Тайна человека в перчатке - Бонзон Поль-Жак - Страница 22

Они без труда нашли указанный магазинчик, арестовали его хозяина и привезли сюда. Ох, ну и кислая же физиономия была у владельца «Газет — сигарет»!.. а вот и Рике, его тоже доставили к нам. Бедняга Рике! Когда в мастерской появились блюстители порядка, он от страха побелел как мел и до сих пор дрожал не переставая. Мади тотчас бросилась успокаивать его.

Ну вот вся преступная комиссия в сборе, осталось только найти получателей книг, этих пресловутых «коллекционеров редких изданий»; впрочем, вряд ли это будет сложно — ведь адреса их известны.

— А теперь, — заявил инспектор, повернувшись к четырем злоумышленникам, — ждем ваших объяснений. Вы слышали, что рассказали эти ребята? Сейчас ваша очередь давать показания.

Мы с любопытством ожидали, что скажут эти типы: некоторые детали все еще были нам неясны. Но мужчины, переглянувшись, отказались отвечать.

К счастью, женщина, которая все это время не переставала возмущаться вполголоса, оказалась более разговорчивой. Похоже, она даже находила какое-то удовольствие, топя своих сообщников.

Мы узнали, что главой предприятия был человек без пальца. Это ему пришла в голову мысль устроить типографию в подвале дома, принадлежавшего владельцу магазинчика… это он хотел вконец запугать Лулу, для чего писал ему анонимные письма с угрозами. Четырехпалый считал подвал на улице Алуэтт самым безопасным местом для подпольной типографии и рассчитывал вскоре туда вернуться. И он хотел быть уверен, что Лулу не проболтается.

Так как хозяин «Газет — сигарет» отказался давать показания, мы решили узнать у его сообщницы, почему он так неосторожно доверил доставку книг с тайниками Рике.

— Да потому, что соображает плохо, — ответила она, бросив убийственный взор в сторону владельца магазинчика. — И зачем только мы его послушались! Заявил, что посредник будет встречаться с клиентами, и, стало быть, те не будут знать нас в лицо. И если полиция чего-нибудь разнюхает, нас никто не опознает. Как же, дождались! А еще утверждал, что прекрасно разбирается в людях, уверял, что его мальчишка ни о чем не подозревает… Словом, убедил нас, что так безопасней. Божился, что рассыльный ничего не знает, говорил, что если его заметет полиция, то мы все вместе смоемся… Даже когда из-за проклятого малыша нам пришлось перебраться из подвала в эту развалюху, он по-прежнему посылал к нам своего рассыльного. Но уже тогда мне было как-то неспокойно, и я предусмотрительно надевала очки и парик, чтобы, в случае чего, мальчишка меня не узнал.

И добавила, вновь повернувшись к владельцу магазинчика:

— Так что вот, можете гордиться своей выдумкой! Вот чем все это закончилось!

Теперь я понял, почему Рике говорил нам о старушке с седыми волосами.

Страх Рике прошел, и он с отвращением смотрел на своего бывшего хозяина. Негодяй! Вот что значили его сладкие улыбочки, его щедрые чаевые…

— Если бы я только сообразил… — прошептал Рике, яростно сжимая кулаки.

Мади принялась утешать его.

— Не волнуйся, Рике… зато благодаря тебе полиция сумеет взять всю банду… ведь правда, господин инспектор?

Инспектор утвердительно кивнул. Он записал в блокнот все имена (возможно, вымышленные), а также адреса подозрительных клиентов «Газет — сигарет». Рике так разозлился на своего бывшего хозяина, что вспомнил даже те адреса, которые, как ему казалось, он давно забыл.

— Черт возьми, какая удача! — повторял инспектор. — И все благодаря вам, ребята!

— Нет, — возразил Стриженый, — благодаря Кафи, собаке Тиду. Это пес нашел в подвале забытую перчатку. Если бы он не стал играть с перчаткой в магазине «Газеты — сигареты», хозяин бы не заподозрил нас, и мы бы никогда не взялись за расследование этого дела. Да и сейчас, если бы Кафи не пришел нам на помощь, бандиты наверняка бы ускользнули от нас.

— Вы правы, — согласился инспектор. — Иди сюда, хорошая собака. Ты просто молодец!

И, потрепав Кафи по загривку, прибавил:

— Знаешь, умная собачка, сегодня вечером у полиции Лиона будет чем заняться… да и надзирателям в тюрьме работы хватит…

Потом он обратился к полицейским:

— Доставьте этих красавчиков куда следует… А вы, ребята, идемте со мной в комиссариат, вы нам еще понадобитесь.

— В комиссариат, — испуганно повторил Рике, — зачем в комиссариат?

— Чтобы завершить расследование, оно ведь еще не закончено.

Тогда вперед выступила Мади.

— А можно, — начала она, — мы сначала вернемся в Круа-Русс? Мы хотим повидать Лулу и сообщить ему радостную новость. Это из-за него мы ввязались в это дело… Если бы вы знали, какой он был несчастный!

Взглянув на Мади, инспектор улыбнулся.

— Хорошо, — ответил он, кладя руку ей на плечо, — разрешаю. Вы поедете в нашем фургоне… «Корзинка для салата» достаточно велика, а преступников мы посадим в самый дальний угол. Мы доставим вас в Круа-Русс… за это обещайте мне завтра утром непременно явиться в комиссариат!

— Договорились, господин инспектор! Мы обязательно придем и Кафи захватим!

ЛУЛУ БУДЕТ ЗДОРОВ!

«Корзинка для салата» медленно спускалась к набережной Соны. Было семь часов вечера, самое людное время на улицах города. Полицейская сирена гудела вовсю, и машины притормаживали, уступая дорогу черному фургону, который, переехав через мост, мчался к Круа-Русс. Через несколько минут мы остановились перед больницей.

— Не забудьте! — напутствовал нас инспектор. — Завтра утром я жду вас в комиссариате.

Но мы уже не думали о нем, все наши мысли устремились к Лулу. Мы помнили, что он получил второе грозное письмо от человека в перчатке, но с тех пор мы больше не виделись с мальчиком, и поэтому очень волновались.

— А пустят ли нас к нему в неурочное время? — повторяла Мади.

Дежурного, всегда с неудовольствием взиравшего на появление нашей компании, на месте не было. У входа сидела женщина в белом халате.

— Мы хотели бы повидать Лулу… Лулу Бурге, — робко попросила Мади.

Хотя дежурный и сменился, правила посещения по-прежнему были строги.

— О чем вы говорите! — возмутилась женщина. — Вам что, неизвестен распорядок? Время для посещений давно прошло!

— Но нам обязательно надо поговорить с ним. Это очень срочно.

— Ничем не могу помочь. Приходите завтра… Или напишите ему записку, и дежурная сиделка передаст ее.

— Это невозможно, — быстро сказал Стриженый, — нам непременно надо повидать его. Пожалуйста, разрешите хотя бы одному из нас пройти к нему.

Но женщина в белом халате была непреклонна. Мы лихорадочно соображали, где можно получить разрешение проникнуть в больницу, как вдруг в конце коридора показалась сиделка Лулу. Мы бросились к ней.

— Вы нас знаете, пожалуйста, помогите нам. Нам обязательно надо увидеться с Лулу, а нас не пускают.

Сиделка удивленно посмотрела на нас.

— Лулу? — переспросила она. — Вы пришли к Лулу? Но, ребятки, Лулу больше нет здесь.

Мы испуганно переглянулись.

— А где же он?

— Бедняжка Лулу! Врачи ничем не смогли ему помочь. Его продолжали мучить кошмары, он совсем перестал есть. И сегодня скорая отвезла его домой.

Лулу выписали из больницы! Врачи не надеются его спасти! А мы-то летели, чтобы порадовать его! Неужели мы опоздали?

И, оставив недоумевающую сиделку, которой явно хотелось узнать, что же стряслось, мы выскочили на улицу и со всех ног помчались на улицу Ша-Борнь, где жил Лулу.

— Следуйте за мной, — крикнул на бегу Рике, — я знаю самый короткий путь.

Миновав бульвар Круа-Русс, мы свернули в узкую ведущую вверх улочку Ша-Борнь. Лулу (как и Рике) жил в большом старом доме с узкими, совершенно одинаковыми окнами. Задыхаясь от быстрого бега, мы взлетели на четвертый этаж. Дверь открыла мать Лулу; в руке она держала ложку. Видимо, наш звонок застал ее на кухне.

— А, это ты! — воскликнула она, увидев Рике.

Потом, заметив нас, топтавшихся в полумраке лестничной площадки, она изумленно всплеснула руками: