Не устоять перед соблазном - Бэлоу Мэри - Страница 8

Он никогда не позволял себе мучиться угрызениями совести по поводу чего-либо. Он гордился тем, что у него нет сердца. И совести. Он долгие годы взращивал и пестовал ту самую репутацию, которой теперь славился.

Сегодня вечером желанная женщина была готова отдаться ему. Так же близко были победа в выгодном пари и восторженное поклонение всех приятелей.

Но он ничего из этого не взял. Впервые в жизни не взял. Потому что сделал такой выбор. Потому что ему стало скучно с ней, скучно с самим собой.

Во всяком случае, он предпочитал так думать.

По правде же он и сам не знал, почему остановился. Это было совершенно внове для него. И вызывало злость и раздражение.

– Я вам не верю.

Она прижала руки к груди, как бы прикрываясь от него. Ее голос дрожал, и было слышно, как при каждом слове у нее стучат зубы.

– Не верите? – сухо осведомился он. – Вы думаете, мисс Хакстебл, я тут с вами веду светскую беседу, болтаю ни о чем? Вас предупреждали, что я худший из развратников. Вам следовало бы внимательнее слушать предостережения. Вам следовало бы понять, что происходит, как только я отвлек ваше внимание еще там, на главной аллее, или даже раньше, когда я наблюдал, как вы едите клубнику. И ведь вы, без сомнения, все поняли – не настолько вы наивны, чтобы не разобраться в моих намерениях. Однако вы считали себя достаточно сильной и знающей, чтобы иметь со мной дело, не так ли? Женщины склонны верить, будто им под силу справиться с самыми злостными развратниками и даже переделать и приручить их своей любовью. Разве не такие планы у вас были в отношении меня на сегодняшний вечер?

Она не ответила. Ее руки вдруг безвольно повисли. Он приготовился к истерике или ручьям слез. Черт побери, придется с этим как-то справляться. И вообще, зачем он был с ней так жесток?

– Нет, ни в малейшей степени, – наконец проговорила она. Ее голос перестал дрожать. – Я хотела получить от вас кое-какое удовольствие, лорд Монфор. Увы, вы разочаровали меня. Я ожидала гораздо большего от столь знаменитого повесы. И с какой стати мне хотеть вас переделывать, когда вы и так сплошное разочарование, и приручать, когда вы и так вполне послушны? Если вам будет от этого легче, имейте в виду: у меня не было подобных планов. Да, давайте вернемся. Оставаясь здесь, мы уже ничего не добьемся, не так ли?

Он был потрясен настолько, что разразился хриплым хохотом.

Ну и ну!

Его мастерски поставили на место, его в жизни так не отчитывали.

Он подавил смех, который так и рвался наружу в столь неподходящий момент.

Каким-то образом ей удалось улучшить его настроение. Она не разразилась рыданиями, оплакивая свою несчастную женскую долю.

«И с какой стати мне хотеть вас переделывать, когда вы и так сплошное разочарование, и приручать, когда вы и так вполне послушны?»

Дьявол! А ведь она ему действительно нравится.

Но он опоздал.

– Я пойду вперед, – сказал он, возвращаясь на тропинку. – Следуйте за мной, не отставайте и держитесь поближе.

– Отстать не отстану, но и держаться вплотную к вам не буду, хотя все равно спасибо, – холодно произнесла она и пошла за ним. – Сомневаюсь, что сегодняшний вечер преподнесет мне новые опасности, в которых мне понадобится ваша защита.

Язва!

Так они и шли гуськом.

Глава 4

От восторга у Сесилии расширились глаза.

– Ты действительно была наедине с лордом Монфором! – потрясенно проговорила она, влетая в гардеробную Кэтрин вскоре после возвращения из Воксхолла. – Я бы на твоем месте пришла в ужас. Я едва в обморок не грохнулась, когда он объявился вместе с мисс Финли. Не знаю, как она решилась привести его – пусть он и ее брат. Кон прикончит нас, не говоря уже об Эллиоте. Ты видела выражение лица леди Битон, когда он вошел? О чем вы говорили, Кейт? Окажись я на твоем месте, я бы слова не смогла вымолвить.

– Не помню, – ответила Кэтрин. – Мы обсуждали разные темы.

– Ну, меня не заботит, что говорят о его репутации, – вдруг с очаровательной непоследовательностью заявила Сесилия. – Мне кажется, он самый красивый джентльмен в свете – не считая Кона, естественно. Ой, и твоего брата.

– Константин очень красив, – согласилась Кэтрин. – Это наследие греческих предков. И твой брат тоже весьма привлекателен. Кстати, они очень похожи.

Братом Сесилии был Эллиот Уоллас, виконт Лингейт, зять Кэтрин.

– А что до Стивена, то у него появится немалая армия воздыхательниц, когда он немного повзрослеет, – добавила Кэтрин.

Еще немного поболтав, Сесилия наконец ушла спать – к великому облегчению Кэтрин. Ей на самом деле не хотелось ни с кем разговаривать. И думать ей не хотелось. Ей хотелось забыться долгим-долгим сном.

Однако Кэтрин была вынуждена и думать, и разговаривать. Вдовствующая виконтесса Лингейт вернулась с прогулки по парку, где она встретилась и побеседовала с леди Битон. Они вдвоем сидели в малой гостиной и пили чаи.

– Кэтрин, тебе двадцать лет, – с легкой укоризной заметила леди Лингейт. – Ты старше и значительно разумнее Сесилии. Я не сомневаюсь, что ты вела себя безупречно, – в конце концов, не твоя вина, что лорд Монфор оказался на вечеринке. К большому сожалению, нас заранее не предупредили. Однако сплетни – это главное развлечение Лондона во время сезона, и даже слабый намек на нарушение приличий способен на неделю или на больший срок стать главной темой для обсуждения в гостиных и серьезно скомпрометировать репутацию дамы. Было бы мудро, моя дорогая, если бы в будущем ты избегала общества барона Монфора или, если такой возможности нет, постоянно держала бы рядом кого-нибудь из своих знакомых, чтобы ни у кого не возникло повода связать твое имя с его. Он, знаешь ли, на самом деле очень респектабелен. Когда ему надо, он может быть просто очаровательным. Надеюсь, он вел себя как человек чести?

Она вопросительно посмотрела на свою юную подопечную.

– О, именно так он себя и вел, – заверила ее Кэтрин.

– Я так и думала, – улыбнулась леди Лингейт. – В конце концов, он джентльмен, несмотря на его шокирующее поведение, и он знает, как себя вести в достойном обществе. Осмелюсь заметить: его репутация слегка преувеличена. Человек не может быть таким дикарем, как его описывают.

– Конечно, – согласилась Кэтрин.

– Я не ругаю тебя, Кэтрин, – продолжала вдовствующая виконтесса, – я просто предостерегаю тебя как человек, который старше тебя и мудрее и который хорошо разбирается в нравах высшего света. Я всем сердцем болею за тебя.

– Я знаю, мэм, – сказала Кэтрин. – И ценю вашу заботу. Вы очень добры ко мне.

– Вовсе нет, – возразила леди Лингейт, наклоняясь вперед и похлопывая ее по руке. – Ты скучаешь по своим?

– Ox! – вздохнула Кэтрин. – Скучаю. Раньше я с ними так надолго никогда не расставалась.

Даже когда Ванесса вышла за Хедли Дью и переехала к нему в Рандл-Парк, Кэтрин не было так одиноко, потому что до Ванессы было всего полчаса пешком и почти каждый день кто-нибудь из них преодолевал это расстояние.

Вдовствующая виконтесса ободряюще пожала ей руку.

– Возможно, – сказала она, – Ванессе и Эллиоту следовало бы взять тебя с собой. Но ведь они не будут сидеть там весь сезон, правда? Они скоро вернутся.

– Они хотели, чтобы я осталась здесь, – промокая слезы платком, проговорила Кэтрин. – Они хотели, чтобы я развлекалась. И я, естественно, этим занимаюсь.

– Вот и правильно, – ласково сказала виконтесса. – Воксхолл так же прекрасен, как всегда?

– Даже еще прекраснее, мэм.

Тоска Кэтрин по сестрам и брату напоминала ноющую боль. Однако она была рада, что они уехали из города. Что бы она сказала им сегодня? Как бы она удержалась оттого, чтобы не выболтать им все отвратительные подробности? Ей нужно время, чтобы прийти в себя.

Бессмысленно было расспрашивать ее, о чем она думала. Она вообще не думала.

Мысленно она называла это состояние любовью.

Она считала, что в ней горит возвышенная, страстная любовь к дерзкому, опасному мужчине.