Рулетка судьбы - Карасик Аркадий - Страница 84

— Сравниваю, — улыбнулся Александр. — Ты гораздо лучше. И по фигуре и по мордашке.

И все же ревнивая девушка поторопилась завершить покупки и покинуть рынок

— Скажи честно, куда ты сегодня идешь?

Сам себе удивляясь, Собков не ответил привычной шуткой. Сел на укрытую в кустарнике скамейку, притянул к себе Ксану и негромко заговорил.

— Мне повезло единственный раз в жизни — тебя встретил. Не потому повезло, что красивая и добрая — главное, умненькая… Думаешь, Баянов освободил тебя, купил квартиру — за красивые глаза и мой горбатый нос, да?

— Я знаю…

Собков не удивился. Отлично понимал — для такой опасной «псины», как он, фээсбэшники обязательно придумают надежный намордник. А что может быть надежней любимой женщины?

— Догадывался. Поэтому не стану темнить. Сегодня вечером меня ожидает в условленном месте один из боевиков… Ничего страшного, можешь не волноваться, в полночь появлюсь…

Собков прогуливался вдоль глухой стены гаражного кооператива. Наверно, встреча назначена именно здесь. Ведь Летун не назвал номера гаража. Сейчас он потолкует с боевиком, вчитается в его нутро. Не подойдет — в запасе имеются еще двое: Щедрый и Доска.

Возле шлагбаума, перегораживающего в"езд, оживленно. Трепятся автолюбители, курит одноногий сторож, толкутся наряженные в комбинезоне бабы. Как водится, разговор идет о машинах. Подорожали запчасти и бензин, подскочили цены в автосервисе, у кого-то сперли сварочный трансформатор. Кажется, мелочи, но киллер неожиданно для себя позавидовал мужикам. Увлечены, заняты. А он чем занят? Планирует очередное убийство? Невесть какое по счету?

До дальнего конца гаражной стены — метров пятьсот. Александр дважды прошел по этому маршруту. Еще одна прогулка и можно уходить — что-то или кто-то помешали Летуну прийти на назначенную встречу. Тогда — бросок в район Теплого Стана, к Щедрому. Не хочется. Треугольная башка Крылина вызвала непонятную симпатию.

Неожиданно из ворот кооператива на минуту выглянула кудрявая, иссине черная голова, миндалевидные глаза будто прострелили киллера.

Продавец кожаных курток! Что-то часто он попадает в поле зрения. Прилипал банным листом на площади Трех вокзалов, нагло оглядывал рядом с куликовским рынком, теперь — в гаражном кооперативе. Явная слежка.

Хватит, фрайер, здесь ты от меня не уйдешь, все тайны вытрясу, все кишки на шею намотаю, злобно подумал Собков и побежал к воротам. Отчаянно зевающий сторож равнодушно поглядел на незнакомого автолюбителя. Отвернулся. Гаражей — за полторы тысячи, всех хозяев не запомнить. Идет мужик, значит надо. Или свет забыл погасить, либо порешил скоротать ночку в обнимку с любимой «ладой». Его проблемы.

Проникнув на охраняемую территорию, Собков растерянно огляделся. Самый настоящий автомобильный город! С улицами, переулками, площадками. Проверить все — суток не хватит, а ежели и хватит, где гарантия, что черномазый не успеет выскользнуть в другие ворота на другую улицу?

Искать не пришлось — метрах в двухстах снова вынырнула знакомая фигура. На мгновение остановилась, и скользнула в темный провал следующего проезда. Пришлось броситься туда. Не бегом, конечно, — скорым шагом. Не след привлекать внимание одноногого стража.

Похоже, его заманивают. Ради Бога! Рассчитывают на глупую перепелку, а он — орел, беркут. Киллер отщелкнул предохранител ликтатора. Пусть работают дерьмовые пастухи, наращивают трудовые мозоли на ногах, зверь им попался не по зубам, неизвестно, кто кого схавает. Азарт охотника, идущего по следам желанной добычи, охватил Пулю. Скользящей походкой, внимательно оглядывая запертые ворота гаражей, он осторожно продвигался вдоль «улицы».

Неожиданно боевик, притаившийся на гаражной крыше и поэтому не замеченный Собковым, метнул ему на шею петлю. Так ловко, что она захлестнула горло. Резко дернул. Будто удочку с нырнувшим поплавком. Попытка освободиться ни к чему не привела. Киллер потерял сознание.

Очнулся в темном гараже. Связанными руками протер глаза, но ничего не увидел — прямо в лицо направлен яркий луч фонарика. Все же умудрился кое-что разглядеть. Смутные, расплывчатые фигуры трех похитителей. Здоровенный амбал и два низкорослых подростка. Не так уж много. Ему доводилось справляться с десятком. Но эти, наверняка, вооружены, а пленник — обеззоружен и связян. Придется выкручиваться психологическим приемами.

— За что, мужики? — потревоженное петлей горло пропускало звуки, мало похожие на человеческую речь. — Шел к себе в гараж, никого не трогал…

— Оклемался, фрайер? — густой бас явно принадлежал амбалу. — Теперь можно и побазарить… Как, Хромой, он?

— Он, точно он! Замочил дружанов: Ахмета, Дылду, Босяка, Ганса. Ментовская подстилка!

Ситуация проясняется. Собираются отомстить за убитого Ганса и его шестерок? Ничего страшного, мочить за это не станут. Обычная киллерская работа. А вот упоминание «ментовской подстилки» угрожает расправой — с ментами и их подручными бандиты не церемонятся.

— Какой я мент? — заныл пленник. — Пришел подремонтировать свой «запорожец», а вы…

— Усохни! — «бас» бесцеремоно прервал жалобные причитания пленника. — С фээсбэшными сыскарями лижешься, падла! Раскалывайся: кого здесь пасешь? Трекнешь честно — отпустим.

Иронические смешки подельников показал — пощады не будет, исход беседы однозначен. Замочат. Собков тянул время — плакался по поводу нищенского своего состояния, больных детей, запойной жены.

— Значит, Кольку Баянова не знаешь?

Александр еще раз ощупал пальцами туго завязанный на запястьях узел. Нет, не освободиться, связали его професионально. Промолчал.

— По морде вижу — знаешь… Какую пакость задумали с ним?

Ответить Александр не успел. Вернее — не захотел. Как и тогда на ночной подмосковной дороге, им овладела туманящая мозги ярость. Опершись спиной о стену, помогая себе связанными ногами, выпрямился.

— Стреляй, ублюдок! Да, это я замочил вонючих твоих корешей, понял? И тебя бы не помиловал, сойдись мы лицом к лицу, усек?

Амбал растерялся. Пуля не видел выражения его лица, но знал — любой человек в подобной ситуации теряет уверенность. Связанный, обеззоруженный, полузадушенный человек не молит о пощаде — качает права. Значит, имеет за спиной что-то опасное для противника.

— Погоди торопиться на тот свет, жиган, — забормотал он. — Авось, обойдется. Если, конечно, согласишься подставить нам своего фээсбэшного дружка.

— Как это подставить?

— Назначишь ему встречу в указанном нами месте. Остальное тебя не касается — живи, трахайся со своей драной ментовкой. Иначе — кранты.

Луч фонарика переместился на грязную стену. «Второе» зрение не обмануло: накачанный амбал и два молокососа. Ну, что ж, если они хотят поиграть с пленником в кошки-мышки, он не против. Пусть только развяжут. Юнцы пикнуть не успеют, как он их выключит, а вот с главарем придется повозиться — здоров мужик.

— … усеки, фрайер, вздумаешь трепыхаться — ответит твоя телка. Она у нас — на прицеле. В случае чего, дружаны сначала оприходуют ее, после отправят на небеса. Архангелы, чай, тоже мужики, не откажутся.

А вот это уже серьезное предупреждение. Собков уверен — не пустая угроза. Привиделась распятая на кровати девушка, терзающие ее тело сопливые юнцы и грязный амбал — его охватила злость попавшего в капкан зверя. Изо всех сил дернул руками, верхняя губа обнажила хищный оскал.

— Погляди, как его закорежило? Прямь, как в кино… Сказано, не трепыхайся, падла, не порть ручки… Как же порешим: подставишь мента или не подставишь?

Бешенным напряжением воли, когда, кажется, из всех пор тела выступила кровь, Собковв успокоился.

— Гарантии…

— А мы тебе не гарантийная мастерская…

Договорить ему не довелось.

Со скрипом раскрылись ворота, на пороге с фонариком в руке — Летун.

— Пистолеты — на пол! Ручки — на затылок! Живо!

Амбал пригнулся, выбросил по направлении открытых ворот ручищу с собковским «диктатором». Брошенный Летуном нож воткнулся в его плечо. Главарь охнул, выронил пистолет и опустился на пол.