Ложь любви - Дэвидсон Мэри Дженис - Страница 1

Мэри Дженис Дэвидсон

Ложь любви

Глава 1

Виктор Лоуренс посмотрел на часы и вздохнул. По его подсчетам, администрация заставляла себя ждать уже четыре минуты, и у них в распоряжении оставалась ровно одна, прежде чем он покинет это место. Господи, он же потенциальный спонсор. Чем они думают, заставляя его прохлаждаться, как пациента?

Он поднялся и вышел, чтобы посмотреть, вдруг доктор Лангенфельд уже идет, как вдруг услышал резкий окрик: «Осторожно!», а затем почувствовал жуткую боль в коленях. Удар сбил его на пол.

Схватившись за колени и сдержав недостойный вопль боли, он перекатился на спину и посмотрел на беспечного водителя. Она сидела в инвалидном кресле, прижав руки ко рту и уставившись на него большими испуганными глазами.

Он мгновенно проглотил половину того, что хотел высказать. Он был ублюдком, по крайней мере, по мнению его бывшей жены и ее адвокатов, но он не был настолько конченым, чтобы орать на женщину в инвалидном кресле. Особенно, когда она выглядела столь напуганной, как эта, если, конечно, размер по-детски голубых глаз на что-то указывал.

- Если вы спешите, не смею вас задерживать, - смог он произнести, не задыхаясь. Колени пульсировали в такт его сердцу. Он боялся, что если снимет с них руки, то увидит, как ужасно она разодрала его брюки. Но неведение было еще хуже, так что он осторожно отнял ладони, выпрямился и осмотрел колени. Невероятно! Ткань даже не порвалась. Как, вероятно, и его кожа. А если подумать, то на занятиях по боевым искусствам он получал удары и посильнее. Но там, по крайней мере, он этого ожидал. Предполагалось, что больницы - безопасное место.

- Вы направлялись на сеанс терапии? - он смягчил голос, не желая испугать ее еще больше.

Она издала сдавленный звук, и он поднялся на ноги, выдавив улыбку.

- Все в порядке. Никто не пострадал, - соврал Виктор, уверенный, что будет хромать до конца недели. – Не расстраивайтесь.

Она, наконец, опустила руки – и рассмеялась. Он вдруг увидел, что она вообще не была испугана и закрывала рот в попытке сдержать хихиканье. Отсмеявшись, девушка откинулась в инвалидном кресле, вытирая слезы с глаз.

- Извините, - выдохнула она, - но вы... О, Боже! Вы свалились, как кегля в боулинге. А выражение лица...

Она фыркнула и была готова снова разразиться смехом, но он оборвал ее.

- В качестве извинения это оставляет желать лучшего. Вам... – «стоило бы смотреть, куда идете» чуть не сказал он, но такое нельзя было сказать человеку, который не мог ходить. Возможно, ему нужно было быть аккуратнее – они же все-таки находились в больнице.

– Вам нужно быть осторожнее. Вы могли пострадать.

Она улыбнулась ему, и ее красота как громом поразила его. Ее темно-каштановые волосы сияли рыжеватыми отблесками даже под лампами дневного света. Глаза были бледно-голубого цвета, почти ледяного, и казались бы холодными, если б не ее улыбка. Ее улыбка! Рот был широким и подвижным, а губы – полными, верхняя губа почти идеально изгибалась луком купидона. Этот рот был создан для любования, обожания, поцелуев. Она была очень бледна, но кожа имела розоватый оттенок, придавая лицу здоровый румянец. В общем, она была самой красивой женщиной, которую он видел вне Голливуда, не говоря уже о недрах Института Психического Здоровья Карлсона-Муша.

Он понял, что таращится на нее с открытым ртом, и повторил немного резче, чем намеревался:

- Нужно быть осторожнее.

- Нечего на меня обижаться, - ответила она едко и - без раскаяния! - Это же ты не огляделся, прежде чем выйти из кабинета. Ох уж эти дылды. Ниже полутора метров ничего не замечают.

- Замечаем, когда нас переезжают, как суслика на шоссе, – огрызнулся Виктор и сразу же устыдился. Никто не любил, когда он злился – бывшие жены, адвокаты по разводам, партнеры по айкидо, а сейчас и она отпрянет, и эти прекрасные глаза заблестят в слезах, она возьмется за колеса, чтобы отъехать, возможно, всхлипывая, и ...

- Ты ноешь, как малое дите, - весело сообщила она ему. И прежде, чем он смог ответить, они оба услышали звук открывающегося лифта. - Ой, кто-то идет.

- Наконец-то, - пробормотал он. – Как бы захватывающе это не было... эээ, как там вас зовут, доктор Лангенфельд наконец-то вспомнил, что я у него на десять. Придется нам расстаться.

Реакция на его заявление была невероятной. Глаза женщины широко раскрылись, затем сузились, и она выпрыгнула из инвалидного кресла. Из кресла? От удивления он чуть снова не свалился на пол.

- Черт, - вскрикнула она, пробираясь мимо него в кабинет. - Нельзя, чтобы он меня видел. Если увидит – выкинет отсюда, и я... слушай, прикрой меня, ладно?

И она нырнула в стенной шкаф, закрывая за собой дверь.

Виктор уставился на дверь шкафа в замешательстве. Он не был так поражен с тех пор, как умудрялся успешно избегать налоговой проверки три года подряд. Или с тех пор, как жена оставила его, отказавшись от алиментов. Или...

- А, мистер Лоуренс. Я - доктор Лангенфельд. – Лангенфельд протянул руку, и Виктор машинально пожал ее. – Извините, что заставил Вас ждать – о, больше десяти минут!

Доктор жадно глотнул кофе и присел.

- Что ж. У нас была проблема с семьей пациента... наверное, мой секретарь вам рассказала.

- Десять минут? – глуповато повторил Виктор. Когда он вышел, и на него накричала как-там-ее, было всего четыре. Как летит время, когда на тебя нападают и оскорбляют.

- Да, и должен сказать, это непростительно. Позвольте Ваш пиджак? – Лангенфельд, не ожидая ответа, просто схватил куртку Виктора и открыл дверь стенного шкафа.

- Нет! – выкрикнул Виктор, напугав доктора, который повернулся и выронил пиджак. Дверь приоткрылась, и Вик мог видеть женщину, стоявшую среди белых врачебных халатов. Лангельфельд, даже не подозревающий, что она стоит в метре от него, через плечо уставился на Виктора. Женщина забилась глубже в шкаф, ей некуда было спрятаться. «Сделай что-нибудь», беззвучно проговорила она.

- Прошу прощения?

- Мой пиджак. Пусть будет у меня. Вот, я его возьму. – Он быстро обошел Лангенфельда, забирая свою куртку и одновременно толкая дверь, чтобы та закрылась.

По слухам, доктор Дин Лангенфельд получил свою работу по протекции, и возможно, это было так, но он не стал бы главой самой престижной больницы для душевнобольных в стране, если бы не выучил хоть что-нибудь о человеческих странностях. Поэтому он не ответил, когда Виктор выхватил свою куртку и захлопнул дверь шкафа. Доктор просто указал на свободное кресло и обошел свой стол, чтобы сесть.

- Ладно, - произнес он оживленно. - На чем мы остановились?

- Вы извинялись за то, что заставили меня ждать.

- Верно. Мне очень жаль. – Вообще-то, мужчина не выглядел расстроенным. Виктор решил напомнить ему, что стояло на кону.

- Общественный госпиталь Массачусетса[1] сможет найти лучшее применение моим деньгам, - пригрозил он, - и вряд ли они заставят меня ждать, прежде чем я выпишу чек.

Ага! Виктору понравилось. Лангенфельд почти поперхнулся своим кофе.

- О нет, нет, нет, мистер Лоуренс. Я – в смысле - мы хотим, нам нужны средства. Очень нужны. Прошу Вас?

- Я не восторге от благотворительности для больниц. - Виктор опустился в предложенное кресло, скорчив гримасу. Черт, его колени! – У медицинского сообщества миллиарды долларов, но больницы вечно выпрашивают еще. Попробуй пойми это.

Лангенфельд скорчился, но, как отметил Виктор, вздохнув про себя, не посмел спорить. Помаши перед людьми деньгами, и они превращаются бесхребетных медуз. Проблемы медицины в стране были немного сложнее. Жалкий Лангенфельд не указал на это. А Виктору нравились смелые люди. Но их было меньше, чем честных адвокатов. Ему ли не знать.

Он попытался еще раз.

1

Massachusetts General Hospital (MGH) – обучающая больница Гарвардской мед.школы, где также проводятся био- и мед.исследования. Крупнейший мед.центр в Новой Англии. Находится в г. Бостон, штат Массачусеттс.