Наместница Ра - Ванденберг Филипп - Страница 46

— Да, господин, — терпеливо подтвердил посланец, с сочувствием взирая, как Сененмут тщится прямо держаться на ногах. — Тутмос и Амсет исчезли. На пристани недостает одной ладьи. Мы опасаемся худшего.

— Амсет? — Сененмут повторял и повторял одно только слово, и постепенно в его затуманенном мозгу наступило просветление. Он вдруг осознал, что с его сыном случилось что-то ужасное.

Стражники подхватили Величайшего из великих под руки и повели прочь. А Сененмут все твердил и твердил:

— Амсет, Амсет, Амсет…

X

Писцы делали зарубки на мачтах кораблей, тщательно отмечая каждый день, и после тридцати начинали новый круг. Так насекли уже семь кругов. Они покидали Фивы во время Половодья, а теперь в Египте стояло время Восходов. Где же, о Великая Эннеада богов, лежит эта сказочная страна Пунт? Старые хроники сообщали: там, где Леопардовая река становится шире и плавно несет свои воды в восточный океан. Но с тех пор как они после волока добрались до внутреннего моря и неделю за неделей шли под парусами на юг, ни единого устья реки так и не открылось — повсюду были лишь пески пустыни и скальные породы.

Дойдя до морского пролива, к тому месту, где сходятся два континента, египтяне понадеялись, что достигли своей цели, ибо по левому берегу потянулись высокие горы, а по правому простерлись унылые равнины, — однако за проливом оказалось новое море, и суша снова скрылась из виду. Птаххотеп выразил сомнение, не помрачило ли солнце за двести с лишним дней их разум подобно тому, как происходит с быком, дуреющим от воды во время водопоя? Однако царица полностью доверяла Нехси, нубийцу, поскольку все его сведения, почерпнутые из хроник предков, до сих пор были верны. Еще пять дней и четыре ночи, сообщил он, Шу будет надувать паруса, а затем впереди покажется мыс, вдающийся в море. Это и будет овеянная легендами страна Пунт.

Вот и четвертая ночь миновала. Египтяне столпились на палубе, устремив взоры к западу, откуда Ра посылает свои лучи, уходя на покой. И тут впередсмотрящий с верхушки мачты заорал во всю глотку:

— Земля! Земля!

Все взгляды последовали за указующей рукой. Зеленая и плоская, как лист лотоса, на океанских водах лежала земля, и сердца мореплавателей наполнились радостью и ликованием.

Хатшепсут надела короткий схенти фараона, синюю корону с червонным уреем и золотые сандалии с именами племен девяти луков на подошвах и повелела приготовить дары и оружие. Но когда флотилия приблизилась к устью большой реки, когда показались финиковые и масличные пальмы высотой до небес, а под ними хижины на сваях, похожие на пчелиные ульи, когда на берегу завизжали мартышки и закричали павианы, а низкорослые краснокожие люди приветливо замахали руками, египтяне опустили оружие и взялись за ожерелья и золотые браслеты, секиры с резными рукоятями и кинжалы, усеянные блестящими камушками. И все восторгались открывшейся их взорам землей.

— Вот она, — провозгласил Нехси, — земля Хатхор, владычицы страны Пунт! Тебе она, фараон, с пожеланиями жизни, удачи и процветания! — Нубиец широким жестом положил страну благовоний Мааткаре к ногам.

Когда они приставали к берегу Леопардовой реки, глаза Хатшепсут сияли, как у маленькой девочки, увидевшей волшебную страну. Когда Хатшепсут еще носила локон юности, Сат-Ра, кормилица, часто рассказывала ей о сказочных землях, где растут невиданные деревья с диковинными плодами, о зверях с шеями высотой с колонну, о серебристых рыбах, летающих подобно птицам, о людях, которые и в старости остаются детьми.

Коротышки безбоязненно выбегали из своих хижин на высоченных ногах, не испытывая ни страха, ни неприязни к большим людям, прибывшим с севера. И пока мореходы спускали паруса и вспенивали мелкие воды, подходя к берегу, Нехси выпрыгнул за борт и пошел вброд, подняв руку в знак приветствия. За ним последовал Птаххотеп со своими воинами и только после них Хатшепсут.

Краснокожие карлики приняли их на берегу с распростертыми объятиями. Они возбужденно болтали и дико жестикулировали, взяв пришельцев в кольцо. Внезапно кольцо разомкнулось, и вперед выступил царь Пареху со своей толстой супругой Ати. Это было незабываемо! Пареху носил остроконечную бородку, а росточком был не больше четырех локтей — любой ребенок в Египте был выше. Жена его Ати, с круглой, гордо посаженной головкой, была еще меньше, а в ширину казалась больше, чем в высоту. На лице ее светились веселые глазки, подобные двум драгоценным камням. И поскольку передвигаться далеко при ее весе и габаритах было затруднительно — золотые браслеты на лодыжках женщины добавляли веса, — она вела за собой маленького ослика, а слуга нес вослед небольшую скамеечку — на случай, если царица вздумает взобраться на серую животину.

Пареху и Ати выступили перед фараоном севера со слегка склоненными головами. И маленький повелитель заговорил столь оживленно, что его остроконечная бородка затряслась, словно стебель папируса:

— Как вам сподобилось добраться до нашей страны, никому неведомой? Спустились вы с небес или пробороздили вашими диковинными конями бескрайнюю пустыню?

Язык царя недоростков звучал необычно, но вполне понятно.

Хатшепсут улыбнулась.

— Мы прошли через сушу и море, поскольку искусство полета сокрыто богами, — ответила она. — Родина наша — Египет. Более двухсот дней назад отплыли мы от родных берегов по благословению бога Амона. И вот мы здесь. Я и мои подданные привезли вам дары в знак нашей дружелюбности.

Из-за ее спины выступили слуги, расстелили на песке тростниковые циновки и рассыпали на них блестящие побрякушки. Царь-карлик и его толстая супруга запрыгали от радости подобно ребятне в День гребли.

Поначалу они с опаской приблизились к искусно сработанным кинжалам и секирам, взвесили их на ладонях и вдруг бросили, словно это были раскаленные камни. Египтяне подбодрили их благосклонными кивками, и только мгновения спустя царица Ати набралась духу примерить блестящие ожерелья и браслеты.

Тогда и маленький тщедушный царь не стал скупиться. По мановению руки повелителя карлики натащили целую кучу сокровищ: бивни слонов, шелковистые леопардовые шкуры, зеленовато-черные краски для подводки глаз и бровей из жира редкостных животных, древесину черного и миррового дерева, ладан, камедь и мирру. На цепях привели мартышек и павианов, двух черных пантер и опутанных множеством канатов живого слона и жирафа. Изумлению египтян не было конца, и они осторожно ощупывали невиданных животных.

— Египет, — обратился Пареху, краснокожий царь недомерков, к гостям, — где это? Там, где громоздятся белые горы? За океаном?

— Наша страна, — приступила к объяснению царица, — лежит по обеим сторонам Нила, Великой реки, истоков которой никто не видел, ибо они восходят к небесам, где обитают боги. В своем самом широком месте наши земли равны двум месяцам пути с востока на запад, и большую их часть занимают пески. Их протяженность по-настоящему никому неведома, а нубийцы, обитающие на южной границе Египта, живут под нашей защитой и покровительством. И целого года не хватит, чтобы пройти наше царство от дельты реки до его южной оконечности.

Краснокожие карлики страны Пунт внимали речам царицы с открытыми ртами, ибо их собственная страна была столь мала, что ее границы можно было окинуть глазом, а Леопардовая река так неторопливо несла свои воды, что было безразлично, идешь ли под парусом вверх или вниз, к морю. В ее русле смешались соленые и пресные воды, а морские приливы и отливы отзывались далеко на суше, где океана уже и видно не было.

Пока мореплаватели разгружали со своих судов хлебы, пиво, вино и фрукты далекой родины, чтобы предложить их жителям страны Пунт, Хатшепсут рассказывала, как Нил меняет уровень своих вод. Нет-нет, не каждый день, а раз в году, во время Ахет. И тогда он разливается по полям и лугам на пятнадцать локтей, сроком на многие недели, а потом, возвращаясь в свое ложе, оставляет после себя плодородный ил, с которого и кормится народ.