделаешь. И что же дальше? Твоё тело уже начинает ломить? Ну да, конечно не без этого. Твои ладони и подошвы ног затвердевают, а вместе с тем искривляются и пальцы, на которых теперь стремительно вырастают когти. Твои глаза меняют окраску, сближаются и углубляются, вдаваясь в череп, меняют свою форму, толщину и остроту и зубы. А что же происходит с твоим лицом? Неужто оно удлиняется, вытягиваясь вперёд? Какая прелесть! Кости твои тем временем выкручивает под невообразимым углом, а кожу, кажется, выворачивает наизнанку. Так что же, тебя уже выворачивает наизнанку от боли, моя дорогая? — Он вопросительно приподнял бровь, словно ожидая ответа.

И девушку тут же неожиданно пронзила внезапная резь, всё внутри неё происходило именно так, как он и описывал. Лисса не смогла сдержать так внезапно ворвавшиеся в её тело изменения и приступы ужасного физического страдания, что неизменно их сопровождали, и дико закричала, выгибаясь всем телом. Грудь её подалась чуть вперёд, а голова наоборот как можно дальше откинулась назад. А по всему периметру её тела, пробивая насквозь кожу, между тем уже вылезала жёсткая чуть рыжеватая шерсть.

— Вот-вот. — Довольно произнёс Питер. — Теперь ты одна из нас и с этим остаётся только смериться. А прежде чем ты научишься управлять своим телом и не позволять полной луне, брать власть над тобой, пройдёт не так уж и много времени. — Закончил он, затем невозмутимо пожал плечами и, резко развернувшись, вышел.

Необратимый процесс трансформации уже начался. За последние несколько дней он видел это уже столько раз, что ему не зачем было на это смотреть ещё и сейчас, теперь в нём не было для него той особенной привлекательности и таинственности, что присутствовала когда-то в самом начале его бытности оборотнем.

Лисичка даже не заметила того момента, когда он ушёл, не услышала она и скрипа покосившейся двери, вяло висевшей на ржавых петлях. Всё её естество занимало сейчас только одно — боль. Она была невыносимой, разрывала её изнутри и не позволяла даже вздохнуть, разливаясь по всему телу.

Процесс трансформации завершился окончательно только, когда ночь уже полностью вошла в свои права, прогнав на несколько часов солнце с небосвода.

«Где я? Кто я? Что я?»

Облегчение наступило внезапно. Боль оборвалась мгновенно, и сознание стало понемногу проясняться. Но лучше бы оно так и осталось затуманенным, так как действительность ранила куда больше, чем боль которую она испытывала, но не могла осознать. Эта реальность не шла ни в какое сравнение с тем помутнением рассудка, что испытывала Лисса вовремя трансформации. Вот вам и объяснение изорванной одежды и отсутствия каких-либо следов укусов на теле.

— Он укусил меня и оставил жизнь. Кем же я теперь стала? — Обескуражено прошептала девушка своим собственным голосом, данным ей от рождения, чего нельзя было сказать о её внешнем виде.

Рыжая волчица, весьма необычный окрас шкуры для этих по большей части серых хищников, в обрывках тряпья, испуганно дёрнулась в сторону, звякнув цепью. Осознав же полностью, что всё это бесполезно и вырваться ей отсюда не удастся, а если бы и удалось, то идти ей в таком виде было совсем некуда, она неожиданно для себя самой задрала морду к звёздному небу, чей клочок проглядывал теперь через всё тоже крошечное окошко и тоскливо завыла.

По крыше мерно капал весенний дождь, а Лисса по-прежнему сидела в сыром, продуваемом всеми ветрами помещении, то ли сарае, а то ли избушке, изредка позвякивая цепью к которой она была прикована и терпеливо ожидала своей участи. Чуть позже, а вернее было бы даже сказать наоборот чуть раньше, то есть самым ранним утром, когда лисичка, совсем выбившись из сил, уже снова в человеческом обличье лежала на пожухлой соломе, дверь снова скрипнула. Девушка подняла лицо, на котором яростным огнём пылали чуть желтоватые глаза, думая, что сейчас снова увидит его.

Но на пороге стояла молодая женщина, одетая в чистую, но изрядно поношенную одежду. Она посмотрела на Лиссу оценивающим взглядом и даже немножко с вызовом, по крайней мере, так той тогда показалось.

— На. — Она кинула лисичке под ноги не освежёванную ещё тушку зайца, а чуть в стороне положила чистую смену одежды.

— Что это? — Испуганно вскрикнула девушка, отстранившись от неприятного предмета, грязного и окровавленного. Что касается вещей, то тут она сразу же поняла что к чему.

— Еда. — Брезгливо бросила женщина, и лисичке отчего-то показалось, что брезгливость эта относилась не столько даже к заячьей тушке, сколько к ней самой.