Советская цивилизация т.2 - Кара-Мурза Сергей Георгиевич - Страница 40

40

По сравнении с Конституцией 1936 в Конституции 1977 г. появились новые виды прав граждан: право на охрану здоровья и право на жилище. 24 июня 1981 г. ВС СССР принял «Основы жилищного законодательства Союза ССР и союзных республик». Новая Конституция СССР записала, что правосудие в СССР осуществляется только судом.

Конституция закрепила СССР как союзное, федеративное государство. За каждой союзной республикой сохранялось право свободного выхода из СССР. Таким образом, и в конце 70-х годов государство продолжало линию на «строительство наций» и их огосударствление.

Вместе с тем, с 1966 г. (и до 1989 г.) в официальном языке имелось понятие «советский народ». Суть его была в том, что на стадии «развитого социализма» возникла эта новая историческая общность, имеющая ряд характерных признаков. Критики этой концепции усматривают в ней замысел советского государства путем ассимиляции ликвидировать этническое многообразие общества, заменив народы неким безнациональным homo sovieticus. Ни в каких документах советского государства таких программных положений нет. Если же судить по реальной практике государства, то, согласно принятым в этнографии критериям, национальная политика в СССР на ассимиляцию направлена не была. Так, четыре переписи населения (с 1959 по 1989 г.) показали небольшое, но постоянно снижение доли русских в населении СССР (с 54,6 до 50,8%). Численность же малых народов, которые первыми исчезают при ассимиляции, регулярно росла (даже столь малочисленных народов, которые по западным меркам теоретически не могут уцелеть и не раствориться — тофаларов, орочей, юкагиров и др.).

С иных позиций критиковали понятие «советский народ» те, кто отрицал возникновение общности советских людей и считал народы и этносы СССР конгломератом, не связанным в одно целое. Это — схоластические утверждения, преследующие чисто идеологические цели. Советский народ сложился как продукт длительного развития единого государства. Этот процесс протекал не только в советский период, но и до образования СССР — в Российской империи. Граждане этого государства разных национальностей воспринимали СССР как отечество и проявляли лояльность к символам этого государства. Согласно всем современным представлениям о государстве и нации, советский народ был нормальной полиэтнической нацией, не менее реальной, чем американская, бразильская или индийская нации. На деле единое хозяйство, единая школа и единая армия связали граждан СССР в гораздо более сплоченный народ, чем указанные нации. Ряд исследований, проведенных в конце 80-х и начале 90-х годов, показали наличие множества тонких, но важных объединяющих связей, так что возникли общие для советских людей культурно-психологические особенности (предрассудки и суеверия, любимые образы и типы юмора). Это в негативной форме признали и критики советского государства, введя понятие «совок». Разумеется, степень «советскости» была различной у разных групп населения.

Тем более важно, что, признав свершившимся становление советской нации (народа), последняя Конституция СССР подтвердила федерализм национально-государственных образований, отказавшись от перехода к территориальному федерализму. В Комментариях к конституции прямо указывалось, что «в состав СССР входят не географические или административные единицы, а национальные государства». Этот федерализм, возводя этничность в один из главных принципов построения государства, противоречил марксизму, для которого соединение политической власти с национальностью было неприемлемо. Огосударствление наций в позднем СССР не было и следствием программных установок В.И.Ленина, который признал его в 1922 г. как вынужденную необходимость, вызванную чрезвычайными политическими обстоятельствами.

Видимо, возможность перейти к территориальному федерализму, который укрепил бы СССР как единое государство, реально существовала лишь в 1945-53 гг., но необходимость этого шага на фоне победных настроений не осознавалась. Во времена Хрущева и Брежнева республиканские элиты настолько окрепли, что центр уже был неспособен посягнуть на их власть и интересы. Негласно, под лозунги интернационализма, проводилась «коренизация» нового типа — вытеснение русских кадров и обеспечение преимуществ не всех нерусских народов, а лишь «статусных наций». Это в полной мере выявилось в ходе перестройки. Попытка М.С.Горбачева в 1986 г. сменить на посту секретаря ЦК компартии Казахстана казаха на русского вызвала волнения с использованием насилия. Центру был брошен уже прямой вызов.

Предпосылки перестройки.

Судя по динамике множества показателей, СССР в 1965-1985 гг. находился в состоянии благополучия, несмотря на многие неурядицы, которые в принципе могли быть устранены. Советский строй, выросший из крестьянского мироощущения, медленно отвечал на принципиально иные потребности растущего городского населения, особенно молодежи. Нарастал разрыв между новым социальным типом (молодого образованного горожанина среднего достатка) и строем жизни, что было объективной причиной нарастающего недовольства. Но никаких принципиальных препятствий для преодоления этого противоречия в советском типе государства не было.

В то же время назревали факторы нестабильности и общего ощущения неблагополучия, которые накладывались на неизбежный и общий адаптационный стресс, связанный с массовой урбанизацией — переходом к городскому образу жизни. Видимыми симптомами стало широкое распространение алкоголизма, вновь появившееся после 20-х годов бродяжничество. В 1983 г. были выявлены 390 тыс. взрослых людей, «не занятых общественно полезным трудом». Расширилась мелкая коррупция и произвол чиновников: В 1984 г. в ЦК КПСС поступило 74 тыс. анонимных писем с жалобами.

И внутри страны, и в мире возникло предчувствие, что СССР проигрывает холодную войну. Важным признаком стал переход на антисоветские позиции сначала западной левой интеллигенции («еврокоммунизм»), а потом и все более заметной части отечественной интеллигенции («диссиденты»). Официальная идеология становилась все более напыщенной (концепция «развитого социализма») и все более чуждой настроениям людей. В сфере государственного строительства стали слабеть и размываться обе необходимые опоры власти — сила и согласие.

Взяв на себя, в отличие от западного общества, бремя организации почти всего хозяйства, советское государство обязано было иметь аппарат, способный хорошо или по меньшей мере приемлемо координировать усилия всех подсистем экономики и распределение ресурсов. Для этой цели служили план в производстве и рынок в потреблении. В 70-е годы, однако, масштабы, разнообразие и динамичность хозяйства превысили критические возможности планирования старого типа.

Производство стало недостаточно быстро отвечать на изменения как технологии, так и общественных потребностей. Мыслящие в категориях политэкономии кадры все больше сдвигались к идее использовать в советском хозяйстве стихийный регулятор — рынок. Поскольку категории политэкономии составляют неразрывную систему, речь шла уже не о рынке товаров, а о целостной рыночной экономике (рынок денег, товаров и труда). Таким образом, существенная часть номенклатуры стала воспринимать все устройство государства (Госплан, Госкомцен, Госбанк, министерства и предприятия), а также советское право (отношения собственности и трудовое право) как неправильные. Марксизм дал этому ощущению «язык» («несоответствие производительных сил и производственных отношений»).

Сама система государства стала терять целостность и неявно «распадаться» на множество подсистем, следующих не общим, а своим собственным критериям оптимизации. Наглядным выражением этого стала ведомственность4. Этот известный дефект системы отраслевых министерств проявился в СССР уже с 20-х годов, но с особой силой — в период застоя. Со временем ведомство имеет тенденцию превратиться в замкнутый организм, так что возникает конфликт интересов: ведомства с государством в целом и ведомства с другими ведомствами.

вернуться