Истинная история шайки Келли - Кэри Питер - Страница 21

Хочешь подраться со мной малый?

Нет Гарри.

И пока кабатчица смотрела он так сжал мне шарики что я не выдержал и закричал от боли и вырвав у меня такое унижение он повернулся спиной и увел свою подружку назад внутрь. Я успокоил напуганную лошадь клянясь что это будет мое последнее приключение с прославленным Гарри Пауэром.

Ну потом дверь открывается только это был не Гарри а мне незнакомый смахивавший на фермера с ссутуленными плечами и могучими ручищами но он не принес ничего посущественнее стопки со спиртным и протянул мне хоть я этого запашка никогда не любил.

Крепковато для тебя малый? Он был так называемый КРАСАВЧИК аккуратная бородка окаймляла его босое лицо. Может плеснуть в него лимонада?

Он так и пялился на меня а на губах у него играла улыбка а потому я отхлебнул чтоб показать что могу и выпить если захочу.

Твоя мамаша очень даже прилежит этому пойлу да ты конечно сам знаешь.

Может и так.

Очень и очень прилежит сказал он.

В моем детстве всегда находился какой-нибудь человек который воображал будто может сплетничать про мою мать и он прислонился спиной к столбу веранды и заухмылялся. Ты знаешь Билла Фроста?

Я не отрицал этого знакомства.

Вот парень который особо прилежит рому с гвоздикой. У него эти слова вышли такими грязными что я от смущения прижался лицом к холодной мокрой шее кобылы и гладил ее а этот прохиндей все не унимался.

Ты вроде бы как я слышал давно дома не бывал.

Не его собачье дело было где я бывал и не бывал и я ничего не ответил.

Может ты не знаешь какая новость у твоей мамаши.

Я не думал уступить его развязной настырности.

Твоя мамаша печет да печет.

Вот и хорошо.

Хорошо для Билла Фроста сказал он потому как булочку в ее духовку он засунул.

Мой кулак вдарил в его брюхо прежде чем я сообразил что делаю я почувствовал что самые его кишки посторонились давая место моему кулаку и учуял выбитый из него воздух кислый как от неделю назад запаренных отрубей был он дюжий 160 а то и 180 фунтов весом но он зашатался и попятился от меня разевая рот ну прямо как рыба. Я его ненавидел и плюнул ему в лицо вытолкнул под дождь он споткнулся и я съехал на нем будто на свинье в грязь а потом в поленницу а он охает и вопит зовет на помощь а я кричу что убью его если он еще хоть раз ее имя помянет.

Уголком глаза я увидел как дверь распахнулась и Гарри двинулся через веранду выставив вперед свою могучую бычью шею так ему не терпелось меня покалечить. Беломордая кобыла узнала своего мучителя и тоненько заржала и начала дергать поводья за которые я ее привязал к столбу веранды. Гарри Пауэр нагнулся за поленом я увидел полено в его руке но мне было все равно.

Столб вывернулся из пола когда лошадь попятилась под дождь и потянула его за собой пока Гарри Пауэр принялся обрабатывать меня поленом норовя по почкам да по почкам а я ничего не чувствовал потому как заломил руку Красавчика ему за спину а лицо ткнул в грязь.

Кобыла вырваться не могла копытами молотила и брыкалась совсем перепуганная и ее копыта угрожали смертью всякому а глаза от ужаса побелели и никто не смел к ней близко подойти. И это из-за нее я отпустил грязного сплетника а вовсе не из-за Гарри. Они оба смотрели как я уговаривал бедную дрожащую животину она позволила чтоб я ее распутал а потом увел во двор.

Дождь тем временем полил пуще и просто гремел но я все-таки расслышал как Гарри Пауэр извинялся. Света из окошек достало чтоб я увидел что Красавчик сидит расставив кривые ноги облепленные грязью будто он обмарался. Когда я вернулся со двора он сбежал и уж никогда больше не посмеет говорить о моей матери так нахально. Когда я повернулся к Гарри его пальцы были заложены за пояс рядом с пистолетами. Поди сюда сказал он.

Он меня пристрелит подумал я но подошел. Вот сейчас я был воином-победителем а в следующую секунду заспотыкался в дождливой тьме будто облезлая скотина по пути на бойню как вот ты это объяснишь? Я спустился по крутому откосу овражка куда жидкий желтый свет из окон кабака не доставал и там Гарри положил мне руку на плечо и я остановился. Я чувствовал как вода закручивается у моих лодыжек но могла бы и сердце затопить.

Отдай мне сапоги.

Я послушался и я чувствовал как липкая жидкая глина скопляется вокруг моих ног и наконец понял что он ушел. Меня отправили восвояси.

Моя мать сидела в хижине на Элевен-Майл-Крике она уже присыпала угли золой чтоб они тлели до утра но теперь что-то мешало ей лечь в постель и она сидела на 3-ногом табурете вытянув ноги прямо сложив большие руки на своем переднике.

Мать все еще была красивой женщиной волосы такие же глянцевые как воронье крыло поблескивали в свете очага. Она могла бы лечь спать а она снова расчесывала волосы щеткой и когда провела по ним в 200-й раз начала их заплетать а когда коса была заплетена она свернула ее узлом и теперь кожа у нее на голове была натянута будто барабанная и она не могла лечь спать. Она сидела пока пепел совсем не укрыл огонь а ее дети наполняли хижину своим холодным дыханием а мыши шуршали в стене за слоями ГЕРБА БЕНАЛЛЫ.

Когда дождь ослабел наступила тишина только кап-кап из дыры в крыше над столом но красивая голова моей матери откинулась прислушиваясь к чему-то еще. Она говорит что тревога из-за высоты воды в речке наконец понудила ее выйти наружу а не какие-то там суеверия. Она выбила колышки из двери потом взяла фонарь и в своей длинной ночной рубашке прошла между сухими окольцованными эвкалиптами призраками а не деревьями их прежде налитые соками стволы теперь были сухи как кости выбеленные солнцем. Собаки помалкивали но кружили на своих цепях.

Когда моя мать подняла фонарь я был во многих милях оттуда хромал по дороге в украденных сапогах и дорогу видел будто черту проведенную древесным углем по черноте.

Моя мать подобрала подол спускаясь к берегу посмотреть разлив ее блюхеры стали как свинцовые от облепившей грязи и навоза но все это вскоре было дочиста смыто с них потому как речка быстро вздувалась переливаясь через тракт чтоб подобраться к овсам.

Наверно было уже за полночь когда я сошел с дороги и теперь шел по лугам вытянув руки вперед понятия не имея где я нахожусь. Моя мать вернулась в хижину но все равно не легла. Когда ей почудилось будто блеет коза мистера Посона она еще раз выбила колышки из двери и вышла наружу с фонарем. И никаких коз не видно их и не слышно.

Она уже хотела вернуться назад в хижину и тут видит тень и в 1-ю минуту думает чернокожий но приглядевшись видит белую старуху в красном платье.

Ты заблудилась милая окликнула моя мать но женщина никакого внимания не обратила а была она не выше ограды свиного загона то есть ростом меньше 3-х фт.

Кто тебе нужен спросила моя мать а у самой вся кожа пупырями пошла а заплетенные волосы тянутся вздыбиться хоть и заплетены. Ответа нет.

Кто ты? Но она уже знала что это Баньши и попятилась к двери, чтоб заслонить своих детей. Кто тебе нужен?

Баньши не ответила а моей матери с детства втолковали что нельзя мешать Вестнице Смерти и она знала про человека чья рука обгорела та которую он всю ночь прижимал к стене и она знала что век удачи не видеть тому кто будет допекать Баньши но была-то она в другой стране далекой от той где было место Баньши и когда она подняла свой фонарь повыше Баньши отвернулась и задрожала как дрожат от злобы. Она была безобразной старой каргой но теперь показала свои длинные и золотые волосы которые принялась расчесывать будто стараясь себя успокоить. Моя мать знала все истории про этот гребень она знала про костяной гребень + стальной гребень + гребень из золота и теперь она видела как эта зловещая принадлежность движется по волосам и знала что надо сделать лечь в кровать и закрыть глаза но моя мать была Куинн и было это не в ее характере.

Ты скажи кто тебе нужен закричала моя мать.

Я был далеко шагал по лугам ничего не зная о происходящем но время я мог установить точно как ты скоро убедишься.