Таежный гнус - Карасик Аркадий - Страница 52

Странная отвага, подумал Добято, окидывая Серафима подозрительным взглядом. Что кроется за завесой необыкновенной смелости. Снова к нему возвратились погашенные подозрения.

— Давай, — согласился сыщик, прижимаясь к бревенчатой стене.

Толкунов отступил на несколько шагов и бросился на дверь. С такой силой — она не просто открылась — сорвалась с проржавелых петель. Прапорщик бомбой влетел в затхлую комнатушку и распростерся на грязном полу.

Все старания оказались напрасными, в землянке — ни одного человека. Но — были! В бочке-печурке дотлевали угли, на грубо сколоченном столе — три жестяные миски с остывающим кулешом. Видимо, Гранд и его шестерки слишком поздно получили предупреждения, успели удрать буквально за час до появления нежелательных «гостей».

Кто их предупредил?

Сыщик оказался прав — необходимо, в первую очередь, вычислить и захватить информатора. И снова, с новой силой, навалились на него подозрения. Евдокия, квартирная хозяйка прапорщика уже «отработана», но она сидит в Медвежьей Пади. Кто ворожит преступникам в Голубом распадке? По всем данным — прапорщик. Только он знал о намеченном захвате избушки. И все же, Добято не мог смириться с этой версией. Ибо стукнуть Убийце мог и старшина Козелков, и хилый солдатик Ахметин, и уехавший на об»ект лейтенант Зимин…

Погоди, погоди, торопыга, сам себя остановил сыщик. Ведь прапощик вдруг проявил необычную заботу о заболевшем личном составе — заторопился на о»бект. На об»ект ли?

31

До штаба роты они добрались только к вечеру — попутного транспорта не оказалось. Ко всем преследующим их несчастьям снова пошел мелкий дождь, поднялся ветер. Прищлось шагать по обочине дороги, продираться через колючий кустарник, оставляя на острых ветках и шипах клочья одежды. Не тонуть же в бездонных лужах, не месить же и без того промокшими сапогами липкую грязь!

На щебеночной площадке возле штаба — обшарпанный, грязный грузовичок. Тот самый, который выдержал бандитский штурм. За рулем — апатичный, ко всему привыкший водитель.

Тарасик пропустил вперед Михаила и прапорщика, подошел к машине.

— Как звать-то, сынок?

— Славка, — не глядя на спрашивающего, отрекомендовался водитель. — А что, нельзя? — с неприкрытой злостью добавил он.

— Почему же, можно… Вот что хочу спросить: вчера во время поездки с прапорщиком на об»ект, никуда не заезжали?

Славка звучно высморкался в тряпицу, которой даже пол подтирать стыдно, ответил не торопясь, со значением.

— Куда там — заезжать? Прапорщик, будто сбесился, подгонял: быстрей да быстрей! А дорога, сами знаете, какая — выбоина на выбоине. Удивительно, как мой конек не рассыпался…

— На об»екте долго были?

— А я что — считал? — снова окрысился парень. — Сколько надо, столько и ожидаю. У нас, солдат, правов — никаких, одни обязанности.

— Когда ехали, никто не останавливал?

— Никто… Чего вяжетесь ко мне? Нужно узнать — спросите прапорщика! Надо бы продолжить беседу, попытаться успокоить нервного водителя, вывести его на большую откровенность, но Славка включил разболтанный двигатель, не глядя на Добято, развернулся на площадке и поехал в сторону заимки. Возможно — ремонтироваться, «яма» имеется только у лесников.

Больно уж психует парень, не отвечает — выбрасывает из себя комки слов, наверно, с трулом удерживается от привычной матерщины. Впрочем, его можно понять, грузовичок — единственное в роте средство передвижения, его буквально рвут на части. То Зимин, то командиры взводов, то ротный старшина. Теперь добавился прапорщик. Поневоле занервничаешь.

Значит, никуда не заезжали, по дороге ни с кем не общались? Кто же тогда предупредил Гранда? В голове — дурацкая картинка: Евдокия на сверхскоростном помеле мечется по тайге, от Медвежьей Пади к Голубому распадку, от него — к охотничьей избушке.

Попутчики стояли возле штаба, ожидали отставшего «шпака», негромко переговаривались. Михаил изучал толстую физиономию прапорщика, тот безмятежно постукивал по перильцу веткой.

Проводив взглядом грузовик, Тарасик подошел к ним.

— Все, Серафим, наши с тобой дела в Голубом распадке, считай, бездарно завершились. Возвращаемся в исходную точку и начинаем с самого начала… Договорись с ротным старшиной о транспорте, я пойду собирать вещи… А у тебя какие планы? — повернулся Добято к особисту после того, как прапорщик ушел. — Поедешь с нами или останешься здесь?

— Малость погожу. Сначала узнаю по телефону, как прошла зачистка тайги по другую сторону от Медвежьей Пади… Советую не торопиться. Ехать в темноте слишком опасно — потерпи до утра.

— Спасибо. Подумаю.

Тарасику самому не хотелось покидать распадок, но только не по причине опасности ночного переезда. В голове кружился яркий хоровод, сотканный из блестящих искр, в центре его — Сашенька. Прижалась тугой грудью к плечу «охотника», шепчет: «Возвращайся поскорей, милый… Буду ожидать».

Еще одна ночь в боковушке ничего не изменит. Выехать часа в четыре утра — в шесть появиться в гарнизоне. И сразу вместе с Толкуновым — к Евдокии. Авось, расколется хитрая баба, выложит запасные «базы» своего босса.

Прапорщик куда-то запропастился — видимо, вместе с ротным старшиной готовят грузовичок. Ну, и ладно, пусть себе готовят — утром меньше будет хлопот.

К заветной избушке Тарасик шел, как принято говорить, «нога за ногу». Его мучил стыд за немужское слабоволие. Вместо того, чтобы сейчас ехать по таежной дороге, плетется, как мальчишка, мечтая о жарких женских об»ятиях.

Посвечивая фонариком, он обогнув знакомый камень и увидел в окошке избушки тусклый свет керосиновой лампы.

Странно, большую часть времени Сашенька обычно проводит на кухне, сейчас же сидит в горнице… А что странного, сам себя перебил Добято, не скрывая счастливой улыбки, женщина ожидает любимого человека — какая уж тут кухня? Накрыла стол в парадной комнате, выставила бутылки с наливками, нарезала закуски, переоделась в нарядное платье…

— Тарас Викторович! Тарасик! Погоди!

Добято недоуменно оглянулся. Рука привычно скользнула к «макарову». И тут же возвратилась в исходное положение. По тропке, вынырнувшей из-под каменного великана бежал Михаил.

Предчувствие неведомого несчастья сжало сердце.

— Что случилось?

— Беда, — задыхаясь, тихо выговорил особист. — Вчера во время возвращения в Медвежью Падь после проводов комиссии погиб Парамонов. Неизвестные обстреляли машину подполковника. Он и водитель погибли… Складывай вещички, а я побегу за машиной. Сгинул куда-то твой хваленый помощник, небось, со страха забрался под бабий подол.

Эх, Сергей Дмитриевич, угораздило же тебя поехать в такое время без охраны! Знал же с кем имеешь дело, самолюбивый до дикости Убийца ни перед чем не остановится. И вот — результат! Горький результат, кровавый.

Младший лейтенант Кустов, солдат Тетькин, помощник лесника Чудаков, а теперь — подполковник Парамонов… Четыре жертвы маньяка… Хватит! Пришла пора остановить мерзкого Убийцу, отправить его вслед за жертвами!

Особист, спотыкаясь о корни деревьев, скользя по размокшей земле, поругиваясь, побежал в сторону казармы. Тарасик поспешил к лесной избушке. Собрать рюкзак, попрощаться с Сашенькой… На время попрощаться, до тех пор, пока сыщик не наденет на Гранда наручники. Потом наступит пора подумать и о своей исковерканной семейной жизни.

Грохоча сапогами по ступеням, Добято поднялся на веранду, влетел в темные, будто преисподняя, сени, в поисках ручки двери повел лучем фонарика по стене.

Что— то тяжелое обрушилось ему на голову…

32

Пришел сыщик в себя в горнице. Сидит в старомодном деревянном кресле, руки привязаны к подлокотникам, ноги стянуты сыромятным ремешком. На лавке напротив — Гранд. Насмешливо морщит интеллигентную физиономию. Рядом с плененным сыщиком стоят его шестерки. Те самые налетчики. Высокий, сын Евдокии — Федька, болезненно морщится, поглаживает раненное плечо. Коротконогий бросил в сторону изразцовой печи пустое ведро, из которого он окатил колодезной водой оглушенного сыскаря.