Повеситься в раю - Калмыков Юрий - Страница 6

прошлая жизнь человека не должна иметь никакого значения, а важно то, что человек представляет из себя в данное время. Но вот с этим в милиции принципиально не захотели соглашаться, при всей симпатии к задержанному.

Милиционер, который привез задержанного, наверно, отпустил бы его на все четыре стороны, если бы от задержанного поступила такая просьба. И если бы в этот день был на работе Михаил Иосифович, то от такого пациента он бы, без сомнения, отказался. Получалось, что, задержанный ни за что, пациентом отделения оказался совершенно случайно.

– А почему написали, что он Иисус Христос?

– А кто же он, по-вашему? – спросил милиционер.

Такого вопроса от сотрудника милиции Владимир Карлович никак не ожидал.

– Вот вы и разберитесь! – сказал милиционер и, пользуясь замешательством Владимира Карловича, удалился.

Владимир Карлович анализировал свой разговор с Иисусом.

«Как он мне сказал: „Разговаривающий с вами и смотрящий на вас“. А это интересно! Это честнее визитных карточек, перед тобой не какая-нибудь должность и вид деятельности – перед тобой человек! Слушай его, смотри на него, разговаривай с ним! И теперь я понимаю, почему для него ничего не значит его имя, как и вся его прошлая жизнь. Как он сказал: „Я вышел из скорлупы примитивных человеческих отношений и не могу вновь в неё войти“.

А моя аналогия с компьютерной программой ему понравилась, но, действительно, «компьютер не знает, что он компьютер», а у людей больше всего личностных проблем связано именно со своей идентификацией. Это он прав! И выходит, если сами врачи не изменятся, мы и через тысячу лет не будем знать «систему» и не научимся излечивать психически больных. Наука не поможет! Так что мои предположения оказались слишком оптимистичными».

Владимир Карлович тщательно всё приготовил для своей «чайной церемонии». Он любил чай и всё с ним связанное. Он пил чай вместе со своими пациентами, и его коллеги осуждали этот излишний «демократизм».

«Между врачом и больным всегда должна быть дистанция», – говорил Михаил Иосифович. – Пить чай с больными? Это, конечно, ваше право! Но смотря с кем, в исключительных случаях. Нет! Я бы не стал пить чай вместе с больным».

«Больным. – мысленно повторил Владимир Карлович и примерил это слово к Иисусу. – В сравнении с ним – это мы все больные!»

ЧАЕПИТИЕ – ДЕЛО ОБЫЧНОЕ

Владимир Карлович ждал, когда он войдёт. И он вошёл!

«Да! Такую доброжелательность подделать невозможно!» – ещё раз убедился Владимир Карлович. За свою психиатрическую практику он уже насмотрелся на всякого рода «гуру» и их последователей – жертв всевозможных учений. Доброжелательности не было ни у кого. У них были только слова, слова, слова.

Владимир Карлович рассмеялся от ощущения лёгкости и свободы.

– Я сижу и думаю, как составить первую фразу, чтобы к вам обратиться. Наверное, я – идиот! Хотите чаю?

Иисус тоже рассмеялся:

– Да, пожалуйста! Видите, как просто можно разговаривать! И при этом вы не потерялись!

– Но психиатр не может так говорить!

– Никогда! Человек-психиатр не может себе такого позволить. Что скажут ваши коллеги?!

– Ну, мои друзья – коллеги, они сказали бы, что это метод неконцептуального общения с больным…

– …В основе которого опять слова. И ничего, кроме слов, ваши коллеги не могут себе представить. Ваш чайник закипел! Позвольте мне это сделать!

Владимир Карлович смотрел, как Иисус заваривает чай в тёмно-коричневом китайском чайнике, и сразу же почувствовал в этом что-то мистическое, какой-то грандиозный смысл, лежащий за пределами простых действий.

Иисус разливает чай по чашкам, ставит чайник на подставку из можжевельника. В его едином действии чувствуются красота, мастерство и очаровательная лёгкость.

И именно по тому, как он всё это делает, совершенно ясно, что в мире сейчас нет ничего более важного.

Это главное дело на Земле. Это то, чего ради существует вселенная, весь мир вокруг – это декорация к чаепитию. И эта психиатрическая больница, и этот кабинет. Слова здесь не нужны, и Владимир Карлович чувствует это.

– Как прекрасно! – всё-таки произнёс он, попробовав чай, – вы этому где-то специально учились?

– Кем вы были до ваших слов «как прекрасно»?

– Я был очарован! Я просто смотрел!

Иисус улыбнулся, и Владимир Карлович понял, что слова неуместны.

Они смотрят друг на друга и пьют чай. Мир вокруг стал второстепенным. Если бы на месте Иисуса был какой-то другой человек, то его мысли непременно соскользнули бы куда-то и потекли бы в сторону, тогда бы и мысли Владимира Карловича забили бы ключом. Но Иисус удерживал мир, мир человеческих мыслей, из которого человек, как из песка на морском берегу, пытается построить мир реальный – до первой волны.

После первой беседы Владимир Карлович был поражен своим открытием того, что взрослый человек может смотреть на мир так, как смотрят дети, и при этом не быть наивным! Он хотел рассказать Иисусу о своих догадках и предположениях. Но сейчас, в этом молчании, была очевидность всего.

В этом мире нельзя быть совершенным. Иисус наслаждался прелестью невыносимого одиночества. Владимир Карлович был захвачен зрелищем разумности Вселенной на одном из самых низших уровней понимания и не замечал ни времени, ни одиночества сидящего перед ним Иисуса.

Но вот он захотел поделиться своими впечатлениями и более пристально посмотрел в глаза Иисуса. Ещё мгновение, и он мог бы заметить ту бездну чувств, с которой нельзя встречаться неподготовленному человеку. Слабое сердце Владимира Карловича замерло бы навсегда.

– Спасибо за чай! – сказал Иисус и поставил на стол пустую чашку.

– Спасибо! Я всё понял! Мне сейчас трудно говорить, – сказал Владимир Карлович. – Но я возвращаюсь к словам. Вы останетесь в больнице?

– Я останусь.

Иисус ушёл в свою палату.

«Неужели он остался из-за этого студента? Но это моё понимание. Я не могу даже предполагать, что им движет. Уж, во всяком случае, не идеи!»

Владимир Карлович взял в руки пустую чашку Иисуса, заглянул внутрь.

«Вселенная движется, и вместе с ней движется Иисус. Он понимает это движение, мы – нет. Нам нужны слова, а слова всегда оставляют нас в прошлом. Так называемые здравомыслящие люди никогда ничего не делают нового, они осмысливают вчерашний день и держатся за логику вчерашнего дня. Они всегда остаются в прошлом».

Владимир Карлович рассмеялся. Теперь он был один у себя в кабинете и держал в руке пустую чашку.

«Что ещё врач-психиатр может прочесть на дне пустой чашки?»

ЦЕНА ЧЕЛОВЕКА

Всех своих знакомых Станислав оценивал в долларах. Изредка, по мере поступления новой информации, оценки корректировались. Здесь, в больнице, люди почти ничего не стоили, и всё– таки оценивать людей было правилом и доставляло некое изысканное удовольствие, а также позволяло быть очень вежливым со всеми: «какие-никакие, а всё-таки деньги».

Эти люди относились к категории тех, кто не имеет средств к существованию и вынужден жить, продавая себя за ту или иную цену, по той или иной профессии и квалификации. Исключение представлял Самурай. Он относился к категории мелких бизнесменов, которые вынуждены заниматься самостоятельным бизнесом в силу того, что также не имеют средств к существованию. Степень криминальности бизнеса для классификации Станислава значения не имела.

Ещё: для оценки человека Станислав пользовался коэффициентом успешности. Каким образом человек достигал успехов, значения не имело – «Бог всегда становится на сторону победителя!»

В Америке правильно относятся к Богу: IN GOD WE TRUST – написано на каждой купюре. Важен только успех, любой ценой! Чем больше у тебя долларов, тем выше твоя окейность – и никаких сомнений! Значит, ты и в Бога правильно веришь.

В России – вот, пожалуйста, Иисус Христос – пациент психиатрической больницы.