NEXT-3: Дюбин снимает маску - Карасик Аркадий - Страница 1

Аркадий Карасик

NEXT—3: Дюбин снимает маску

Глава 1

В этот день Лавр не изменил привычной программе — как всегда, поднялся ровно в шесть утра. На недовольное ворчание Клавдии и подначки Санчо спокойно отвечал: шести-семи часов для здорового человека вполне достаточно. Недоспишь — откуда возьмутся силы? Переспишь — тяжелая голова и плохое настроение. Вот и получается, что установленное им самим время ночного отдыха — в самый раз.

Изображая зарядку, подвигал руками и ногами, несколько раз присел. Бега с трусцой не признавал, он, этот дурацкий бег — для разжиревших толстяков, а он к их числу не относится. Точно так же не любил всевозможных диет, щадящих и, наоборот, взбадривающих режимов. Организм — умный, он сам выберет, что для него полезно, что вредно. Главное — не вмешиваться, не навязывать свои правила.

Выйдя на цыпочках из своей спальни, Лавр нерешительно потоптался возле двери соседней комнаты, где спала Ольга. Страшно хотелось заглянуть — пожелать доброго утра. Без поцелуев и объятий — они впереди, просто выполнить непременную обязанность культурного человека.

Не стоит! После перенесенного потрясения и последующей комы Оленька еще слаба, хотя и пыжится изобразить этакую сверхгероиню. Для нее сон — самое лучшее лекарство. Вот и пусть отсыпается!

Осторожно, стараясь не шуметь, спустился в кухню. Из комнаты, занимаемой Санчо и Клавдией, доносился громоподобный храп. Семейный дуэт. Санчо, как и положено главе семьи, издает басовые звуки, Клавдия отвечает то сопраном, то дискантом.

Удивительно они подходят друг к другу: Санчо и Клава! Оба округлые, веселые, не лезут в карман за острым словцом, поют под аккомпанимент гитары — заслушаешься!

Сам Бог соединил их. Точно так же, как послал Лавру своего ангела — Оленьку. Господи, как не помолиться, не поблагодарить за щедрый"подарок"?

Лавр набожно перекрестился. Особой набожностью он не страдал, но иконы в доме развесил в каждом углу. Хотел повесить и на лестничной площадке — Клавдия запретила: кощунство! Пришлось перекреститься на дверь «девичьего теремка», вход в который ему запрещен. До официального венчания.

Первый завтрак гораздо вкусней второго. Стакан молока с ломтем черствого хлеба. Покончив с едой, Лавр вышел из дома, вернее, из перестроенной и надстроенной деревенской избы. Пора размять главное оружие щипача — пальчики, проверить, не потеряли ли они гибкости, не забыли ли былой науки. И хотя Лавр давно завязал со своей криминальной профессией, но старался оставаться в «форме».

Была еще одна причина почти ежедневных тренировок. Одни гадают на картах, другие — по линиям ладони, третии — на кофейной гуще. Бывший авторитет гадал на... манекене. Не зазвякают колокольцы, когда «вор» запустит гибкие пальцы к кошельку — все задуманное свершится, зазвякают — облом.

Забавное устройство! Создал его деревенский умелец из множества подручных материалов: металлических стержней, мешковины, ваты, пластиковых бутылок, выпотрошенной тыквы, полешек. Чучело в человеческий рост, с ногами, руками и головой, нарядил в штаны и куртку, даже на голову водрузил нечто вроде шляпы. Остальное они доделали вместе с Санчо. К карманам, полам куртки, к штанинам, даже к шляпе пришили маленькие, чуткие колокольчики. Дотронешься к карману — звонок, означающий прокол. В карманах ожидают щипача собранные на свалке, разнообразные кошельки и бумажники.

В результате совместных усилий на свет Божий народился трамвайно-автобусный лох в натуральную величину. Поселили его в древний сарайчик, доживающий свой век на границе участка. Подальше от греха. Увидит «гадание» та же Клавдия — горестные вздохи и причитания, заметит Федечка — заподозрит неладное, для отца миллионера — позорное.

Не говоря уже об Оленьке. Она не станет укорять и воспитывать — просто посмотрит в глаза, чуть шевельнет полными губками. Достаточно для того, чтобы жених почувствовал себя не в своей тарелке, принялся стеснительно протирать линзы очков и извинительно улыбаться.

Плотно закрыв за собой дверь сарайчика, Лавр подвигал пальцами, размял их. По кошачьи придвинулся к манекену, запустил пальцы в наружный карман. Звонок! Неудача! Вторая попытка с таким же результатом. Лавр недовольно поморщился, выругался. Сказывается отсутствие настоящей практики. Которой уже никогда не будет.

К дьяволу практику и иже с ней! Грустное позвякивание потревоженных колокольцев будто подтвердило опасения, возникшие после напряженного разговора с сыном. Федечке грозит серьезная опасность! И он, недавний авторитет высокого ранга, смотритель криминального общага, отставной депутат Госдумы ничем не может ему помочь. Разве только советами, всегда отвергаемыми самолюбивым пацаном.

Всю свою нелегкую жизнь Лавр верил в Бога и в свое везение. Обычно манекен подтверждал эту веру. А сегодня — никак не получалось. Любое движение встречается насмешливым колокольным перезвоном.

В конце концов, он плюнул на гадание, обозвал ни в чем неповинный манекен выражениями, почерпнутыми из бандитского арсенала. Запер сараюшку на амбарный замок и возвратился в свою спальню. Не досыпать — посидеть в кресле, подумать. Дождаться, когда проснутся остальные обитатели дачи.

Заодно полюбоваться заречными далями — удивительно красивыми полями и перелесками, тихой речкой, ее обозвали находчивые деревенские пацаны «Переплюйкой», стройной церквушкой в центре деревни, перспективой далекого мегаполиса.

Обычно это любование успокаивало, заставляло сердце биться более спокойно и уверено, снимало напряжение. На этот раз успокоение не пришло. Сказался нелегкий разговор с сыном, предостерегающий перезвон колокольцев манекена.

Лавр любил природу. Наверно, работали гены, наследство предков — пахарей и скотоводов, лесников и рыбаков. Правда, он не знал их, ни по наслышке, ни по преданиям, переходщим из рода в род. Просто любовался и — все тут!

Тихо открылась и захлопнулась дверь «девичьего терема», по ступенькам простучали каблучки. Проснулась Оленька. Почему ей не спится, какие мысли будоражат сознание?

Лавр многое знал, о многом догадывался. Конечно, будущую его супругу тревожит поведение сына. И он, ее муж, как и с Федечкой, не в силах помочь ей.

Даже не поздоровалась, по детски обиделся немолодой жених, не спросила, как спалось, как самочувствие? Ничего не сказала о неожиданном от"езде. Неужели разлюбила — ушло капризное чувство, растворилось в повседневности, как выражаются поэты и журналисты, «разбилось о быт»?

Что за чушь лезет в голову? Капризное чувство, быт — все это глупость! Лавр мысленно обозвал себя самонадеянным петушком, приник к окну.

Из дому вышла Кирсанова. За ней, в ночной рубахе, в накинутом на голые плечи платке торопилась проснувшаяся толстуха. Значит, Санчо похрапывает в одиночестве, солирует.

Интересно, о чем они говорят? Подслушивать, конечно, мерзко, но все, что связано с Оленькой не может не интересовать ее будущего мужа. Да и подслушивать нет нужды — В утреннем чистом воздухе отлично слышна беседа двух женщин. Будто он стоит рядом с ними.

— Оленька, возьми гостинцы. Пусть Иван с Женькой полакомится. Оттощали, небось, без пригляда.

По твердому убеждению Клавдии, все вокруг мучаются от голода. Особенно, детишки. Накормить-напоить — непременная обязанность женщины. И она, и Лиза стараются изо всех сил, откармливают ребят, будто новогодних гусей.

— О чем ты говоришь, Клава? Там же Лиза только и занимается изготовлением гостинцев, без устали жарит и парит. Она не только Ивана — воробья не оставит некормленным.

Лавр язвительно усмехнулся. Клавдия и Лиза будто на одной колодке изготовлены, из одного материала скроены и пошиты. Накормить, обиходить — главная задача обеих. Особенно, если она касается неухоженных мужиков.

— Оно и так и не так! — упорствовала толстуха. — Все же добавок не помешает. В корзинке — новомодная пицца, изготовленная по мало кому известным рецептам, домашняя сметанка — вчера купила в деревне, такая же домашняя колбаска, пирожки с мясом и капустой...