От Шекспира до Шоу: Английские писатели XVI—XX вв. - Гражданская Зоя Тихоновна - Страница 30

30

Здесь меч поднял народ-повстанец,Здесь греков славная земля;Как на щите своем спартанец,Свободен я!…………………………………..Восстань, как Греция восстала,Мой гордый дух! Уразумей,Откуда ты ведешь начало,—И насмерть бей!………………………………..Пора унять порывы страсти:Не мальчик ты. В суровый часБудь равнодушен к нежной властиПрекрасных глаз.Жаль молодости невозвратной —Так жить зачем? За светлый крайСтупай, боец, на подвиг ратныйИ жизнь отдай!Достойней нет солдатской доли;Могила — здесь, перед тобой.На вольной воле в чистом полеНайдешь покой.Перевод Л. Шифферса

Свое настроение этого грозного, героического периода Байрон, может быть, лучше всего передал в отрывке, который предпослал в виде эпиграфа своему дневнику конца 1823 года:

Встревожен мертвых сон — могу ли спать?Тираны давят мир — я ль уступлю?Созрела жатва — мне ли медлить жать?На ложе — колкий терн: я не дремлю;В моих ушах, что день, поет труба,Ей вторит сердце…Перевод А. Блока

Байрон умер 19 апреля 1824 г. В Греции был объявлен национальный траур. За его телом приехали друзья из Англии; но греки не хотели расстаться с прахом своего поэта и героя. Сердце его было похоронено в Греции, тело увезли на корабле в родную страну. Об этом последнем путешествии Байрона написал великий немецкий поэт Г. Гейне в своем стихотворении «Чайльд Гарольд»:

Крепкий черный челн просторныйМрачно режет лоно вод.В нем с угрюмой скорбной думойСтража смертная плывет.Бледен ликом, в сне великомНедвижим лежит поэт.Голубые, как живые,Смотрят очи в горний свет.Слышен жалкий плач русалки:Это стонет глубина.Это волны, скорбью полны,Мерно плещут вкруг челна.Перевод М. Лозинского

Лучшие поэты многих стран откликнулись на гибель Байрона. Гете, всегда любивший Байрона, пославший ему дружеское напутствие, когда он выехал в Грецию, изобразил его в поэтическом образе Эвфориона (вторая часть «Фауста»); когда Эвфорион гибнет, оплакивающий его хор гречанок поет:

Плач не нужен погребальный:Нам завиден жребий твой!Жил ты светлый, но печальный,С гордой песней и душой.Ах, рожден для счастья был ты.Древний род твой славен был!Рано сам себя сгубил тыВ полном цвете юных сил.Ясно мир прозрев очами,Всем сочувствовать умел,Лучших жен владел сердцами,Песни сладостные пел.Ты помчался несдержимо,Вдаль невольно увлечен.Ты презрел неукротимоИ обычай, и закон………………………….Что нашел? Вопрос печальный!Рок ответа не даетВ дни, когда многострадальный,Весь в крови молчит народ.Пойте ж песни вновь сначала:Что безмолвно нам стоять?Песни ввек земля рождалаИ родит их нам опять.Перевод Н. Холодковского

Но, может быть, никто не выразил скорбь о погибшем поэте и понимание сущности гения с такой силой и глубиной, как Пушкин в его знаменитом стихотворении «К морю»:

Исчез, оплаканный свободой,Оставя миру свой венец.Шуми, взволнуйся непогодой:Он был, о море, твой певец.Твой образ был на нем означен,Он духом создан был твоим:Как ты, могущ, глубок и мрачен,Как ты, ничем не укротим.Мир опустел…

Английское правительство отказало величайшему английскому поэту в праве погребения в Вестминстерском аббатстве — усыпальнице великих людей Англии. Отказало, несмотря на то, что делегацию, ходатайствующую об этом, возглавлял прославленный Вальтер Скотт.

Сестра Августа и близкие друзья похоронили прах Байрона в церкви местечка Хакнолл, близ Ньюстеда. Там же, согласно ее завещанию, похоронили через многие годы его дочь Аду, свято чтившую память отца и передавшую это чувство своим детям.

Некоторые стихи Байрона и Шелли стали революционными песнями английских рабочих во времена чартизма и позднее. Ненависть правящих кругов к певцам и участникам революционных бурь не слабела с годами. Их имена замалчивались, их стихи не включались в школьные учебники и программы. Наивным иностранцам пытались доказать, что Байрон вовсе не первый поэт Англии: ведь он даже не погребен в Вестминстерском аббатстве! До сих пор в книгах, посвященных Байрону и написанных в Англии и Соединенных Штатах, очень мало говорится о его общественной деятельности и борьбе и очень много — о его семейных и личных делах. В Англии не отрицают, что Байрон — великий, гениальный поэт, но пытается представить его человеком эгоистичным и безнравственным. И через 200 лет продолжается борьба против свободолюбивого поэта.

Мировое значение творчества Байрона огромно. Ни один английский поэт не имел стольких последователей, не воздействовал так глубоко и сильно на литературу других стран и народов. Под знаком Байрона развивалась европейская и североамериканская поэзия первой половины XIX века.

Глава 5

К. Маркс, характеризуя в 1854 году на страницах американской газеты «Нью Йорк дэйли трибьюн» английскую литературу, писал: «Блестящая плеяда современных английских романистов, которые в ярких и красноречивых книгах раскрыли миру больше политических и социальных истин, чем все профессиональные политики, публицисты и моралисты вместе взятые, дали характеристику всех слоев буржуазии… Какими изобразили их Диккенс и Теккерей, мисс Бронте и мистрис Гаскелл? Как людей, полных самонадеянности, лицемерия, деспотизма и невежества; а цивилизованный мир подтвердил этот приговор убийственной эпиграммой: они раболепствуют перед теми, кто выше их, и ведут себя как тираны по отношению к тем, кто ниже их».[20]

Возглавил эту «блестящую плеяду» английских писателей-реалистов Чарльз Диккенс (1812–1870).

К 30-м годам XIX века реализм становится господствующим направлением в европейских литературах. Для него характерны глубокая социальная критика (объясняющая тот эпитет «критический», который обычно применяется к реализму XIX и XX века), историческое и философское осмысление жизненных явлений, яркая типизация, стремление воспроизвести сложную душевную жизнь человека. Ведущим жанром реализма становится социально-психологический роман, за ним следует реалистическая новелла. Преемственность с романтизмом ощущается в реалистической литературе первой половины XIX века (в творчестве Диккенса, сестер Бронте). Для английского реализма типична сатирико-юмористическая направленность, умение запечатлеть мир буржуазии в карикатурных образах, в ярких незабывающихся гротесках.

вернуться

20

Маркс К., Энгельс Ф. Соч., Т. 10., с. 648