Ложь любви - Дэвидсон Мэри Дженис - Страница 45

Виктор просунул голову в дверь.

-Как тут дела? – спросил он Джин.

- Какого черта ты спрашиваешь об этом ее, ты, тупой сукин сын? Это же я здесь рожаю!

- Да, все также, как когда ты уходил, - призналась Джин. – Почему бы тебе не зайти? Пусть лучше кричит на тебя, чем на меня.

- Перестаньте говорить так, словно меня здесь нет!

- А ты перестань орать на нас из-за того, что тебе больно. Никто не виноват, что от схваток болит.

- Подойди поближе и повтори, что сказала, - огрызнулась Эшли.

- Не в этой жизни. И не в следующей.

- Мне хреново!

- И выглядишь ты также, - нервно заметил Виктор. Он подумал, что Эшли все равно прекрасна, даже сейчас, но она выглядела немного... безумной. – Вы не можете ей что-нибудь вколоть?

- Нет. Слишком поздно.

- Ой, блин! – выдохнула она. – Снова началось.

- Ладно, Эш, в этот раз тужься во время схватки.

- Тужиться... во время? Да вы с ума сошли, доктор Оупиц? – она рыкнула и сжала зубы, скорчившись во время схватки от боли; Джин и Виктор смотрели и морщились. Наконец, все закончилось.

- Они соврали, – выдохнула Эшли. – Книги соврали. Написано, что мне должно хотеться тужиться. Мне в жизни ничего не хотелось меньше. Не могу тужиться! Дети меня надвое разорвут. Это меня убьет, кто-нибудь, позвоните в полицию!

- Эшли, твое тело предназначено для этого, - успокаивала доктор Оупиц. – А так как роды у тебя начались немного раньше срока, дети сейчас меньше, чем при девяти месяцах, так что тебе будет легче, чем большинству женщин.

- Легче! Говоришь, легче, ты, белобрысая гарпия!

- Нет, - признала доктор, - но не так тяжело, как могло быть. А сейчас, когда начнется следующая схватка, сильно тужься, считая до десяти.

- Нет.

- Нет?

- Не буду, – она заскулила. – Не буду, и ты меня не заставишь.

- Эээ, Эшли, - аккуратно произнес Виктор. – Разве тебе не нужно делать так, как говорит доктор Оупиц?

- Нет, если это меня убьет! – она задержала дыхание, когда началась схватка.

- Тужьтесь! – приказал медбрат Томас. Эшли зыркнула на него, но ничего не сделала. – Тужьтесь, Эшли, сильно тужьтесь.

- И... не... подумаю...

- Не могу поверить, - простонала Джин. – Она отказывается тужиться. Что теперь?

-Теперь, - ответила доктор Оупиц, – мы подождем.

Они так и сделали. Доктор Оупиц и медбрат в отличие от остальных знали, что природа была на их стороне. Не нужно было заставлять Эшли что-то делать.

Она прождала еще две схватки, прежде чем сделала слабую попытку потужиться.

- Эй, мне больно! – заорала она с новой волной гнева. – Жжется просто ужас как! Книги соврали! Они соврали!

- У всех по-разному, - заметил Томас.

-А ты не лезь. Ой, Господи, это просто жуть, как хреново. Когда все закончится?

- Когда родите.

- Я же сказала, не лезь! – она снова попыталась потужиться, но когда Томас досчитал до трех, она прекратила.

- Отдышитесь и начните снова, - посоветовал он, но она отказалась.

- Схватка... закончилась, - простонала она сквозь зубы, явно соврав. – Желание... тужиться... прошло.

- Очевидно, - сказала Джин, наблюдая за процессом. – Пометка себе: усыновление.

Схватки продолжались одна за другой, но Эшли останавливалась после нескольких секунд и прекращала тужиться, рыдая, что это слишком больно, что схватка закончилась, и она больше не может. Все понимали, что она лжет, но для Виктора это была особая пытка. Это по его вине она была в такой агонии, и наблюдать, как ее маленькое тело разрывает боль, для него было невыносимо. Он не знал, как Эшли могла такое пережить. Он умер бы много часов назад, он был в этом уверен.

Наконец, как и ожидали доктор Оупиц и Томас, не тужиться для нее стало хуже, чем тужиться, и скоро появилась головка ребенка.

- Еще разочек, - умоляла доктор Оупиц. – Еще раз потужься, и ребеночек родится, Эшли.

Эшли глянула на часы. Двадцать минут до полуночи. Будь она проклята, если все не закончится в двенадцать. Она в миллионный раз потужилась и, как ни странно, это не было так больно, как раньше... все внизу онемело. Она почувствовала, как выходит ребенок, и так этого захотела, что ее тело само взялось за дело, и что-то вырвалось из нее мощным толчком, а затем доктор Оупиц подняла маленький, лилово-красный комочек. Она повозилась с головой ребенка, и палата наполнилась слезливым ревом. Эшли прикрыла глаза в явном облегчении – разве она когда-нибудь слышала более прекрасный звук? Нет.

- У вас девочка! – сказала доктор Оупиц, протягивая новорожденную Лорентц-Лоуренс медбрату.

- Не могу поверить, - это было все, что смог выдавить Виктор.

Десять минут спустя появилась еще одна. В этот раз Виктор смог выдать:

- Ты сделала это, Эшли! Не знаю, как, но ты это сделала!

- Слава Богу, - выдохнула она, широко открыв глаза, когда Шэрон положила ребенка ей на живот. Девочка была идеально сложена: маленький носик пуговкой, губы бантиком. Ее глаза были темными, почти черными, а кожа очень светлой, у нее были темно-рыжие волосики цвета вишневой газировки. Темные брови очерчивали великолепные темные глаза, которые уставились на мать; этот цвет был удивительно, идеально красив. Ее сестра выглядела точно также.

- О, Боже мой, - слабо произнесла она. Эти идеальные существа и правда ее дочери?

- Эшли, Виктор, посмотрите, что вы сделали, - выдохнула Джин. – Это самые симпатичные детки на свете.

- Как и их мамочка, - ответил Виктор, наклоняясь, чтобы поцеловать Эшли. – Ты сделала это, милая. Я так горжусь тобой.

- Не стоит. Я вела себя, как сволочь.

- Не без причины, - не поднимая взгляда, ответила Джин. Она глаз не могла оторвать от красивой девочки на животе Эшли. – С детьми все в порядке, доктор Оупиц?

- Девять и девять по шкале Апгар[31]... идеально. Вот, Виктор. Возьми близняшку.

- Спасибо.

- Бери двоих, они маленькие, - сказала доктор и хмыкнула, явно пытаясь не рассмеяться. – Тебе нужно вытолкнуть плаценту, Эш, и затем ты можешь свободно поспать недельку или около того.

- Ладно, - ответила она, почти не слушая. Эшли думала о своей матери. Ее мать прошла через все это, и все равно отдала Эшли. Она решила, что Виктор был прав: ее мать не хотела этого, она боролась, чтобы оставить ее. Эшли осознала, что она сама никогда не отдала бы своих дорогих малюток без борьбы.

И тогда, в родовой палате Окружного госпитала Массачусетса, спустя годы после пугающего и одинокого детства, Эшли, наконец, простила свою мать и от этого стала добрее относиться к себе.

Эпилог

Эшли посеменила в комнату близняшек, держа на руках спящую Кирстен. Ребенок крепко спал, до отвала накормленный молоком, а Эшли надеялась на короткую передышку…или хотя бы краткий сон. Ей придется положить Кирстен и вернуться в гостиную, чтобы взять Карен, а потом она…

- Пссссс, - шикнул Виктор. - Эй! Ты, с ребенком!

Она обернулась и увидела мужа, стоящего в коридоре и держащего Карен одной рукой как футбольный мяч.

- Это ваш ребенок, леди? Я нашел ее на полу в гостиной.

- Ха-ха, и говори потише. Я боялась, что разбужу их, если возьму обеих за один раз.

- Они долго будут спать? - разочарованно поинтересовался он. Это был не первый раз, когда Виктор улизнул домой пораньше, чтобы повозиться с малышками. Не то чтобы в возрасте шести недель они многое могли, но, к чести Виктора, ему нравилось все, даже менять подгузники.

- Возможно. Мне нужно поспать.

- Где Марни?

- Она взяла выходной, - взглянув на его насупленные брови, она добавила: - Да ради Бога, Виктор, я могу позаботиться о детях один день сама. Просто подумай, если бы мы с тобой не остались вместе, у меня бы вообще помощи не было...

31

Апгар, Шкала Апгар — система быстрой оценки состояния новорождённого. Шкала Апгар была предложена в 1952 году Вирджинией Апгар (Virginia Apgar), это простой метод для начальной оценки состояния новорождённого с целью выявления необходимости реанимационных процедур. Является одним из трёх параметров, наряду с весом и ростом, которое сообщают родителям новорождённого.

Шкала Апгар предполагает суммарный анализ пяти критериев, каждый из которых оценивается целочисленно в баллах от нуля до двух включительно. Результат оценки может быть в диапазоне от 0 до 10.