Последняя версия - Карасик Аркадий - Страница 44

Успокоив таким детским способом оставщуюся у них совесть, бандюги нырнули в кусты. Побежали докладывать об исполнении вынесенного мне приговора… Кому?

Минут двадцать я не шевелился. По мне ползали муравьи, донимали нахальные мухи, запах перегнившей листвы щекотал обояние. Приходилось терпеть — киллеры могут тоже неподвижно сидеть в кустах по другую сторону аллеи, выжидать неосторожное движение жертвы.

Канава прокопана вдоль аллеи и я осторожно, стараясь не шуметь и не высовываться, пополз по ней. Медленно, с остановками, до рези в глазах всматриваясь в темноту, до боли в голове напрягая слух.

Кажется, все спокойно.

Жаль нельзя таким же дедовским способом форсировать речку. Пришлось подняться и, пригибаясь, перебежать по мостику. Дальше пошло легче — шел в стороне от аллеи, маскируясь за деревьями и редкими постройками, типа сараев и голубятен.

Наконец вышел к первой жилой башне с ослепшими ночными окнами. Отряхнулся, будто пес, вылезший из воды, причесался. Бодрости прибавил милицейский газик, медленно проехавший мимо. Моя милиция меня бережет, кажется так сказал великий Маяковский, и я с ним согласен. Хотя и с оговоркой — не всегда и не во всем.

Поравнявшись со мной, «газон» остановился. Из него вышли двое — здоровенный сержант с автоматом на плече и рядовой, направивший ствол на подозрительного прохожего.

— Кто такой? Документы?

— Начальник пожарно-сторожевой службы Росбетона, — торжественно представился я, протягивая паспорт. — Возвращаюсь домой после проверки сторожей.

Автомат подстерегал каждое мое движение, перемещаясь от груди к голове и обратно. Паспорт с пропиской и штампом родного завода несколько разрядил обстановку.

— Рискуешь, парень, бродя по ночам, — миролюбиво покачал головой сержант. — Время — не для прогулок…

— Ничего не поделаешь, служба…

— Может, подвезти?

— Спасибо, не стоит — жилье рядом.

Сержант неодобрительно пожал плечами и забрался в тесную для него машину. Напарник ещё раз подрожал стволом автомата и последовал примеру старшего. «Газик» так же медленно поехал по улице в сторону центра. Наверно, в родное «стойло».

А я, уже не таясь, двинулся к знакомому под»езду…

В прихожей, как можно тише, снял обувь. Заглянул в спальню. Светка спала беззвучно, раскраснелась, руками обхватила подушку, втиснула в неё растрепанную головку. Она не признавала ночных рубашек, считала, что они мешают телу дышать и… ещё кое-чем заниматься — из под одеяла выглядывает тугая грудь и обнаженная до бедра нога.

Разбудить? Потихоньку раздеться догола, забраться под одеяло и…

Желание не пришло — покушение убило его. Пробрался на кухню, достал из холодильника запотевшую бутылку водки, присосался к горлышку, как хронический алкаш. Не запивая водой и не закусывая. Стало полегче — перестали подрагивать пальцы рук, отпустило внутреннее напряжение. Все же водка — удивительное изобретение, помогает и в беде и в радости, снимает напряг, расслабляет. Сделал ещю один продолжительный глоток — почти на четверть бутылки. Еще больше полегчало, в голове прояснилось, будто алкоголь разогнал в ней черные тучи.

Значит, все же кто-то решил убрать излишне дотошливого отставного сыщика? Первый наиглавнейший вопрос: кто, кому выгодна моя смерть? Волину? Не похоже, судя по настойчивому переманиванию из Росбетона, я ему нужен… Листику? Но между мной и аптечным бизнесменом ещё не возникли конфликтные ситуации, требующие силовых воздействий. Отпадает. Пантелеймонову? А чем я ему мешаю? Или мое посещение депозитария дало толчок для устранения любопытного подчиненного? Вряд ли Вацлав Егорович пойдет на такое серьезное преступление, как убийство, при всей своей взбаламошности он — на редкость трусливый человек.

Кто же тогда? Имена исполнителей меня не интересовали, главное — кому я помешал?…

Так я и заснул, положив гудящую от усталости голову на кухонный стол. А утром меня разбудила Светка, так разбудила, что я начисто позабыл о ночном покушении и о сведениях, полученных из запакованных файлов. Как я оказался в постели рядом с невенчанной женушкой, убей меня Бог, не помню. Прижавшееся ко мне дрожащее, кипящее страстью женское тело затмило все.

Отдышавшись, попал под прицельный огонь вопросов, которыми забросала меня подруга. Главный — почему я не сдержал обещания и не разбудил её ночью.

— Ты так сладко спала, что пожалел…

Легкий смешок показал мне, что выставленная причина просто смехотворна, ибо женщина не помнит ни одного случая, когда я не воспользовался бы предоставленной возможностью овладеть ею. Неважно где и в каком состоянии: в спальне, в ванной, на кухне, занимающейся приготовлением обеда, стирающей либо отдыхающей.

— … и ещё я очень устал…

Повторный смешок — значительно ехидней предыдущего. Дескать, знакома твои усталость и недомогание. Все это — ложь, а ей необходима правда и одна только правда. Фальшивыми признаниями она сыта по горло, поэтому зря я стараюсь, изобретая все новые и новые причины.

Пришлось рассказать о ночном происшествии. Светка, как это ни странно звучит, поверила и с ужасом прижалась ко мне.

Короче говоря, попали мы с ней на работу со значительным опозданием…

17

Ромин поверил моему повествованию с первых же слов. Нахмурился, свел на переносице блеклые брови.

— Дело принимает опасный оборот, дружище. Боюсь, тебе придется переселяться в Москву. Поговорю с тамошними сыщиками — устроят на жительство и обогреют.

— Но на этой стадии переселение невозможно, — резонно возразил я. — Есть кой-какие вопросы, которые можно разрешить только в Кимовске.

— Тогда тебе помогут переселиться на кладбище!

Сегодня Славка, как никогда раньше, серьезен и хмур. Неужели так на него подействовала весть о покушении? Вон как поджал пухлые губешки, какие глубокие морщины нагнал на лоб. Все же, несмотря на длительный перерыв в общении, наша с ним дружба выдержала испытание временем — не исчезла и не ослабла.

— Ежели у тебя нет желания принимать участие в погребальной церемонии, выполни две моих просьбы.

— Выкладывай.

— Убери от меня подальше зловредного деда Ефима. Хотя бы на время.

Ромин задумался.

— Задерживать нет оснований. Следит? А где статья, запрещающая слежку? Одолжил у соседки мужнин ножик? Ну, и что, если одолжил? Посветил фонариком твоей жинке сторону парка, где её похитили?… Глупость, ничего не доказать.

— Действительно, глупость, — подхватил я. — Прилумай что-нибудь поостроумней.

Ромин думал. Потирал лоб, традиционно чесал в затылке.

— Месяц годится?

— Вполне достаточно.

— Заметано… Вторая просьба?

— Прикомандируй для подстраховки одного из своих парней. В качестве того же приехавшего «старого друга»… Думаю, за недельку сверну росбетоновские делишки и тогда с удовольствием поселюсь в столице нашей Родины. Кстати, мне это переселение на руку…

— Насколько понимаю, командировка «друга» — долгосрочная, не ограничивается Кимовском?

— Ты всегда понимаешь правильно, Славка. Без «подпорки» мне не обойтись. Задуманное мероприятие слишком опасно…

Ромин не стал расспрашивать и уточнять: не свойственная сотрудникам правоохранительных органов скромность и тактичность — главная черта его характера. В отличии от моего, кстати.

Следующий день — праздничный: работники Росбетона получают зарплату.

Возле кассы — столпотворение. И это несмотря на то, что здесь выдаются деньги только главным специалистам и инженерному составу. Остальные получают по службам и отделам. Светка «кормит» своих девчонок, я — своих сторожей.

Получив положенные суммы, люди не расходятся, тут же договариваются о совместном застолье, о поездках на рынки и в магазины, возвращают друг другу долги, делают новые.

Самое большое оживление вокруг Семеновны. Сама Себя Шире ораторствует во всю, компенсируя вынужденное молчание во время ночных дежурств. Полные руки то аппелируют к потолку, то звучно шлепают друг о друга ладонями, похожими на поварские разливальные ложки.