«The Soviet Story»: Механизм лжи - Дюков Александр - Страница 11

Как видим, никакого отношения к холокосту этот документ не имеет. Не имеет к холокосту отношения и заседание совместной комиссии по эвакуации беженцев.

3.12. Смена наркома иностранных дел Литвинова осуществлялась при помощи войск НКВД и танков

В попытках использовать «еврейский вопрос» для обвинений в адрес СССР авторы фильма доходят до настоящего абсурда. Оказывается, смена наркома иностранных дел М.М. Литвинова проходила при поддержке танков!

«Здание наркомата иностранных дел было окружено танками и войсками НКВД, после чего Сталин приказал «очистить синагогу»», — рассказывает зрителям британский историк Норман Дэвис.

Мы можем посоветовать Дэвису лишь одно: поменьше верить слухам и побольше работать с общедоступными источниками. Отставка Литвинова состоялась вечером 2 мая 1939 года. Официально о ней было объявлено на следующий день.

Сохранились воспоминания заведующего Отделом печати НКИД СССР Е.А. Гнедина о последовавших после отставки наркома событиях:

«Я приехал в НКИД, вероятно, уже после 10 часов вечера. В «большом доме на Лубянке» (теперь — улица Дзержинского), расположенном против НКИД, окна на всех этажах, как всегда, ярко горели. В НКВД кипела работа. Но и в здании НКИД, где обычно вечером светились только лампы дежурных секретарей, в частности, в моем Отделе печати, — в этот поздний час был полностью освещен этаж, где находились кабинеты и приемные наркома, а между темными окнами других этажей сверкали огни в окнах кабинетов ответственных работников. Но внутри здания, в коридорах, было темно и пустынно, так как большинство сотрудников отсутствовали. В секретариате наркома я застал кое-кого из заведующих отделами, управляющего делами Корженко и нескольких сотрудников спецотдела (кажется, он тогда так назывался). Мне стало известно, что в здании НКИД заседает комиссия ЦК, которая намерена с нами беседовать.

Но, конечно, я отнюдь не был склонен к шуткам, когда, войдя в большой кабинет наркома, я оказался перед столом, за длинной стороной которого восседали: в середине — Молотов, справа от него — начальник ИНО НКВД Деканозов, назначенный заместителем наркома иностранных дел; слева от Молотова сидели Берия и Маленков. По правую сторону от Молотова, у самого торца стола сидел ММ. Литвинов. Когда я оказался лицом к лицу с правительственной комиссией в таком составе, мне окончательно стало ясно, что комиссия прибыла в наркомат в связи со сменой руководства НКИД. Я, конечно, не был в состоянии тут же на месте оценить смысл происходящих событий и их возможные последствия. Правда, я и не намерен был, узнав об отставке ММ. Литвинова, менять линию своего поведения и держаться при встрече с комиссией ЦК иначе, чем я первоначально предполагал…

Когда я после встречи с комиссией ЦК вернулся в Отдел печати, мне стало известно, что дежурного цензора атакуют иностранные корреспонденты с сенсационными телеграммами об отставке наркома иностранных дел СССР. Некоторые из корреспондентов добивались, чтобы я их принял. Я решил этого не делать, хотя обычно в дни больших событий всегда беседовал с наиболее видными журналистами и помогал цензорам. Однако, вместе с тем, я считал, что не должен вовсе прятаться от корреспондентов именно в этот вечер. Это дало бы повод для предположений, которые я считал нежелательными. При отсутствии каких-либо директив цензор не пропустил бы ни одной телеграммы с комментариями по поводу отставки Литвинова, а это, полагал я, имело бы вредные последствия; широкая печать сразу же подняла бы шум, заговорила бы «о растерянности в Москве» и даже о кризисе. Моим служебным долгом было предотвратить подобную ситуацию.

Все же я выбрал форму, наименее меня обязывающую. В пальто и шляпе я зашел в помещение цензуры, находившееся в первом этаже, с входом прямо с улицы. Обступившие стол взволнованного цензора взбудораженные корреспонденты сразу забросали меня вопросами. Я предупредил, что не имею никаких полномочий комментировать отставку Литвинова и зашел лишь для того, чтобы помочь цензору и облегчить отправку информации. Тем не менее, мне задавались вопросы, и я на них отвечал, каждый раз оговариваясь, что выражаю свое личное мнение»!

Как видим, никаких танков и войск НКВД вокруг здания НКИДа не было — равно как и распоряжения Сталина «очистить синагогу».

3.13. Во время депортаций переселенцев

перевозили по 60–70 человек в одном вагоне

Рассказы о том, что в ходе депортаций 30-х — 40-х годов выселяемых перевозили в вагонах для скота по 60–70 человек в вагоне, давно уже стали в общественном сознании «общеизвестной истиной» и, как таковая, были повторены авторами фильма «The Soviet Story». Однако действительности эта «общеизвестная истина» не соответствует. Начнем с того, что перевозки осуществлялись не в «вагонах для скота», а в вагонах, оборудованных для пассажирских перевозок. Вот сделанное очевидцем описание подобного вагона: «В вагоне — железная печка, нары в три этажа, у задней стенки складываются вещи».[71] Разумеется, это не купейный комфорт, но и «скотскими» данные условия назвать невозможно. Следует также учитывать, что в каждый эшелон сопровождал медперсонал, в составах имелись санитарные вагоны для заболевших.[72]

Что же касается численности депортируемых в одном вагоне, то она варьировалась в зависимости от возможностей государства, однако до цифры в 60–70 человек дело никогда не доходило. Например, во время депортации 1941 года из Эстонии в одном вагоне перевозили 30–33 арестованных или 18–22 человека выселяемых.[73] Во время депортации чеченцев и ингушей в марте 1944 года в каждом вагоне отправляли в среднем по 42 человека. Об этом, в частности, свидетельствует докладная записка начальника конвойных войск НКВД СССР В.М. Бочкова от 21 марта 1944 года:

«Докладываю, что к погрузке переселяемых чеченцев и ингушей было приступлено в 5.00 23.2.44 г. Всего принято для конвоирования и отправлено 180 эшелонов по 65 вагонов в каждом, с общим количеством переселяемых 493 269 человек. В среднем по 2740 человек на эшелон».88

Приведенные выше цифры были закреплены позже в «Инструкции начальникам эшелона и конвоя по конвоированию выселенцев» от 2 июня 1949 года, где говорится: «Посадку выселяемых производить из расчета: в двухосный вагон по 22–24 человека и четырехосный 44–48 человек».[74]

Как видим, рассуждения о перевозке по 60–70 депортируемых в одном вагоне являются ложными.

3.14. Советский Союз убил более 20 миллионов мужчин, женщин и детей

Фильм «The Soviet Story» завершается надписью: «Советский Союз убил более 20 миллионов мужчин, женщин и детей». Нам неизвестно, откуда авторы фильма взяли подобные цифры, однако действительности они совершенно не соответствуют.

Кого, собственно говоря, можно считать «убитым Советским Союзом»? По всей видимости, авторы фильма причисляют к таковым осужденных к смертной казни, умерших в лагерях и в ссылке, а также от голода 1932–1933 годов. Однако последние три категории могут считаться «убитыми» только в том случае, если будет доказано, что Кремль намеренно создавал для них условия, несовместимые с жизнью. К настоящему моменту доказательств подобного не существует.

За последние двадцать лет советская репрессивная политика детально изучена как российскими, так и зарубежными исследователями. Прекрасно известно, что за период с 1918 по 1953 год к смертной казни (высшей мере наказания) было осуждено 862 983 человека.[75] Общее же число осужденных (в том числе на минимальные сроки, высылку и т. д.) за эти годы составило примерно 5,66 миллиона человек,[76] подавляющее большинство из которых впоследствии вышло на свободу. Общее число выселенных и ссыльных за указанный период составило примерно 6 миллионов человек.[77] После смерти Сталина, как известно, размах репрессий резко снизился до «общемирового уровня».