Вскрытые вены Латинской Америки - Галеано Эдуардо - Страница 54

Мы проникли глубоко внутрь горы Хуан-дель-Валье. Прошло уже несколько часов, как нас разбудил пронзительный вопль гудка, созывавший на работу горняков первой смены. Двигаясь по подземным галереям, переходя из тропической жары в полярный холод, а затем снова попадая в пекло, мы шли так час за часом, задыхаясь в отравленном воздухе земных недр. Вдыхая этот спертый воздух, в котором перемешались сырость, газы, пыль, дым, понимаешь, почему горняки довольно скоро теряют обоняние, у них пропадает вкус. Все они, работая, постоянно жуют перемешанные с золой листья коки — это тоже способствует наступлению преждевременной смерти; как известно, употребляя коку, человек меньше чувствует усталость, но он тупеет, теряет бдительность, в нем как /213/ бы отключается система сигналов, оповещающих о тревоге, если он попадает в чрезвычайные обстоятельства. Но самое страшное — пыль. Она, как плотный белый занавес, стоит перед лучами наших фонариков, прикрепленных прямо к каскам, отражаясь от черных стен. Это смертоносная мельчайшая силициевая пыль, вызывающая силикоз. Смертельное дыхание подземных недр исподволь проникает в самое нутро человека. Уже через год он начинает ощущать первые признаки заболевания, а 10 лет спустя большинство постоянно дышащих такой пылью оказываются на кладбище. На руднике сейчас применяются шведские отбойные молотки последних моделей, но вентиляционная система осталась прежней, а техника безопасности и вообще условия труда — фактически те же, что существовали во времена Патиньо-отца. Горняки, которых не взяла компания и они работают на поверхности на свой страх и риск, используют кирки и тяжелые двенадцатифунтовые долота, которыми, как и 100 лет назад, разбивают скальную породу, применяют самые примитивные орудия труда, очищая породу. Работают они как вьючные животные, а получают за это гроши. Но эти горняки но меньшей мере хоть работают на открытом воздухе. А те, что трудятся внутри рудника, — узники, приговоренные без права помилования к медленной смерти, так как со временем у них отказывают легкие.

Грохот буров только что умолк, рабочие выжидали, когда прозвучит очередная серия взрывов — они только что заложили в шурфы 20 зарядов динамита. Иногда рудник проявляет «милосердие», убивая горняков быстро и шумно. Для этого бывает достаточно неправильно подсчитать количество взрывов, или же такое происходит, если бикфордов шнур горит дольше, чем ему полагается. Случается, что и просто череп размозжит упавшим сверху куском породы. Или же рудник вдруг принимается изрыгать металл, отлитый в пули — так случилось в зловещую Иоаннову ночь в 1967 г. Впрочем, это был лишь один из многочисленных случаев массовых расстрелов горняков, учиненных пригнанными в горы войсками. Заняв позиции на склонах, на рассвете солдаты обрушили лавину смертоносного огня на горняцкие поселки, где еще полыхали костры по случаю праздника[25]. Но тихая и медленная /214/ смерть — это, так сказать, «фирменное блюдо» рудника. О приближении ее возвещают кровохарканье, глубокий кашель, ощущение свинцовой тяжести в спине и непереносимое стеснение в груди. После первого обследования у врача начинаются странствования по бюрократам, которым не видать конца. Больным дают 3 месяца на то, чтобы освободить свое жилье для здоровых.

Грохот буров давно смолк, все мы ожидали, когда взрыв вскроет ускользающую жилу, имевшую форму змеи, начиненную породой кофейного цвета. У каждого рабочего под щекой вздувался комок коки, по подбородку стекали струйки зеленоватой жидкости. Мимо деловито прошел, шлепая по грязи вдоль рельсов, один из горняков. «Это новичок, —сказали мне. — Видели? Он еще после армии форменные брюки не сносил, да и свитер новый, цвет желтый можно различить. Недавно поступил, вот и старается. Ловко пока двигается. Еще не прочувствовал, что у нас за работа».

Технократы и бюрократы от силикоза не умирают, но живут припеваючи благодаря во многом этой болезни. Генеральный директор Боливийской горнорудной корпорации (КОМИБОЛ) получает жалованье в сто раз большее, чем рабочий. С края пропасти, почти отвесно обрывающейся в реку, с самого конца улицы Льяльягуа, видна пампа /215/ Марии Барсолы. Так назвали эту часть высокогорной степи в честь профсоюзной активистки, которая 30 лет назад шла со знаменем Боливии в руках, возглавляя рабочую демонстрацию, — пулеметные очереди буквально пришили полотно знамени к ее телу. А сразу же за пампой Марии Барсолы можно разглядеть самое шикарное поле для гольфа в Боливии: на нем развлекаются инженеры и высокопоставленные служащие, приезжающие сюда из Катави. Б 1964 г. диктатор Рене Баррьентос наполовину сократил и без того нищенскую зарплату горняков, одновременно с этим повысив жалованье квалифицированным специалистам и служащим. Суммы, получаемые руководителями рудников, являются государственной тайной. Кроме того, выплачиваются они в долларах. Создана всемогущая группа советников, в которую входят специалисты из Межамериканского банка развития, «Союза ради прогресса» и иностранных банков, предоставляющих кредиты. На их рецепты и ориентируется национализированная горнорудная промышленность Боливии, причем настолько беспрекословно, что КОМИБОЛ, ставшая своего рода государством в государстве, являет собой живой пример того, как не следует национализировать что бы то ни было на свете. Власть старой олигархии, которую боливийцы называли «роска», теперь заменила власть многочисленных представителей «нового класса», посвятивших всю свою энергию саботажу государственных интересов в горнорудной промышленности, лишь номинально являющейся государственной. Эти инженеры не только торпедировали все попытки и проекты, направленные на создание национальной оловоперерабатывающей промышленности, но всячески способствуют тому, чтобы государственные рудники продолжали действовать лишь в старых рамках владений Патиньо, Арамайо и Хохшильда, хотя эти месторождения быстро и вконец истощаются. Между концом 1964 г. и апрелем 1969 г. генерал Баррьентос со скоростью звука провернул передачу ресурсов боливийских недр иностранному капиталу, причем опирался он при этом на открытое пособничество местных специалистов и администраторов. В одной из своих книг Серхио Альмарас поведал историю про то, как отвалы отработанных оловянных руд были переданы в концессию «Интернэшнл майнинг просессинг компани» [26]. Это предприятие со столь звучным /216/ наименованием и ничтожным начальным капиталом в 6 тыс. долл. подписало контракт, который позволил ему получить прибыли на сумму более 900 млн. долл.

Железные челюсти сжимают горло Бразилии

Железная руда, добываемая Соединенными Штатами в Бразилии или Венесуэле, обходится североамериканцам много дешевле, чем полученная в собственных недрах. Но не это — главная причина отчаянного стремления США поставить под свой контроль максимальное число железорудных месторождений за пределами их границ. Покупка таких залежей за границей или установление над ними контроля является не только делом бизнеса: в еще большей степени это диктуется своего рода императивом, обусловленным интересами национальной безопасности США. Как мы уже отмечали, недра этой страны иссякают. Без железа сталь производить невозможно, а 85% всей промышленной продукции Соединенных Штатов в той или иной степени сталь содержит. Когда в 1969 г. сократились поставки железа из Канады, немедленно было отмечено повышение его импорта из Латинской Америки.

Гора Боливар в Венесуэле настолько богата железом, что «Юнайтед стейтс стил корпорейшн» грузит взятую из нее породу прямо в трюмы судов, направляющихся в США. Склоны горы изъедены бульдозерами, подножие ее уже почти исчезло. По расчетам корпорации, стоимость содержащегося здесь железа составляет около 8 млрд. долл. Лишь за 1960 г. «Юнайтед стил» и «Бетлехем стил» получили больше 30% прибыли на вложенный ими в разработку железорудных месторождений в Венесуэле капитал, а сумма доходов, распределенная среди пайщиков обеих корпораций, оказалась равной сумме налогов, которую они заплатили венесуэльскому государству за 10 лет, с 1950 г.[27] Поскольку обе компании продают добытую ими железную руду своим же металлургическим предприятиям, расположенным в Соединенных Штатах, им невыгодно поднимать на нее цены; напротив, они заинтересованы в том, чтобы сырье для их металлургии было как можно более дешевым. Цены на железную руду и железо на мировых рынках, стремительно и резко падавшие между 1958 и 1964 гг., стабилизировались в последующие годы и теперь застыли /217/ на месте, в то же время цены на сталь неуклонно повышались. Ибо сталь производят в богатых странах, а железо — на бедных окраинах; сталелитейная промышленность хорошо платит своей «рабочей аристократии», в то время кик железодобывающая платит своим ровно столько, чтобы они не умерли с голоду.