Настоящая принцесса и Снежная Осень - Егорушкина Александра - Страница 31

31

«Дура я, дура! — рассердилась на себя Лиза. — Надо было сразу сообразить и маму Соню держать тоже!» — А потом подумала — может, и к лучшему, что она спит. И вообще, кто мог знать, что на маму Соню магия подействует, если она чуточку гном? Лиза вспомнила было про Лёвушку — уснул он или нет, но она тут же отогнала эту мысль. «Ещё неизвестно, где он сейчас. Хотя, может, вовсе нас и не пять осталось, — решила она. — Не спят те, кто Изморину нужен. Значит…» — Лиза вспомнила про Паулинину передачу и навострила уши.

Как только волшебный слух включился, разговоры взрослых как будто отодвинулись куда-то вдаль и слились в мерный шорох — будто волна на песок набегает. Зато теперь Лиза отчетливо слышала весь город»

Она слышала, как хрустит лёд под тяжелыми гулкими шагами статуй.

И как морозный воздух рассекают бесчисленные крылья — каменные, бронзовые, чугунные, медные.

И как дробно цокают по обледенелому асфальту коготки миллионов крыс.

Но людей она почему-то не слышала, и от этого становилось холодно и неуютно, будто и впрямь во всем огромном городе, кишевшем каменной и металлической живностью и крысами, они остались впятером.

Это всё морок, сказала себе Лиза, и прислушалась ещё раз.

Шаги. Легкие, живые, они зазвучали по всему городу. И ещё — хлопали двери, щелкали замки. Кто-то осторожно сходил по лестницам, и скрипели створки в подъездах, и эхо отпрыгивало под арками.

И все шаги направлялись с разных концов города в одну сторону. И все они были медленные и какие-то неуверенные, словно… словно во сне.

— Что, лисенок? — вскинулся Инго. — Ты что-то услышала?

Взрослые смотрели на неё. И Костя тоже.

— Там, — Лиза дрожащей рукой показала на окно, — они идут.

Все кинулись к окну.

Глава 7,

в которой цветы светятся в темноте, а подвиги решительно не задаются

Сначала они видели только свои отражения в стекле, как в высоком чёрном зеркале. Потом Инго досадливо сморщился и быстро переставил свечу с подоконника обратно на стол.

За окном открылась бескрайняя городская ночь. Над городом висела такая тишина, что было слышно, как в печных трубах подвывает ветер. Площадь была пуста. А потом откуда-то с Каменноостровского на площадь выбрела маленькая тёмная фигурка. Она шла неуверенно и медленно, как во сне, но ни разу не споткнулась и не поскользнулась. За ней показалась другая, с небольшим продолговатым чемоданчиком в руках. Третья, четвёртая… Потом ещё несколько появились со стороны Карповки, потом потянулась цепочка справа, от Островов.

Это шли дети. Одинаковой шаткой походкой. Одинаково не замечая подёрнутых ледком луж и наступая в них с размаху. Они не обращали внимания на крыс, жавшихся по краям площади, и не смотрели в небо, где время от времени пролетала какая-нибудь каменная нежить. И крысы со статуями их не трогали. Некоторые дети несли футляры с музыкальными инструментами. Посреди площади каждый из них на несколько секунд замедлял шаг, вскидывал голову, будто к чему-то прислушивался, а потом медленно убредал по Большому проспекту. Были среди них совсем малыши-первоклашки, были и старшеклассники. Они не оглядывались друг на друга, не разговаривали, не держались за руки. Шли по одному, но все в одну сторону.

— Да они же спят на ходу! — хриплым шепотом сказал старший Конрад. Я отсюда вижу!

Филин покосился на него с завистью:

— Что, буквально?

— Глаза у всех закрыты, — растерянно развел руками Конрад.

Инго прищурился, потом решительно распахнул окно и высунулся из него чуть ли не наполовину.

— Да, — подтвердил он. — И не спотыкаются. И луж не замечают.

По комнате закружил ледяной ветер, норовя задуть свечи.

— Филин, отойдите-ка, сквозняк, — сказал Инго. Филин послушно повернулся и…

— Лизавета!!! — панически закричал он. — Ты где? — он бросился вон из комнаты и тут же нернулся. — Сбежали! Оба! — рявкнул он так, что свеча на столе погасла, и закашлялся. — Паршивцы! Подвигов захотелось!

Инго побелел, не поверил и побежал проверять, а Конрад приосанился и тихо, но внятно пробормотал: «Неудивительно».

— Всех поздравляю, — Филин мешком осел па стул. Рядом с креслом спящей мамы Сони.

— Они что, как те, на улице? — Инго снова метнулся к окну. Филин поднял голову:

— Дров не наломай, ладно? Ты сначала пойми, что с ними…

Инго прикусил губу, с усилием выпрямился и стал глядеть вниз, на площадь.

— Филин, а я этого заклятья не знаю, — сказал он через несколько секунд. — Это не сон, они сейчас вообще как неживые, даже холода не чувствуют, и, видите, их ни крысы, ни статуи зa людей не принимают. А физиология вроде бы работает нормально, только дыхание поверхностное… Странно, при таком дыхании они физически не должны идти! У них сил не может быть! — Он запустил пальцы в растрепанную шевелюру. — Я попро…

— Не смей! — сипло закричал Филин. — Вообще ничего не смей! Сядь! Это может быть гаммельнский сомнамбулизм! Оно не снимается, пока само не пройдёт! Ты же их убьёшь, остолоп! — он захлопнул окно так, что стекло задребезжало.

— На Константина это всё не действует, — твёрдо сказал старший Конрад. — Константин ушёл сам и знал, что делает… Или даже улетел.

Филин не сказал «сомневаюсь», хотя мог бы.

— Думаю, Её Высочество тоже, — продолжал Конрад с отеческой гордостью. — Не такие они… кхм… люди, чтобы плясать под чужую дудочку. Или не дудочку.

— Всё равно я иду за ними, — решил Инго. — Конрад, пошли. Филин, пропустите, пожалуйста.

Взъерошенный Филин застыл, насупившись, в дверях и двигаться с места явно не собирался.

— Только попробуй, — раздельно произнес он. — Там тебя ждут и очень обрадуются.

— Филин, пропустите! Там же Лиза! — Если бы Инго говорил это тем самым голосом, которым словесники творят заклинания, не осталось бы не то что Филина, но даже и дверей. А то и всей башни…

— Именно что уже там! — Филин упрямо пригнул голову. — На драконе здесь долететь за две минуты можно! И ей там тоже обрадовались! Зачем чрезмерно радовать врага? Думать надо!

— Филин, а почему это, интересно, вы мне всё время диктуете, что делать и чего не делать? — Инго сузил полыхнувшие зелёным глаза, как разозлённый кот. Только что спину не выгнул и шерсть не вздыбил.

— Во-первых, потому, что ты сам попросил час назад! Сядь, кому говорю! — Филин тоже сверкнул глазами и пошел на короля. — Во-вторых, мы не знаем, что Притценау говорил Лизе на самом деле и какие приводил доводы!

— Здрасьте пожалуйста! — Инго хлопнул в ладоши, отчего во все стороны полетели небольшие, но яркие зелёные молнии. — Такую возможность я отказываюсь даже рассматривать! Филин, вы что? Вы же знаете Лизу!!

— Мутабора мы с тобой тоже неплохо знаем!!!

Конрад сидел очень смирно и очень беззвучно, сложив руки на коленях, трубку не зажигал и переводил взгляд с одного на другого.

Инго и Филин секунду молча смотрели друг па друга, и воздух между ними звенел. Потом они одновременно глубоко вздохнули и хором отчеканили:

— А ну, прекратить истерику!

Инго коротко извинился, после чего Конрад осторожно перевёл дух и нервно глотнул остывшего кофе. Филин извиняться не стал, но пост покинул. Чтобы хоть что-нибудь делать, он собрал со стола посуду, сколько в руках поместилось, и понёс в кухню.

— Идея, — Инго бросился за ним, прихватив свечу. Филин сгрузил чашки в раковину и шагнул в сторону — всем известно, как его величество любит мыть посуду, когда горячая вода чудесным образом льется из крана сама собой. Водопровода-то в Радинглене ещё не построили.

Но Инго чашки мыть не стал и даже наоборот, выставил их на кухонный стол, рядом с бесцветным огоньком свечи. Темнота постепенно л иняла, проступил серый узкий прямоугольник кухонного окна и за ним — пустой двор.

— Сейчас всё узнаем, — пообещал король и вспенил под сильной струей воды капельку бирюзовой пахучей жидкости, сулившей миллионы сверкающих тарелок без всяких усилий. Поднялась бурная белая пена. Инго выключил воду.