Тайна Лантского леса - Бонзон Поль-Жак - Страница 7

Долго ждать не пришлось: не было еще и двенадцати часов, как один из дровосеков, судя по всему бригадир, дал команду заканчивать работу. Все пятеро покинули лесосеку и направились в глубь леса. Мади и Тиду следовали за ними, соблюдая дистанцию. Вдруг Мади остановилась и сделала знак рукой.

— Дом!

Перед ними была старая постройка с каменным цоколем без малейших следов пожара; дом вообще хорбшо сохранился, несмотря на мох и плющ, покрывавшие его от основания до крыши и служившие как бы естественной маскировкой. Дом стоял неподалеку от проселочной дороги, там стояла машина, ее номер заканчивался на 26 — значит, она была зарегистрирована в Дроме.

— Даже если они и иностранцы, — вслух размышлял Тиду, — то машина у них зарегистрирована в этом департаменте. А бригадир явно здешний — выговор у него местный.

Дровосеки зашли в дом; похоже, они собирались пробыть там довольно долго. Тиду развернул карту и попытался определить, куда они попали.

— Взгляни, Мади, мы находимся у отметки 1287 — это самая высокая точка леса, даже название лесничьего домика обозначено — «Хижина Брюль-Лу».

Пробираясь от куста к кусту, ребята обследовали всю округу — никаких следов Кафи не было.

— Пойдем, — настаивала Мади, — мы сюда еще вернемся. Если Кафи действительно подстрелили здесь, то в следующий раз мы его обязательно найдем.

Тиду нехотя согласился. Они уже отошли метров на сорок — пятьдесят, как вдруг Мади (а она шла немного поодаль от товарища) резко остановилась.

— Тиду, иди скорей!

Она стояла перед густым кустарником: в одном месте ветки были раздвинуты, и получилось что-то вроде прохода; некоторые побеги обломались, повсюду валялись оборванные листья.

— Посмотри, Тиду, — клочья шерсти!

Взглянув повнимательнее на землю, Мади вскрикнула:

— Кровь!.. Следы засохшей крови!

Тиду показалось, что сердце сейчас вырвется у него из груди. Не думая о том, что он может расцарапать об ветки руки и лицо, мальчик бросился в кустарник. В самых зарослях, присев на корточки, Тиду заметил что-то блестящее.

— Ошейник Кафи!

Да, это был совсем новый ошейник его собаки, купленный как раз перед самым отъездом из Лиона — старый совсем поистрепался. Тиду узнал маленькую блестящую пластинку, на которой в суматохе не успел выгравировать кличку и адрес.

— Посмотри-ка! — воскликнула Мади. — Ошейник не отстегнули, а перерезали.

Сидя на корточках, ребята пытались разобраться, в чем же дело. Может быть, выстрелив в Кафи, убийцы хотели снять ошейник, чтобы кто-нибудь не опознал собаку? Но почему его нельзя было оставить, раз на пластинке нет никакой надписи?

— Пошли по следам, — сказала Мади. — Может быть, мы узнаем, куда утащили Кафи.

Следы увели их на сто метров в сторону, к другой проселочной дороге, где к большому дереву была прикреплена высотная отметка. Кровавые следы внезапно оборвались, а небольшая засохшая лужица указывала на то, что здесь Кафи какое-то время стоял. Может, он дотащился до этого места и умер? Или его притащили к этой дороге, чтобы погрузить в машину?

Охваченный горем, Тиду повалился на пригорок и обхватил голову руками, с трудом сдерживая слезы. Кафи так много для него значил, ведь он взял его совсем маленьким щенком и сам вырастил!

— Я разделяю твое горе — сказала Мади, кладя ему руку на плечо. — Но мы и так уже сильно задержались: ребята могут решить, что мы заблудились.

— Нет, Мади, — ответил Тиду, протягивая ошейник, — у нас в руках единственное доказательство, что дровосеки убили мою собаку. Идем к ним! Пусть сознаются в своем преступлении!

— Они ни в чем не сознаются, Тиду… особенно если виноват Иностранец из Сент-Агана.

— Это одно и то же. Он из их шайки.

Мади стоило невероятных усилий помешать ему вернуться к хижине. Наконец Тиду понял, что если обвинить дровосеков в открытую, то это ничего не даст. С тяжелым сердцем он решил возвратиться в лагерь.

Остальные давно уже были в сборе. По выражению лица Тиду ребята поняли, что новости плохие: их несчастный товарищ был не в состоянии даже говорить. Тогда Мади показала ошейник и рассказала, как они его нашли. Находка переходила из рук в руки, и все единодушно сошлись на том, что ошейник был перерезан ножом. Негодованию не было границ.

— Да, — сказал малыш Сапожник, — вероятно, стрелял Иностранец: он без конца кружит по лесу на своей здоровенной машине. Недавно я опять его видел.

Он из той же банды, и его обязанности состоят в том, чтобы следить за лесом и выгонять всех, кто им может помешать. Вчера ему попался Кафи, он в него выстрелил и утащил. Надо подойти поближе к его машине на стоянке у гостиницы: вдруг мы в ней обнаружим следы крови… это и будет лучшим доказательством.

Помолчав, Сапожник добавил, сжимая кулаки:

— Вы правильно сделали, что не стали расспрашивать этих дровосеков. Может быть, они и в курсе дела, но ничего бы не сказали. После обеда мы разделимся на две команды: первая спустится в Сент-Аган осмотреть машину, если она, конечно, там, а вторая отправится к хижине Брюль-Лу. Бифштекс! Приготовь-ка нам что-нибудь поскорее… и в путь!..

Тут же вся компания, за исключением Тиду, который был сам не свой, взялась за дело, чтобы поскорее организовать обед. Из-за плохой погоды ребята расположились в большой палатке. Без Кафи было грустно и пусто — все привыкли, что он то и дело забегал в палатку, носился туда-сюда… Никогда еще обед не проходил в таком тяжелом молчании. Все думали о бедной собаке. Один только Гий еще продолжал верить в чудо, помня, что Кафи залаял через одну-две минуты после выстрела — это доказывало, что он не был убит сразу. Но что делать с другими доказательствами: ошейником, кровавыми пятнами на листьях, лужицей крови на дороге?

Наконец Тиду взял себя в руки. Разве не он в отсутствие Корже был главным? Ему надо быть мужественным, скрывать свое горе и заставить себя поесть, даже если не хочется. Чтобы разрядить атмосферу, он попытался вступить в разговор и спросил у Бифштекса, не слушал ли он по радио «Последние известия».

Нет, — ответил Бифштекс, — нас с Сапожником в двенадцать часов еще не было.

Ну, тогда включай: это нас отвлечет, сейчас как раз два часа.

Бифштекс охотно согласился. Диктор перечислял последние новости: буря с градом в Лимузине, крушение яхты в Сабль-д'Олонь, несчастный случай в горах в Шамони, — с тремя жертвами, и в заключение добавил: «Ничего нового о катастрофе, произошедшей ночью со «Страдором II», обломки которого были найдены в департаменте Ардеш. Ведется расследование». — Честное слово, я чувствовал, что сегодня ночью, — сказал Бифштекс. — Остальные тоже разбились в горах во время тумана.

Он убрал свой приемник и обратился к Тиду:

— Спасибо, старина, что дал мне послушать, но знаешь, сегодня мне не до самолетов. Я думаю только о Кафи.

ИНОСТРАНЕЦ

Последовав совету Сапожника, друзья разделились на две команды. В первую вошли Мали, Стриженый и Бифштекс — они уже отправились в Сент-Аган. Их задачей было узнать как можно больше об Иностранце, ну и заодно прикупить продуктов. Если машина Иностранца окажется на стоянке у гостиницы, ребята должны незаметно ее осмотреть и выяснить, нет ли в салоне следов крови.

Вторая команда состояла из Тиду, Забет и Сапожника; им предстояло вернуться к хижине Брюль-Лу и попытаться отыскать другие следы, которые могут пролить свет на то, что же все-таки случилось с Кафи. Гий остался в лагере в одиночестве. Он не возражал против роли охранника и потихоньку наигрывал на своей губной гармошке в свое удовольствие.

Погода стояла неустойчивая, однако ветер был достаточно сильным, чтобы разогнать туман. Об этом можно было не беспокоиться.

— Идите за мной! — сказал Тиду, — только тихо!

Они долго блуждали по лесу, прежде чем отыскали заросли, куда кто-то бросил разрезанный ошейник Кафи.

— Тиду, это здесь! Ошейник просто упал в кусты, его не прятали.